Гарри Поттер и методы рационального мышления - Элиезер Юдковский

— Ага, — суховато сказал Гарри, раздумывая о папе с мамой и сроке, который отмерен им, если Гарри ничего по этому поводу не предпримет, — подозреваю, директор, что если бы вы происходили из культуры, где люди привыкли жить четыреста лет, то умереть в двести вам казалось бы столь же трагичным, как, к примеру, в восемьдесят, — последнее слово Гарри произнёс резко, с нажимом.

— Возможно, — миролюбиво согласился старый волшебник. — Я бы не хотел умереть прежде своих друзей, равно как и жить после их смерти. Самое сложное время в жизни — это когда любимые люди ушли до тебя, но приходится оставаться ради других... — Взгляд Дамблдора погрустнел. — Не скорби по мне слишком сильно, Гарри, когда придёт моё время. Я буду с теми, по кому я давно скучаю, в нашем следующем великолепном приключении.

— А! — внезапно понял Гарри. — Вы верите в загробную жизнь. Мне казалось, у волшебников нет религии?

* * *

Чух-чух. Бип. Бум.

— Как ты можешь в неё не верить? — с ошарашенным видом смотрел на него директор. — Гарри, ты же волшебник! Ты видел призраков!

— Призраков, — бесцветно повторил Гарри. — Вы имеете в виду эти штуки вроде портретов. Сохранившиеся воспоминания и черты характера без самосознания и жизни, которые из-за случайной вспышки магической энергии, сопровождающей насильственную смерть волшебника, впечатались в окружающую материю...

— Я слышал эту теорию, — резко перебил директор, — от людей, которые путают цинизм с мудростью и считают, будто смотреть на кого-то сверху вниз — значить возвышать себя. Это одна из глупейших мыслей, которые я слышал за сто десять лет! Да, призраки не учатся и не растут, потому что им здесь не место! Душам положено двигаться дальше, у них не осталось жизни здесь! Хорошо, оставим в покое призраков, как насчёт Вуали? Как насчёт Воскрешающего камня?

— Ладно, — Гарри старался говорить спокойно, — я выслушаю ваши наблюдения, ибо таков долг учёного. Но сначала, директор, позвольте рассказать небольшую историю, — голос Гарри задрожал. — Знаете, директор, до того как я попал сюда, сойдя с поезда от вокзала Кингс Кросс, — не вчера, а в сентябре, — я никогда не видел призраков. И я не ожидал увидеть призраков. Поэтому когда я их увидел, директор, я сделал кое-что очень глупое. Я поспешил с выводами. Я... я подумал, что загробная жизнь существует, что никто никогда не умирал на самом деле, я подумал, что со всеми, кого человеческий род потерял, оказывается, в действительности всё хорошо, я подумал, что волшебники умеют разговаривать с ушедшими, нужно только произнести правильное заклинание и их призвать, что у волшебников есть для этого способ, я подумал, что смогу встретиться с родителями, которые за меня умерли, и сказать, что я знаю про их жертву и что я начал звать их мамой и папой...

— Гарри, — прошептал Дамблдор. В глазах старого волшебника блестели слёзы. Он сделал шаг навстречу...

— А затем, — выплюнул Гарри, и гнев в полной мере зазвенел в его голосе — холодная ярость на вселенную за то, что она такая есть, и на себя за свою глупость, — я спросил у Гермионы, и она сказала, что призраки — просто остаточные изображения, выжженные в камне замка смертью волшебника, словно силуэты, оставшиеся на стенах Хиросимы. И я должен был догадаться! Я должен был догадаться ничего не спрашивая! Я даже на тридцать секунд не должен был поверить! Потому что если бы у людей были души, не существовало бы повреждений мозга — если душа может продолжать разговаривать, даже когда от мозга ничего не осталось, как может повреждение левого полушария головного мозга лишить живого человека способности к речи? И профессор МакГонагалл, рассказывая о смерти моих родителей, не вела себя так, будто они просто отправились в далёкое путешествие в другую страну, как если бы они эмигрировали в Австралию в эпоху морских путешествий, как люди вели бы себя, если бы знали, что смерть — это просто уход куда-то ещё, если бы у них были твёрдые доказательства существования загробный жизни, а не самоуспокоительные выдумки. Это бы изменило всё, было бы не важно, что все кого-то потеряли в войне, это было бы немного грустно, но не ужасно! А я уже видел, что люди в волшебном мире так себя не ведут! Поэтому я должен был догадаться! И тогда я понял, что мои родители на самом деле мертвы и ушли на веки вечные, и от них ничего не осталось, и у меня никогда не будет возможности их встретить, и — и — и остальные дети думали, что я плачу, потому что испугался призраков...

На лице старого волшебника было потрясение и ужас. Он открыл рот, чтобы что-то сказать...

— Так что говорите, директор! Говорите о своих наблюдениях! Но не смейте преувеличивать ни одной детали, ведь если вы меня снова обрадуете ложной надеждой, а впоследствии я об этом узнаю, я вас никогда не прощу! Что за Вуаль?

Гарри поднял руку и стёр с щёк слёзы. Стеклянные вещи в кабинете всё ещё звенели от его последнего крика.

— Вуаль, — с лёгкой дрожью в голосе начал старый волшебник, — это огромная каменная арка, хранимая в отделе тайн, портал в страну мёртвых.

— А откуда это известно? — спросил Гарри. — Не надо описывать свои убеждения, опишите то, что видели!

Физическим проявлением барьера между мирами была огромная каменная арка, древняя и высокая, с острым углом в вершине. Рваная чёрная вуаль, словно водная поверхность, растянувшаяся между каменными сводами, постоянно колеблется из-за нескончаемого потока пролетающих сквозь неё душ. Если встать рядом с Вуалью, становятся слышны голоса мёртвых, зовущие, всегда зовущие, на грани слышимости. Но если замереть и попытаться их разобрать, то они становятся всё громче и многочисленнее. И если продолжать слушать их попытки дозваться до тебя слишком долго, то ты отправишься им на встречу, и в тот самый миг, когда коснёшься Вуали, тебя засосёт внутрь, мгновенно и безвозвратно.

— Даже на интересный трюк не похоже, — отрезал Гарри, теперь уже спокойнее, когда не было на что надеяться и не было на что злиться за крушение надежд. — Кто-то построил каменную арку, сделал между сводами чёрную колеблющуюся поверхность, при соприкосновении с которой всё исчезает, и заколдовал её гипнотизировать людей шёпотом.

— Гарри... — с некоторым беспокойством произнёс директор. — Я могу поведать тебе правду, но если ты отказываешься её слышать...

Тоже не интересно.

— Что за Воскрешающий камень?

— Я бы не стал тебе рассказывать, — медленно начал директор, — если бы не боялся того, что твоё неверие может с тобой сделать... так что слушай, Гарри, пожалуйста, слушай...