Одиссей покидает Итаку. Бульдоги под ковром - Василий Звягинцев

Ему как-то приходилось отвечать на вопросы о своих физических возможностях — в том смысле, каким образом он достиг изумительного темпа действий и что произойдет, если попадется противник, не уступающий в реакции и знающий некие совершенно оригинальные приемы? И он честно отвечал, что понятия об этом не имеет, а так называемые «приемы» его не интересуют. Осознает ситуацию он лишь задним числом, когда все уже закончилось.

Подсознание работает само. По той же причине, кстати, в соревнованиях ковбоев обычно проигрывает тот, кто первым начинает выдергивать револьвер из кобуры. Осмысленные действия всегда медленнее рефлекторных.

Джордж, введенный в заблуждение его внешней расслабленностью, не знакомый с подробностями московского инцидента, решил поставить на карту все, одним махом разрубить гордиев узел антиномий, в которых запутался, тем более что имел, наверное, основания рассчитывать на успех.

С очень хорошей для немолодого и полного джентльмена скоростью он выбросил вперед веером раскрытую правую ладонь.

Но движение пальца Шульгина оказалось еще быстрее. У «томпсона» высокий темп огня, и короткая очередь прозвучала как грохот тракторного пускача. Джорджа вместе с креслом отбросило назад и опрокинуло на ковер. Он так и остался лежать, разбросав руки, а ноги медленно соскользнули вбок и, задержанные подлокотником, застыли, нацелив в люстру острые носки начищенных ботинок.

И тут же рванулась вперед Сильвия, упала грудью на край стола, накрыла ладонью свой портсигар. Еще долю секунды Шульгин ощущал тупую боль в плече, задетом парализующим лучом, а потом его словно вывернуло наизнанку, он вновь пережил то, что почувствовал после удара копьем. И, удержавшись от провала в беспамятство, вдруг понял, что вновь перед ним Джордж, не лежащий на полу с развороченной грудью, а делающий первую затяжку сигаретным дымом, и Сильвия, напряженно фиксирующая его остекленевшим взглядом, и сам он только-только касается пальцами спускового крючка… Он помнил то, что произошло только что, но очень смутно, неясно, как сон, оборванный резким звонком будильника. Спасло его именно натренированное на автоматизм подсознание. Программа оставалась прежней — внезапная опасность и необходимость адекватного ответа. Автомат отчего-то не сработал, значит — запасной вариант…

Уже много позже он догадался — секунд, наверное, через десять — и не догадался, а вспомнил вскользь сказанные и оставленные без внимания слова о «растянутом настоящем». После едва не ставшего роковым столкновения с грузовиком Ирина говорила, что с помощью универблока (то есть как раз портсигара) возможно зафиксировать текущий миг и даже отмотать время назад, если событие не стало необратимым, то есть не породило соответствующую цепочку причинно-следственных связей. Вот, значит, сейчас Сильвия это и проделала.

Но вспомнил-то он потом, а в тот самый миг левая рука его дернулась назад, натягивая шнурок.

Тишину разорвал отчаянный крик Сильвии.

— Нет! Не-ет!! — Она подалась вперед, не давая чеке выдернуться, и вскинула вверх руки, показывая, что в них ничего нет. И Сашка успел остановить рывок. Возможно, от хроношока реакция у него несколько замедлилась.

— На пол, лечь на пол! — почти истерически выкрикнул он и, бросив шнур, провел над головами аггров ревущим и дергающимся автоматом. Сильвия и Джордж распластались на ковре с быстротой, сделавшей бы честь опытному фронтовику под обстрелом. В серванте напротив зазвенели под градом пуль бьющееся стекло и драгоценный фарфор. И только после этого Сашка полностью пришел в себя и все осознал.

Глотнув прямо из горлышка коньяк, Шульгин перевел дух.

— Ну, кретины, ну, сволочи! Что, мало я вас уже учил? Что вы дергаетесь… и так далее. … Со всеми вашими игрушками, растянутым временем и прочим… Я вам сейчас не время, а… порастягиваю…

Постепенно он совсем успокоился. В конце концов все закончилось лучше, чем можно было ожидать. Нет, именно так, как он и рассчитывал. Иначе послал бы Антона со всеми его предложениями. Он ведь действительно был уверен, что сумеет выкрутиться. Вот и выкрутился. Но теперь не будет больше изображать джентльмена. Какое тут, на хрен, джентльменство?!

С размаху пнув Джорджа в бок и наставив в голову ствол, он бросил сквозь зубы:

— А ну вытаскивай ремень, вяжи ей за спиной руки… Так, теперь сам мордой вниз…

Наступив пришельцу ногой на поясницу, заставил завести руки назад и туго скрутил их снятым с автомата ремнем.

Поднял обоих с пола, поставил спиной друг к другу, закрепил гранату так, что малейшее движение любого из них могло освободить ударник запала.

— Ну вот, господа. Теперь дергаться не советую. Стойте, как на посту номер один, и слушайте. Выходит, что по-хорошему мы не договорились. Что крайне осложнило ваши перспективы. Тебе, например, вообще лучше бы не воскресать. Помер и помер, хлопот меньше. А теперь… Впрочем, еще один шанс я вам дам. Но для этого…

Сильвия в ходе его разглагольствований тоже пришла в себя и стала сбивчиво объяснять, что понятия не имела о замысле Джорджа, что готова была к честному сотрудничеству и доказала это, не использовав универблок как оружие, а просто восстановив статус-кво…

— Вы все, когда прижмешь, ничего такого не хотели… Да уж ладно… Оставаться тут я больше не намерен. Не тот интерьер. Поэтому будем менять позицию. Есть варианты. Или пешком по снегу до моей установки… А что, — перебил он себя, увидев удивление аггрианки, — думали, я так, погулять вышел? И аппаратура при мне, и база ваша под контролем, но, повторяю, по морозу с ветерком мне таскаться лень. Поэтому предлагаю напрямую перейти в мой лондонский отель, а там узнаете, что дальше. Сумеешь, подружка, отсюда — прямо туда?

— Сумею…

— Но предупреждаю последний раз! Больше никаких геройских жестов. Смерти, я понял, ты боишься. Руки я тебе развяжу, но обниму крепко-крепко, и хоть в Лондон, хоть на тот свет — вместе. Все ясно?

И он действительно обнимал ее за талию, сжимая в руке гранату со снятой чекой, оставалось только пальцы разжать, пока она настраивала блок и открывала переходный канал. И лишь увидев знакомую комнату, успокоился.

— А ты, черт с тобой, делай что хочешь, но помни… — Он толкнул Джорджа в спину так, что тот упал на колени, и увлек Сильвию в номер с обшарпанными обоями и стойким запахом прогорклых пепельниц.

Подождал, пока закрылась межпространственная дверь, вставил на место чеку, сел на стул и подтолкнул Сильвию к соседнему.

— Кажись обошлось, слава тебе господи… — взял из рук Сильвии портсигар, спрятал в карман, предварительно достав две сигареты.

За окном только-только разгоралось раннее утро, совсем не сырое и туманное, будто не Лондон там был, а Подмосковье в самую золотую пору.

Сашка постоял у окна, повернулся к своей пленнице. Выглядела она измученной, потерянной и никак теперь не тянула на коварную и страшную предводительницу пришельцев.

— Знаешь, такая ты нравишься мне куда больше. А теперь послушай, что я тебе скажу…

ДИПЛОМАТИЧЕСКОЕ ИНТЕРМЕЦЦО II

…Антон принимал Сильвию с полным уважением к ее рангу, но — как победитель. То есть без всякой имитации своей и ее жанровых ролей на Земле. Принимал в комнате, по-форзейлиански меблированной и с панорамным окном, за которым простирался совсем не земной ландшафт. До двери ее проводил Шульгин, и она до конца все еще не осознавала, что с ней произошло на самом деле. (Как Кейтель на пути в Карлсхорст.) А вошла — и поняла, что проиграла окончательно. И Антон по ее лицу тоже понял, что никаких дополнительных методов воздействия не потребуется.

— Вот, располагайся, — сказал он по-аггриански, потому что не хотел больше говорить с ней на земных языках, но не был уверен, что пленница владеет языком Конфедерации, и указал на подобие низкой кушетки с пушистым покрывалом из сиреневых водорослей.

Сильвия не очень ловко присела, даже не пытаясь повторить его небрежно-причудливую позу, а по-европейски на этой конструкции расположиться с достоинством было невозможно.

— Я надеюсь, ты не забыла нашу последнюю встречу и достигнутое соглашение? Что ж, не могу не признать, что мы оба выполнили взятые на себя обязательства. И не твоя вина, что результат получился иным, чем ты рассчитывала. Просто в любом поединке побеждает кто-то один. Я оказался дальновиднее, и мои расчеты правильнее. Всего лишь…

— Не следует даже в таких обстоятельствах преувеличивать значение одной, пусть и значительной акции. Не раз бывало, что самые яркие успехи обращались в свою противоположность. Тем более что сейчас тебе нечем так уж гордиться. Успеха добился не ты, а один из этих… Кстати, скажи наконец, как мне их называть? Пусть моя игра и закончена, но все же я заслужила право знать, кому проиграла. Из какой системы они сюда пришли? Если бы центр вовремя прислушался к моим предостережениям, оценил, какая нам грозит опасность… И кто есть кто в вашем союзе? Они — ваши наемники или наоборот? Не боитесь, что и сами повторите мою судьбу?