Вечный. Тетралогия - Роман Злотников

— Так что там со связью? Остан отрывисто произнес:

— Вернулся барон. Требует тебя в поместье. Все лиостанции вышли из строя.

Ив возмущенно хлопнул ладонью по колену:

— Ну говорил же этому тупоголовому: не трогать карромер!

В глазах Остана мелькнуло какое-то странное выражение, как будто он что-то припоминал. Наверное, Ались, оправдываясь, бормотал что-то про карромер или стражник вспомнил. Во всяком случае, Остан немного успокоился, дал знак мулинерам отойти и приказал Иву:

— Собирайся, поедешь в поместье. И моли бога, чтобы господин барон поверил твоей болтовне.

Разговор в поместье оказался не таким бурным, но пострашнее. Выйдя наконец из зала, Ив бессильно привалился к стене и с трудом разжал стиснутые кулаки. Еще пара минут — и он бы не выдержал. Хотя шансов добраться до барона у него было немного. Зал был набит его шакалами, увешанными оружием. Ив постоял еще немного, успокаивая судорожно бьющееся сердце, и устало двинулся по коридору. Планируя операцию, он собирался устроить барону еще пару неприятных неожиданностей, но после сегодняшнего разговора пришел к выводу, что не рассчитал свои силы. Еще одну неделю в этом гадюшнике он может и не выдержать. Так что по всему выходило, что с поместьем барона пора прощаться.

Весь следующий день он занимался ремонтом лиостанций. При этом внимательно прислушиваясь к разговорам, которые вели взбудораженные мулинеры. Барон оказался глупее, чем Ив о нем думал. Он все-таки сунулся в лес, где и потерял почти две дюжины своих лучших людей. Причем вожаком нападавших, к тайной радости Ива, оказался добравшийся до родных лесов Трубач. В этой части плана пока все шло так, как и предусматривалось. Трубач, которого поддержали как охотники, составлявшие основную движущую силу сопротивления, так и мотыжники, с которыми он сидел вместе, совершенно неожиданно для себя стал лидером сопротивления. Однако, что оказалось для Ива неприятной неожиданностью, у барона откуда-то взялось тяжелое вооружение. Если бы не это, то, вполне вероятно, ему пришел бы конец уже в Дузулукских предгорьях. Возможно, он и сунулся-то в леса, именно полагаясь на свое вооружение. Не будучи профессионалом, он испытывал благоговение перед мощью оружия и забыл о том, что воюют все же люди. В общем, все пока шло в достаточно близком приближении к его первоначальному плану. Поэтому Ив решил бежать следующей ночью.

Однако вечер принес ему неприятный сюрприз. Когда он, как обычно, хорошенько набив брюхо на кухне, направлялся к своей каморке, в коридоре его встретил мулинер. Преградив ему дорогу, он в ответ на недоуменный взгляд Ива миролюбиво пояснил; — Барон повелел теперь запирать тебя на ночь, Отвертка. А раз так, у тебя теперь новая квартира.

Так Ив оказался в своей прежней камере. Когда за ним захлопнулась дверь, Ив едва сдержался, чтобы не пнуть ее со всего маху. Он и в коридоре еле удержался, чтобы не заехать мулинеру по шапке. Но это не имело бы никакого смысла. Ив еще не был готов к побегу на восток.

Весь следующий день Ив, продолжая ремонт лиостанций, разрабатывал различные планы побега, предусмотрев вариант и для дневного времени. Наконец план в общих чертах был готов. Во время обеда Ив еще раз прикинул подходы к кухне и вечером, перед самым окончанием рабочего дня, под предлогом проверки цепи ретрансляционной антенны влез на церковную колокольню. Когда он спустился, у лестницы его встретил отец Иеремия. Жестом задержав Ива, он улыбнулся ему одними губами и мягко спросил:

— Не испытываешь ли ты нужду исповедаться, сын мой? Ив на мгновение замер, вспомнив подобный вопрос, заданный абсолютно другим человеком в Первой штольне Рудоноя, потом мотнул головой:

— Нет, святой отец. Сказать по правде, я не особо набожен.

Он уже был наслышан, чем зачастую заканчиваются подобные церковные таинства в исполнении отца Иеремии. Но священник лишь неодобрительно покачал головой и указал кивком на церковную дверь:

— И все-таки зайди.

Ив разглядел за его спиной привычную дюжую фигуру, но, даже и не будь ее, не было никакого резона портить отношения с отцом Иеремией до завтрашнего дня.

Хотя часть стилизованных под свечи светильников горела, в церкви было сумрачно. Ив, следуя за священником, наискосок пересек неф и вошел в небольшую комнатку, в плане напоминающую келью святого отца в одной из пристроек, где Ив уже успел побывать, но сильно отличающуюся от нее по убранству и обстановке. Отец Иеремия подошел к небольшому иконостасу в углу комнаты, отщепил пальцами сгоревший фитилек на лампаде и, повернувшись к Иву, показал рукой на кресло у столика. Ив сел и огляделся. Главное, что привлекало внимание в келье, были книги. Настоящие книги, которые Ив, как и любой современный человек, привыкший к печатной продукции только в виде распечаток, видел прежде лишь в исторических постановках. Отец Иеремия некоторое время со слабой усмешкой следил, как Ив вертит головой, потом негромко произнес:

— Здесь собрана мудрость веков, сын мой. Ив обратил взгляд к священнику и несколько мгновений смотрел ему прямо в глаза. Тот спокойно выдержал его пристальный взгляд, затем отвернулся и принялся шагать туда-сюда по комнате:

— Знаешь, сын мой, я долго размышлял над тем, как сделать человечество лучше, я искал ответ на этот вопрос у многих великих, и я нашел его. — В его глазах на мгновение вспыхнул и погас огонь, напряженное лицо смягчилось. Отец Иеремия подошел к полке и бережно провел пальцами по корешкам. — Здесь собраны мысли величайших умов человечества. Сократ, Макиавелли, Ницше, Троцкий, Илимезиус, Эйгарнет… — Он резко повернулся к Иву: — Знаешь ли ты, сын мой, что правит человечеством?

Ив молча пожал плечами. Отец Иеремия протянул руку к полке, снял книгу, раскрыл и прочитал:

— «Есть три узды, овладев которыми можно повести человечество к свету либо ко тьме. Первая из них — сила, вторая — деньги, третья — слово Господне». — Он криво усмехнулся, сведя на нет весь свой пафос. — Илимезиус, конечно, излишне патетичен, но правдив. У него не встретишь всякого слюнтяйства типа любви к ближнему.

Ив молча наблюдал этот душевный стриптиз. Он уже давно пытался понять, что же привело отца Иеремию к барону, и то, что он сейчас видел, подтверждало его самые худшие опасения. Перед ним был еще один проводник ко всеобщему счастью. И как это чаще всего бывало среди ему подобных, он хотел вести по своему пути стройными колоннами всех, до кого мог дотянуться. Наверное, отец Иеремия заметил что-то такое в выражении его лица, потому что вдруг оборвал свои излияния, опустился в кресло напротив Ива и стал молча перебирать четки. Некоторое время в келье стояла тишина, потом священник, слегка наклонившись к Иву, негромко спросил: