Вселенская пьеса. Дилогия (СИ) - Евгения Федорова

Я огляделся, водя лучом по стенам. Если титрин не стал появляться, значит, так и надо и есть причины не продолжать диалог. Я же не дурак какой-нибудь, понимаю, что за любую помощь надо платить.

Дальше пошло легче. Я скалолазанием заниматься еще не пробовал, но надо же было когда-то начинать. К тому же из этой узкой шахты деться было категорически некуда, как некуда и падать. Так, упираясь ногами и руками в одну стену и спиной царапаясь о другую, я поднимался вверх до тех пор, пока не обнаружился боковой отросток, откуда и тянуло воздухом.

— Вот ведь, лабиринт, — говорить вслух в полной пустоте подземелья становилось привычно, это помогало немного разрядить напряженные нервы.

На четвереньках я смог двигаться уже через несколько метров, а потом и вовсе выпрямился, оказавшись на краю подземного помещения, полного…

Фонарик медленно блуждал по тусклым поверхностям каких-то странных железных капсул и механизмов; нагромождения пластиковых коробов и ящиков поднимались на несколько метров в высоту; на потолке виднелись вентиляционные установки, а стены поблескивали странным напылением. А прямо передо мной стоял боевой робот. И все его орудия — похожая на пулеметную установку турель и, видимо, какой-то излучатель с широким кожухом охлаждения — смотрели мне в грудь.

— И кто это такой развитый жил на Селиноиде? — задал я риторический вопрос. — Боевой робот, это серьезный аргумент.

— И не говори…

У моих ног сидел белый кот. Титрин как всегда возник внезапно.

— Журналюжище, знал бы ты, как я рад, — с чувством сказал я, опуская глаза, но остерегаясь двигаться. — Твое присутствие…

— Возможно, хотя нежелательно, — прервал меня титрин. — И это местечко — не захоронение некой цивилизации. Все намного прозаичнее, не находишь?

— Комендант тюрьмы занимается перепродажей боевого оружия? — удивился я. — Потому экранирующее покрытие на стенах и отказ бурить в этом направлении?

— В точку. Все те ребята, что остались в забое, пойдут просить себе свободу за находку, а отправятся в нулевой шлюз на быструю смерть. Кому нужна такая правда?

— То есть, выбираться мне отсюда придется по любому…

— Самому. Экраны не дают работать здесь фиксирующей аппаратуре, так что никто не сможет доказать, что мы что-то видели. В задней части склада есть подъемник, через который выгружают оружие, но он механический и запускается сверху, отсюда через вход не выбраться. Да и боевой робот на взводе не даст никому туда пройти. Только не спрашивай у меня, что делать!

— И не буду, титрин, — хмыкнул я, играя пальцами с алмазной пластинкой. — Ты забыл, кто я такой?

Титрин поднял морду и взглянул на меня. В его взгляде я прочел уважение.

Правильно, меня надо либо бояться, либо уважать.

Я сделал шаг назад, потом еще один.

— Пролезть тем же путем вряд ли выйдет, — можно подумать, титрин открыл для меня какую-то истину.

— Сними веревку с моей ноги, пожалуйста, и помолчи, — попросил я, чувствуя, как голой лодыжки коснулся мягкий мех. Дождавшись, когда узел ослабнет, я поднял руку с пластинкой. Она было толщиной в пару миллиметров, и шанс правильно распорядиться ею у меня был только один. Ежели я мог раньше сломать одним касанием кусок железа, почему я сейчас не могу всего лишь послать свое импровизированное оружие именно туда, куда мне нужно? И, главное, я знаю, куда! Потому что я капитан внеземного космического корабля и в моей многострадальной голове осело столько информации, сколько нет ни в одной базе данных. Если бы я мог самолично вызывать ее из глубин памяти, многих проблем удалось бы избежать, но я, как обычно, даже не подозревал, что знаю устройство боевого робота 07ВХ25, поступившего на производство в системе Союза девять лет назад.

Я усмехнулся и, пригнувшись, метнул пластинку. В следующее мгновение упал, закрывая собой титрина, потому что робот выстрелил. Лучевой пучок, расширяясь, прошел над нами и ударил в свод, расплавив и частично испарив породу. Содержавшийся в ней металл мгновенно раскалился до состояния жидкости и разлетелся белыми брызгами в разные стороны, уронив пару капель и мне на спину. Зашипев от возмущения, я вскочил и бросился к крутящемуся на месте роботу. Нужно было срочно перевести его в ручной режим или отключить вовсе, пока эта громадина не выстрелила еще пару раз и не обрушила потолок.

Увернувшись от поворачивающейся турели, я поднырнул под робота и, вцепившись в плечо, вырвал застрявшую в шейном сочленении пластину. Меня мотнуло и чуть не отбросило в сторону, но я снова вогнал пластину в щель и, орудуя ею как открывалкой, стал отгибать защитный кожух. Робот опять дернулся, я располосовал ладонь о пластину, но все же вскрыл управляющий модуль. Сюда полагалось вставить микросхему ключ, чтобы переключить управление, но я бесстрашно сунул руку внутрь, нащупав провода. Меня ударило током, но проводов я не выпустил и, падая, выдрал их с корнем.

И робота не стало. Механизм скрежетнул, взвыл и затих.

В воцарившейся тишине титрин с укором сказал:

— Ты испачкал мою белую шубу смазкой.

Прижимая порезанную ладонь к штанам, я засмеялся. Грязный, весь в пыли и черных развода от технической смазки, я стоял и смеялся, глядя на совершенно неуместного белого кота, который возмущенно тер лапой ухо, пытаясь привести его к безупречно белому виду.

— Большой склад, — констатировал я очевидный факт. Чего тут только не хранилось! Правда все было закрыто сетками безопасности, но смотреть со стороны никто не мешал.

— Ты не о том думаешь, Доров, — титрин был все еще недоволен.

— Хватит, — возмутился я, — по-твоему, лучше раскаленный дождик, чем пару грязных пятен?

— Они воняют… и от тебя воняет!

Я посветил на ладонь фонариком, разглядывая резаную рану. Пальцы дрожали, рана была глубокой, но кровь вроде остановилась.

— Тебе нужен медик.

Титрин резво пробежал по ряду с боевыми установками плотного огня и исчез за каким-то кожухом.

— Вот это да! — крикнул он.

Я пошел следом и замер на месте.

— Это чего?

— А ты не знаешь? — усомнился титрин, бегая вдоль небольшой (по космическим меркам) машины с широким жерлом пушки на боевой надстройке.

— Знаю… Но не верю. Это что, мобильный орбитальный излучатель?

— Высокоточное оборудование, Доров! Достояние лучших умов Союза, совершенно секретная вещица. Правда, судя по шумихе, развернувшейся в свое время вокруг этой машинки, технологию у кого-то позаимствовали. Присвоили.

— Ну, все как обычно. Если ее удастся завести, можно спокойно пробиться сквозь породу в коридор, судя по тому, сколько я лез, тут не очень то далеко…

— Чтобы пробиться в коридор, хватило бы и робота, которого ты поломал. Ты бы лучше подумал о том, какие это деньги! Вот почему комендант так боится, что Селла может раньше времени оторваться от карлика, нужно успеть вывести склад с оружием прежде, чем это произойдет. А это не так то просто…

Цикла три назад в орбитальных защитных кольцах Селлы были неполадки, из-за которых их пришлось отключить, а на орбиту направить множество кораблей, чтобы охранять тюрьму. А теперь представь, что корабли общаются между собой с помощью кода «свой — чужой», и кораблей в округе, патрулирующих астероид, множество. В таких условиях можно спокойно сесть, разгрузиться и взлететь. Если ты знаешь код, никто ничего не заподозрит.

— А код задает лично комендант. Надо взломать эту зенитку и пойти всех мочить…

— Рассуждаешь, как ребенок, Доров. Ищи свой маяк, а как прищучить коменданта, придумаю я. Оставь иным умам думать умные мысли.

— Ну-ну, — на безобидные подначки я научился не обижаться еще в детстве, так что лишь устало вздохнул. К чему обижаться на глупые слова? Если на них обижаться, они обретают под собой почву, а ты становишься ослом.

— Не трогай установку, кстати, она под защитой, убьешься, — предупредил титрин и умчался дальше вдоль ряда.

— Ну и ладно, — буркнул я, — пойду, попробую починить поломанную игрушку, выбираться то отсюда как-то надо? И нужно очень хорошо подумать, в какую сторону прорубаться, потому что запас батарей ограничен. К тому же с одной стороны лава, с другой вообще коридора может не быть. Схемы ходов то нет.

Нагнувшись, острием пластины я отпорол кусок брючины и обмотал ею руку. Стало значительно лучше, а то боль была просто одуряющая.

Когда лучик фонарика стал тускнеть, я совсем выбился из сил. И разозлился. Я здорово навредил роботу, но не тем, что выдрал провода. Провода я нормально обратно прикрутил. Вся проблема была в том, что я закоротил сети и теперь эта глупая машина никак не хотела запускать ручную программу управления.

— Ну что, Доров, никак? — ехидно уточнил титрин, шевеля усами. Он снова сидел рядом со мной.