Остров - Дмитрий Колосов

— Покажи мне его.

— Зачем?

— Покажи, — настоятельно попросил атлант. Этна вдруг обо всем догадалась.

— Русий, — сказала она дрогнувшим голосом, — ты ведь не убьешь меня?

— Конечно, нет. Я лишь заберу твой бластер. Отдай его мне.

Этна дрожащей рукой расстегнула кобуру, и в этот момент раздался выстрел. Импульс разнес девушке голову. Русий спрятал бластер и нажал на кнопку радиофона.

— Командор, она ни в чем не призналась. — Командор молчал. — Она пыталась убить меня, я был вынужден защищаться…

И лишь теперь раздался голос Командора:

— Гнев помутил твое сердце. Боюсь, это дорого обойдется нам. Боюсь…

Вокруг текло много событий: высыхали моря, вырастали континенты, неузнаваемо менялись эпохи, разлетались вдребезги целые миры. И все это проходило мимо Сальвазия. Он стал стар и никому не нужен. А нужен ли был он раньше? Не был ли он всю свою жизнь лишь пешкой в игре Командора и ему подобных, в игре сильных и властных? Конечно, был, как ни горько себе в этом сознаваться. И как жаль, что понял он это слишком поздно.

Он был для них нулем, им крутили как марионеткой, играя в свою сложную игру; игру без правил и без жалости.

Это он уже понял и воспринял спокойно. Но неужели они не верят в идею Высшего Разума, основы которой были разработаны им, Сальвазием? Неужели их вера была фальшью? Неужели их души столь низменны и пусты? Тогда конец. Тогда все. Они потеряли связь с миром, и сердца их пожрал страшный демон власти. А как чисты и наивны они были: Русий, огромный мальчишка Юльм, Динем и даже замкнутый в себе Крим. Они могли любить и ненавидеть, и чувства эти отражались на их лицах, словно на лакмусовой бумажке. А теперь они замкнулись в себе, ушли в свое темное «я». Их «я» объяло весь мир, и мир сузился до размеров «я». Русий надел непроницаемые очки, как у Командора. И стал столь же лжив и скрытен. Хотя нет, он стал таким раньше. Юльм стал жесток и полюбил войну. Даже Динем, страстный певец моря, прячет что-то в своих голубых глазах…

И все они не верят. Не верят в Разум. Не верят в Человека. Не верят в Цель. Они живут лишь для того, чтобы жить. Словно черви, пожирающие нападшую листву и превращающие ее в перегной. Но черви хотя бы несут благо земле. А что несем мы? Боль и страдание. Ростки цивилизации, замешанной на безверии. Алчной и циничной. Миру холодно в наших объятиях. Он устал от них, он жаждет тепла. Но мы не способны дать ему тепло. Одна надежда — земляне. Эти непосредственные дикари с чистой душою, одинаково открытой и печали и радости.

Земляне. А… — Сальвазий очнулся от дум и потер лоб, словно что-то вспоминая. Ах да, он хотел видеть Эмансера, умного чистого кемтянина. Ему нужно много сказать ему, а заодно узнать новости. И, может быть, Эмансер раздобудет ему поесть — все слуги куда-то поразбежались, и старик не мог раздобыть себе пищу.

С трудом поднявшись из кресла, Сальвазий отправился на поиски Эмансера. Каюты были пусты и молчаливы. Ни одного человека. Слуги исчезли, атланты были заняты обороной Города, лишь Этна… Она лежала мертвая в радиорубке. Сальвазий даже не удивился этому, словно так и должно было быть.

Эмансера он нашел в информцентре. Кемтянин разговаривал с двумя слугами — марилами. При появлении Сальвазия марилы вызывающе взглянули на него, но Эмансер что-то шепнул, и они, поклонившись, вышли.

— Эмансер, дружок, я искал тебя.

— Да, я слушаю тебя, учитель.

— Как славно побыть с тобой. — Сальвазий с кряхтеньем уселся на жесткий алюминиевый стул. Пожаловался:

— Они все бросили меня. Никому я стал не нужен.

— У них просто нет времени, — трезво рассудив, не согласился Эмансер. — Город на грани падения.

— Не говори так, Эмансер. Они хитрые. Они выкрутятся. В дураках снова окажемся мы: ты да старый Сальвазий.

— О чем это вы, учитель?

— Они сумеют вызвать «Марс». Помнишь, как-то я проговорился тебе, что мы пришли в этот мир на огромном корабле, путешествовавшем меж звездами. Он недалеко, этот корабль. И силен, как прежде. Достаточно одного залпа его пушек — и от бунтовщиков ничего не останется. Он на Круглом Острове.

— Я так и думал. Там ваша база?

— Да, это наша главная база. Последний козырь. На тот случай, если будет совсем плохо. Они пока не могут с ней связаться, но будь уверен, Командор придумает, как это сделать.

— Командор — вот корень всех бед!

— О чем ты? — удивился Сальвазий.

— О том, учитель! — Эмансер сделал акцент на слове «учитель». — Вы пришли на эту планету, захватили ее, поработили ее народ. Вы навязали нам призрачные идеи и заставили горбиться во имя их осуществления. На вашей совести сотни тысяч жизней замученных в урановых рудниках, медных и угольных шахтах. Кому он нужен, ваш Разум? Я хочу поклоняться силе. Я хочу удовольствий, счастья, полноты жизни. Что вы суете мне пресную лепешку никому не нужных знаний?! Я хочу море, женщину, я хочу видеть звезды Кемта!

— Эмансер, — укоризненно забормотал старик, — о чем ты говоришь? Мы с тобой часто спорили, но твои помыслы были возвышенны, мысли чисты. Ты представал в моих глазах человеком новой Земли, который должен был довершить начатое нами.

— Довершить начатое вами? — В голосе кемтянина зазвучала злоба. — Нет, я не хочу воплощать в жизнь ваши бредовые проекты, я не хочу строить. Я хочу разрушать. Я разрушу ваш мир! И он станет моим, таким, каким он был до вас!

— Но Эмансер, мы же излечили земную боль. Мы прекратили войны, остановили голод и болезни. Земля стала щедрой и напитанной Солнцем…

Кемтянин расхохотался.

— И все? Но взамен вы навязали миру ложь. Вы опутали Землю сетью лжи! Даже рабов своих вы пытались заставить поверить, будто они не рабы. Вы — червяки, прогрызшие яблоко планеты, вы — тля, пожирающая ее сады. Вы исчезнете, и лишь тогда Земля сможет вздохнуть свободно.

— Ты хочешь, чтобы мы исчезли?

— Не только хочу. Я приложил к этому все свои силы. Я — пружина в механизме, что скоро разрушит Атлантиду, я…

Слова кемтянина прервал истеричный смех Сальвазия. Столь громкий, что Эмансер не мог поверить, что его смогло породить такое тщедушное тело.

— Пружина? Ты — винтик! Ты же сам обвинял нас, что мы обратили людей в бездушные винтики, и вот ты сменил хозяина и остался таким, да нет, не таким же, а еще более бесправным винтиком! Ты думаешь, с нашим исчезновением что-нибудь изменится? Не-е-ет! Придет новый хозяин, и вы будете целовать ему ноги. Я не знаю, кто это будет: Кеельсее, Русий, Леда, Крим, но вы будете пресмыкаться по-прежнему. Вы — народ, способный лишь пресмыкаться. Вы не рождены строить и повелевать. Вы можете лишь разрушать и пресмыкаться…