Смерть айдола (СИ) - Кощиенко Андрей Геннадьевич

Как корейская звезда и участвующая в проблемном инциденте Сторона, Агдан, в ходе своей деятельности в качестве знаменитости, должна стремиться к взаимопониманию с общественностью, вызывая за это уважение. Как публичной персоне, ей также следует искренне принять всю полноту ответственности и дисциплинировать себя. Но она не руководствуется этим в достаточной мере, поэтому мы считаем, что должны контролировать ее деятельность в качестве артистки…»

Время действия: тридцатое ноября, утро

Место действия: ЮнМи разговаривает с мужчиной в военной форме, который остановил её рядом с микроавтобусом

- Госпожа сангса, я вынужден сообщить вам печальные новости. – произносит лейтенант.

- Какие? – настораживаюсь я, а в голове проскакивает мысль: «может, о том, что армия больше не нуждается в моём присутствии»?

- Ваш самчон, господин Пак ЮнСок, находится в больнице.

Ну вот те на! С чего вдруг?

- Предварительный диагноз, поставленный вашему родственнику, – инфаркт.Блин! Как же дядю так угораздило? Может, его в тюрьме пытали?

- У меня приказ – как можно быстрее доставить вас к вашему самчону. Машина ждёт, можно выехать немедленно.

- Приказ? – удивляюсь я. – Чей?

- Моего вышестоящего командования.

Озадаченно смотрю на собеседника, почему-то не назвавшего ни должностей, ни фамилий персон, отдавших ему приказ. Отсутствие конкретики выглядит подозрительно.

- Я могу ознакомиться с текстом приказа, господин лейтенант?

- Он был отдан мне устно.

Ещё «страньше»! Какой-то неизвестный тип предлагает вместе с ним куда-то поехать. Куда он меня завезёт? Может, он – антифанат? Или, - маньяк? И тот, и другой варианты не обещают ничего хорошего.

- Какова цель поездки? – уточняю я, пытаясь определиться с решением.

Собеседник некоторое время удивлённо смотрит на меня.

- Вы не хотите навестить больного родственника?

- Почему? Я готова это сделать. Просто непонятна столь внезапная срочность.

- Прошу прощения, сангса, мне придётся сказать, раз вы спрашиваете. Состояние вашего самчона на самом деле, - очень тяжёлое. Врачи не дают никаких гарантий.

Даже так? Вот чёрт!

- Семья моего самчона, - они оповещены о ситуации?

- У меня нет об этом никакой информации.

Задумываюсь, - как поступить? Наверняка, если бы семья дяди знала о приключившейся беде, то сообщили маме. Но мама мне не звонила. Значит – не знают. Форма на лейтенанте говорит, что он из контрразведки. А дело дяди проходит по их ведомству. Может, действительно человеку плохо стало? Ведь брат его, отец ЮнМи, по рассказу СунОк, - тоже умер от сердечного приступа. Возможно, у них плохая наследственность в семье по этому органу.

Но зачем я понадобился ЮнСоку, - непонятно. Даже если дела у него плохи, то что такого он должен мне сказать, или я ему, раз нужно бросать всё и мчаться? Вот так, с ходу, не могу назвать ни одной причины. Поэтому явление лейтенанта с устным приказом выглядит как подозрительная игра «конторы».

- Я могу сообщить своей семье? – спрашиваю я.

- Прошу прощения, сангса, ваш дядя хотел переговорить с вами первой.

Даже так? Вообще странно. С другой стороны – вдруг дяде действительно нужно меня увидеть? Человека тяжело прихватило, мало ли что может быть? Например, карта сокровищ с указанием захоронений контрабандного золота. Проманкируешь родственными обязанностями и не узнаешь, где она. Да и всю жизнь потом вспоминать станут, - мол, не приехал навестить.

- Хорошо, - приняв решение, киваю я. – Я поеду, но на своём микроавтобусе. Скажите мне адрес лечебного учреждения, где мой самчон.

Лейтенант тоже кивает.

- Я буду сопровождать вас на машине. Для входа в палату вам потребуется пропуск. Он находится у меня.

(позже. Госпиталь)

Сижу на небольшой табуретке рядом с кроватью самчона. Судя по его внешнему виду, - дела у него совсем «не очень». Под глазами – синяки, сами глаза ввалились, цвет кожи серого оттенка. Похоже на недостаток кислорода в крови. А главное – взгляд, которым он смотрит на меня. Тусклый и усталый. Это настораживает меня больше всего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Самчон, как вы себя чувствуете? – снова спрашиваю я, поскольку первый вопрос дядя проигнорировал. – Может, вам что-то нужно?

- Хорошо, что… пришла. – с трудом произносит самчон, делая паузы между словами. – Не хотел… без тебя. ЮнМи, я виноват. Я допустил ошибку. Прошу, - прости меня…

- Самчон, о чём вы говорите? – не поняв, удивляюсь я.

- Из-за меня… у тебя неприятности. Ты хотела стать… известной, а тебя исключили из французской делегации. Представляю, как ты огорчена… Прости…

- Самчон, прошу, не думайте об этом. В моей жизни - это не единственная возможность выступить в Париже. Не беспокойтесь об этом. А вашей вины в отмене поездки, - нет совершенно никакой! Здесь дело исключительно в тех людях, которые у власти. Им было достаточно отдать приказ, и мы бы об этом с вами не говорили.

- Такая же гордая… как и твой отец, - чуть-чуть, буквально уголками губ, улыбается в ответ самчон и спрашивает. – Как ты себя… чувствуешь? Как твоё здоровье?

- Здоровье? – удивившись вопросу, пожимаю плечами. – Нормально.

- Как твоя голова? Ты всё … вспомнила?

- А-а, вы об этом? Нет, ничего не вспомнила. Но вы не волнуйтесь, самчон. Я уже привыкла к отсутствию воспоминаний. Никаких неудобств.

- Значит, так и не вспомнила … своего отца. – с грустью констатирует дядя. – Он был … хорошим человеком.

- Я в этом абсолютно уверена.

- Скоро увижу его. Расскажу… о тебе.

- Э-э, самчон, что вы такое говорите? – возмущаюсь я. – Куда вы собрались? У вас семья. Вам ещё на неё работать и работать! Кто это будет делать за вас?!

Дядя снова слабо улыбается в ответ.

- Прошу, пожалуйста, позаботься о ней. – просит он.

- Вы сами будете это делать.

- ЮнМи, я прошу… пообещай, позаботиться о моей семье.

Смотрю на лежащего на кровати мужчину. Вижу, - ему реально плохо. Однако голова его занята не собой, а мыслями о близких. Думает о том, как они будут жить, если с ним вдруг чего случится.

Мне что, жалко пообещать? Всё равно помогать придётся, если «вдруг». А человеку легче будет.

- Хорошо, дядя ЮнСок. Торжественно обещаю никогда не оставлять вашу семью и всячески заботиться о ней. А вы, обещайте не умирать.

- Это … не от меня … зависит. – всё так же слабо улыбаясь, отвечает самчон и добавляет. – Не забудь. Ты сказала.

Почему – я? Главная надёжа и опора, что ли? Кроме самчона, - никто больше не зарабатывает? Впрочем, может, и так. О семье дяди мне почти ничего неизвестно.

- Ещё… - негромко произносит самчон, делая слабое движение пальцами к себе, - наклонись…

Немного опасливо выполняю просьбу.

- Никогда… Слышишь? Никогда не работай с «NIS». Чего бы они тебе не обещали.

С разведкой?! Причём тут она?

Не понимая, удивлённо смотрю на дядю.

- Поняла? – требовательно произносит тот, в упор смотря мне в глаза.

Киваю и молча выпрямляюсь, формируя в голове вопрос, но тут сзади раздаётся голос врача.

- Прошу прощения, но время посещения больного истекло.

Как не кстати он зашёл!

- Ты мне потом всё расскажешь? – быстро спрашиваю я.

Дядя молча прикрывает и открывает глаза. Понимаю это как согласие.

- Пожалуйста, быстрее выздоравливайте, уважаемый самчон! – говорю я, вставая и кланяясь. – Мы все будем с нетерпением ждать вашего возвращения домой!

Дядя ничего не отвечает, просто смотрит со странным выражением, словно желая запомнить меня навсегда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Я снова навещу вас, как только разрешат. – обещаю я, пятясь задом к двери. – Пожалуйста, выздоравливайте.

(позже, в фойе госпиталя)

Стою, разглядываю витрину торгового автомата, выбирая напиток. Пока смотрю, прокручиваю в голове разговор с самчоном.