Противостояние. Том II - Стивен Кинг

Это было одно и то же. И чем бы это ни было, старая рана в его душе окончательно затянулась, принеся ему покой. Он чувствовал, что два человека, жившие в нем всегда — реальный и идеальный, — слились в одно живое существо. Его матери пришелся бы по душе такой Ларри. И Рите Блейкмур. Это был такой Ларри, которому Уэйну Стаки никогда бы не пришлось объяснять все на пальцах. Это был такой Ларри, который мог бы понравиться даже той давнишней оральной гигиенистке.

«Я скоро умру. Если Бог есть — а теперь я верю, что Он должен быть, — такова Его воля. Мы умрем, но каким-то образом весь замысел Божий осуществится благодаря нашей смерти».

Он подозревал, что Глен Бейтман уже мертв. Вчера в другом крыле слышались выстрелы, много выстрелов. Похоже, они раздавались с той стороны, куда увели Глена, а не Ральфа. Что ж, Глен был стар, его мучил артрит, а что бы Флагг ни приготовил для них на завтрак, это, вероятно, будет что-то очень неприятное.

Шаги замерли возле его камеры.

— Вставай, Чудик, — раздался насмешливый голос. — Крыса пришел за твоей бледной задницей.

Ларри оглянулся. Ухмыляющийся черный пират с цепочкой из серебряных долларов на шее стоял у двери, держа в одной руке саблю. За ним стоял бухгалтер в очках по фамилии Берлсон.

— Что это? — спросил Ларри.

— Дорогуша, — сказал пират, — это конец. Самый конец.

— Хорошо, — сказал Ларри и встал.

— Я хочу, чтобы ты знал, это не моя идея, — скороговоркой произнес Берлсон, и Ларри увидел, что тот здорово напуган.

— Насколько я могу судить, как и все остальное здесь, — кивнул Ларри. — Кто был убит вчера?

— Бейтман, — ответил Берлсон, опустив глаза. — При попытке к бегству.

— При попытке к бегству, — пробормотал Ларри и рассмеялся. Крыса присоединился к нему, передразнивая его. Они смеялись вместе.

Решетчатая дверь камеры раскрылась. Берлсон зашел внутрь с наручниками. Ларри не сопротивлялся; он протянул запястья вперед. Берлсон надел браслеты.

— При попытке к бегству, — повторил Ларри. — В ближайшие дни будешь застрелен при попытке к бегству ты, Берлсон. — Его взгляд перешел на пирата. — И ты, Крысик. Вас просто пристрелят при попытке к бегству. — Он снова начал смеяться, но на этот раз Крыса не стал вторить ему. Он угрюмо глянул на Ларри и начал поднимать свою саблю.

— Опусти это, говнюк, — приказал ему Берлсон.

Они по очереди покинули камеру: Берлсон, Ларри и Крыса — замыкающим. Когда они вышли за дверь в конце отсека, к ним присоединились еще пятеро. Одним из них оказался Ральф — тоже в наручниках.

— Эй, Ларри, — грустно окликнул Ральф. — Ты слышал? Они сказали тебе?

— Да, я слышал.

— Ублюдки. Им скоро конец, правда ведь?

— Да. Это так.

— А ну заткнитесь! — прорычал один из сопровождающих. — Это вам конец. Только обождите самую малость и увидите, что он вам приготовил. Тот еще приемчик получите.

— Нет, вам конец, — упрямо повторил Ральф. — Разве вы сами не знаете? Разве не чувствуете?

Крысик толкнул Ральфа так, что тот споткнулся.

— Заткнись! — выкрикнул он. — Крыса не желает больше слушать все эти мудовые причитания какой-то белой мрази! Не желает!

— Ты жутко что-то бледненький, Крысик, — ухмыльнулся Ларри. — Просто ужасно. Это ты похож на мразь.

Крыса снова взмахнул саблей, но в этом не таилось никакой угрозы. Он выглядел испуганным, как и все они. Воздух был пропитан ощущением, что над всеми ними нависла тень грядущего великого события.

Серо-зеленый фургон с надписью ОКРУЖНАЯ ТЮРЬМА ЛАС-ВЕГАСА стоял на залитом солнцем тюремном дворике. Ларри и Ральфа втолкнули в него. Дверцы захлопнулись, двигатель завелся, и машина тронулась с места. Они сидели на твердых деревянных лавках, свесив закованные в наручники руки между колен.

Ральф тихо сказал:

— Я слышал, кто-то из них говорил, будто там соберется весь Вегас. Ты думаешь, они станут распинать нас, Ларри?

— Это или что-то в том же роде. — Он взглянул на друга. На голове Ральфа торчала поношенная шляпа. Перо потускнело и обтрепалось, но по-прежнему вызывающе торчало из-за ленты. — Ты боишься, Ральф?

— Здорово боюсь, — прошептал Ральф. — Что до меня, так я сущий младенец насчет боли. Никогда не любил ходить к врачу на укол. Когда мог, всегда находил предлог улизнуть. А ты тоже?

— Еще как. Ты можешь подойти и сесть рядом со мной?

Ральф поднялся, звякнув цепочкой наручников, и уселся рядом с Ларри. Несколько секунд они посидели молча, а потом Ральф тихо сказал:

— Нас ждет чертовски серьезное испытание.

— Это правда.

— Я только хотел бы знать, для чего мы оказались здесь. Пока я предвижу только один финал: он собирается устроить из нашей казни представление. Чтобы каждый понял, какая он большая шишка. И это все, ради чего мы притащились сюда?

— Я не знаю.

В фургоне воцарилась тишина. Они молча сидели на лавке, держась за руки. Ларри боялся, но чувство страха не только не уничтожило, но даже нисколько не затронуло еще более глубокого ощущения покоя. Оно поможет ему.

— Я не побоюсь никакого зла, — пробормотал он, но он боялся. Он закрыл глаза и подумал о Люси. Он подумал о своей матери. В голове теснились самые разные мысли. О том, как он вставал холодным утром, чтобы идти в школу. О времени, когда его мутило от церкви. О том, как он нашел порножурнал в канаве и разглядывал его вместе с Руди — им обоим было по девять лет. Как смотрел вместе с Ивонн Веттерлен чемпионат по бейсболу в ту свою первую осень в Лос-Анджелесе. Он не хотел умирать, он боялся умереть, но, насколько мог, он смирился с этим. В конце концов, выбор никогда не оставался за ним, и он пришел к убеждению, что смерть — всего лишь плацдарм, зал ожидания, уборная, где ты готовишься к выходу на сцену.

Он постарался успокоить себя, чтобы достойно встретить неизбежное.

Фургон остановился, и дверцы широко распахнулись. Яркое солнце заглянуло внутрь, заставив его и Ральфа изумленно заморгать. Крыса и Берлсон вскочили в фургон. Вместе с солнцем внутрь ворвался звук — тихий, шелестящий рокот, от которого Ральф настороженно склонил голову набок, вслушиваясь. Но Ларри знал, что это за звук.

В 1986-м «Пережитки в лохмотьях» открывали концерт Ван Хейлена в Чейвиз-Ревин. Это было самое значительное их выступление. И шум в зрительном зале перед их выходом на сцену напоминал этот звук. Потому, выходя из фургона, он знал, чего ожидать, и его лицо не дрогнуло, хотя он услышал слабый вздох Ральфа рядом с собой.

Они стояли на лужайке перед громадным отелем-казино. Вход был украшен двумя золочеными пирамидами. На траве помещались две открытые грузовые платформы. На каждой возвышалась клетка, сделанная из стальных труб.