Повелитель теней. Том 3 - Лариса Куницына

Она испуганно смолкла, потому что свет вдруг погас и по отсеку пронёсся леденящий вихрь. Что-то со звоном упало на пол.

— Саша, держи себя в руках, — попросила я.

— Я в порядке, — пробормотал он. Световые панели снова вспыхнули. Он устало смотрел на осколки кофейных чашек на полу. — Это всё чушь, Изабо, — тихо проговорил он. — Бен прекрасно знал, что не сможет меня убить. Мы говорили об этом не раз. Всё, что между нами произошло, вас не касается. Это разборки двух чародеев. Впрочем, нет. Это другое. Он просто доступными ему средствами устранил последствия моей собственной ошибки, ошибки, о которой я, быть может, сожалел бы всю оставшуюся жизнь. Я чуть не уничтожил целый мир, а он его спас. И продолжает спасать. Я чувствую, что его силы на исходе, но уже не могу вмешаться. Если он погибнет, то в этом буду виноват я.

— Но он ещё жив, — напомнила я.

— И что? — Азаров посмотрел на меня. — И разве это жизнь? Разве у него вообще была нормальная жизнь? Его никто не любил, кроме Эла. Никто ему не верил. Даже я. Даже зная его.

— А, может, потому и не верил, что знал, — вставила Изабо.

— Да не знал я его! — болезненно поморщился Азаров и снова посмотрел на меня. — Теперь понимаю, что не знал. Я никак не мог забыть, кто он. Словно он выбрал свою судьбу. Это была ошибка, понимаешь? У него душа человека, а он родился некромантом. И с рождения это было его проклятием. Все мы дети своих отцов. Твой был героем космоса, и твоё детство было похоже на фантастический роман. Мой — волшебником, и я вырос в сказке. А детство Бена — это готический роман со всеми присущими ему ужасами. Он с пелёнок был окружён душами умерших, отец смотрел на него с подозрением, готовый в любой момент прижать, если не уничтожить, выискивая в нём нечеловеческие черты и присущую некромантам жестокость. Его обучали магии, в том числе, чёрной, постоянно твердя, что он не должен ею заниматься. Его держали не в рамках, а в тисках, которые впивались в его душу. Мне кажется, в космос он сбежал от этого. А поисково-спасательный флот стал для него и протестом, и спасением от этого мрака и холода. Я этого не понял.

— Как ты его нашёл? — спросила я.

На его губах мелькнуло что-то похожее на усмешку.

— Узнал о довольно странном случае. На одной станции Дальней разведывательной флотилии произошла катастрофа. Успели подлететь три поисково-спасательных звездолёта с ближайших баз, но высадиться и спасти людей возможности не было из-за пожара. И вдруг пожар пошёл на убыль. Людей спасли. Оказалось, что начальник станции сумел пройти по горящему коридору в недрах станции и включить аварийную систему климатического контроля вручную. Супермозгу удалось отрегулировать настройки и запустить систему пожаротушения. Начальник станции погиб, его посмертно наградили Алмазной звездой. Всё б ничего, но я случайно наткнулся на материалы расследования. Тело героя обгорело до костей. По словам экипажа станции, он был мёртв за день до своего подвига. Результаты вскрытия это подтверждали. Никто на это внимания не обратил. Прошёл, сделал, значит, был жив. Экипаж ошибся, вскрытие дало неверный результат. Подвиг — не преступление, чтоб искать объяснения загадкам. Только я видел фотографии этого трупа. Он не мог дойти, потому что на костях почти не оставалось плоти.

— Дай угадаю, — проговорила я. — Командиром одного из подлетевших на помощь поисково-спасательных звездолётов был Бен Олдридж.

Азаров кивнул.

— Да, Бен просёк ситуацию, отыскал в ближайшем к пульту аварийной системы отсеке труп и поднял его. Зомби прошёл по коридору, не чувствуя боли и страха и сделал то, что приказал ему Бен. Люди спасены. Награда нашла героя. Парень не страдал больше, чем ему уже досталось. Всё это к вопросу о пользе некромантии в спасательном деле.

— Он сразу признался, что сделал это?

— Конечно. Он же знает, кто я. Мы все друг о друге знаем. Вернее, он знал обо мне, но я знал только его отца. Увидев фамилию Олдридж, я тут же понял в чём дело, но мне тогда и в голову не могло прийти, что он прирождённый некромант. У нас любой, кто занимается чёрной магией всерьёз, может сделать зомби. Ты это сама знаешь. Я понял, что он чародей, пригласил его на чашку чая, тогда и узнал о его способностях. Он мне понравился, но этот дар... как тёмное пятно, всегда был перед глазами. Я не до конца ему доверял, а он слишком скрытен. Он привык прятать свои чувства, и плохие, и хорошие. Я не знал, каких у него больше. Бережёного Бог бережёт. Решил, что возьму его к себе, присмотрюсь. Если что, он у меня под присмотром. В общем, впал в ту же ересь, что и его отец.

— А факт психокоррекции тебя не смутил?

— А ты знаешь, что он выбрал повышенные значения уровня сострадания? — ответил он вопросом на вопрос. — Подозрения при отсутствии точной информации искажают восприятие действительности. Я думаю, что ему не так уж нужна была эта коррекция. Он уже был полон сострадания и любви к людям, это его отец жёстким воспитанием и тотальным контролем задавил, заблокировал в нём эти чувства. Бен чувствовал этот блок и знал, что за ним что-то есть, какая-то важная часть его личности, без которой он не может ощущать жизнь во всей полноте. Поэтому он и сдвинул показатели вверх. А я решил, что он искусственно пытался сделать себя лучше, потому что ощущал свою порочность.

— Тебя послушать, так Бен — ангел, — проворчала Изабо.

— Бен — хороший человек, — устало возразил Азаров. — И я без него никуда не улечу. Может, тоже останусь и построю хижину на другом склоне.

— Вряд ли это жертвенное решение имеет смысл, — заметила я. — Мы никуда не летим, по крайней мере, пока, потому что оба звездолёта мертвы.

— Это точно, — пробормотала Изабо. — И я почему-то сомневаюсь, что они оживут. Нет никаких признаков того, что что-то изменится.

— Есть, ты просто не замечаешь их, — проговорил Азаров и снова развернул своё кресло к выходу из отсека.

Вскоре раздались шаги, и на пороге появился Ноттингем. Поприветствовав меня, он посмотрел на командира.