Фантастика 2002. Выпуск 3 - Андреи Синицын

В «Соколе на запястье» и «Дериануре» чувственное начало уравновесилось с остальными двумя компонентами. «Сокол», посвященный античным временам, по своему замыслу и воплощению относится к явлению, получившему название «роман-гипотеза» или «роман-исследование». Елисеева здесь выступает в качестве смелого экспериментатора, по крупице восстанавливая картину мира, о котором мы практически ничего не знаем. Она пользуется данными и науки, и собственным воображением. Скифы, греки, таинственные амазонки населяют пространство «Сокола на запястье». Клубок человеческих драм, обнаженных до самых нервов и сухожилий.

Повесть «Дерианур — море света» посвящена любимому времени Елисеевой-исследователя. XVIII век — «столетье безумно и мудро». Век великих открытий и великих социальных потрясений, гениальных ученых-просветителей и не менее талантливых и гениальных авантюристов. О некоторых из них и повествует писательница. Предметом ее художественного исследования стали такие титанические характеры и личности, как граф Сен-Жермен, великая княгиня Екатерина Алексеевна (будущая императрица Екатерина II) и два Григория — Орлов и Потемкин. И шире: судьба России, перед которой открылись великие перспективы. И чувства, конечно же Чувства. Миром правят люди, а людьми правит Любовь. Умело используя прием уплотненной прозы, писательница на сравнительно небольшом текстовом пространстве соединяет и в основном заканчивает несколько любовных историй. По насыщенности событиями «Дерианур» превосходит предыдущие сочинения Елисеевой.

Дальше всех от реалий действительного европейского Средневековья отошла Полина Копылова. В ее романе «Летописи святых земель» невозможно отыскать географические и этнографические признаки Испании, Германии или, скажем, Франции… Европа-2 по-копыловски представляет собой прихотливо разрисованные ширмы, не более того. Булыжные мостовые, придворные наряды, пыточные застенки, дворянские титулы — все это изящная стилизация наподобие королевства Арканарского. Основа сюжета — борьба между двумя расами: людей и не совсем. «Не совсем» означает нечто посередине между людьми и эльфами. Из-за этого Европа-2 несколько толкиенизируется. Копылова концентрирует внимание читателя на неестественности эльфийской составляющей в реальной жизни; жизнь постепенно берет свое. А значит, люди свергают господство эльфоподобных существ. Порой это делается с необыкновенной жестокостью. Люди в Европе-2 подобрались, как на грех, горячие, кровь Юга заставляет их быть порочными храбрецами, щедрыми и на злобу, и на любовь. Конфликт двух рас — это скорее не борьба одной физиологии с другой, а поединок идеологий. В ряде случаев он звучит вопиюще современно: что лучше — холодно отрешиться от реальности, поискать силы и смысла где-то вне ее или попытаться взять ее за глотку, овладеть всеми ужасами и прелестями нашего здесь-сейчас? Более поздняя повесть Копыловой «Virago» ближе к общему вектору: действие происходит в Испании конца XV века, романтическая сказка о счастливой любви (с минимальным элементом фантастического) только выиграла от зарисовок быта, костюмов, нравов.

Несколько в стороне от этой славной когорты стоит Марианна Алферова, выпустившая в 2000 году трилогию, посвященную квазиримской империи. Собственно, разница состоит только в том, что романтическое пространство организовано Алферовой с использованием античного, а не средневекового антуража. В результате хорошо подготовленного хроноклазма император Деций не погиб в войне с варварами и Римская империя благополучно пережила катастрофические для ее реального прототипа столетия Великого переселения народов. В результате появилось крайне экзотическое общество, где экономика и техника Нового времени прочно связаны с атрибутами классической древности. Алферова наложила детективный сюжет на этические проблемы, и могла бы получиться блестящая новинка. Но все романы трилогии перегружены героями и в неменьшей мере перегружены сюжетными поворотами, не имеющими никакого иного значения, помимо «приключения продолжаются». Слабее прочих выглядит роман «Мечта империи». С середины текста возникает ассоциация со взбесившейся шахматной партией: фигуры уже не слушаются игроков, смысл комбинаций утрачен, на доске — беспорядочная бойня… Но, во всяком случае, хотя бы замысел Алферовой достоин внимания и уважения.

Наталия Мазова поместила романтическое пространство в некое подобие Прибалтики, вполне современной в бытовом отношении, но вынесенной в параллельное пространство (повесть «Золотая герань»). Почти то же проделано и Далией Трус-киновской в романе «Королевская кровь», где нарисована условная Франция конца XVIII — начала XIX века, уже пережившая все ужасы буржуазной революции, но не дождавшаяся своего Наполеона. Законные наследники трона, лишенные памяти злобным карликом, постепенно ощущают зов королевской крови и собирают под белую с золотыми лилиями Орифламму верный престолу народ. Трудно определить, с чем мы имеем дело. То ли это альтернативная история, то ли параллельная реальность, а может, и социальная утопия с очередным прожектом реставрации монархии, которые стали столь популярными в современной российской фантастике (достаточно вспомнить книги Романа Злотникова «Виват император!» и Юлия Буркина «Звездный табор, серебряный клинок»). В то же время наличие в книге магии и волшебства говорит о ее несомненной принадлежности к фэнтези. Если, конечно, мы снова-таки не имеем дела с хорошо замаскированной едкой сатирой, высмеивающей конкретные фигуры прошлого или настоящего.

Во всем этом тренде отчетливо видна еще одна особенность: магия, столь любимая авторами фэнтези, играет второстепенную, подчиненную роль или совсем исчезает из текста. В ряде случаев магизм заменяется мистическим отношением к реальности. В мире существует божественное начало, та сторона, которая «безусловно блага», по выражению В. Гончарова и Н. Мазовой[14]. Существует и противоборствующая сила. Обе они по сути своей — потусторонние, но борьба между ними так или иначе затрагивает каждого человека. Нечто чудесное, «не от мира сего» — все равно, в позитивном или негативном смысле — всегда результат их деятельности; не существует никакой безымянной, нейтральной, независимой магии, магии-вне-противостояния. Магическое действие переходит либо в разряд чуда, либо в разряд проделок нечистой силы. Элементы сакральной фантастики видны у Елены Хаецкой, Ольги Елисеевой, в меньшей степени — у Далии Трускиновской, Полины Копыловой, Марии Галиной («Покрывало для Аваддона») и Натальи Иртениной (повести «Праздник синего ангела», «Запас вечности», «Ракурсы»).