Награда для Героя - Su.мрак

В какое-то мгновение терзавшая её душу боль стала нестерпимой, нестабильная ещё в этом возрасте магия выплеснулась стихийным выбросом, перемалывая и завихряя в воронку окружающее девочку пространство. Жестокий вихрь подхватил её вместе с судорожно сжатой в руке папкой и защищённым «Сферой» от проливания Омутом Памяти, завертел, закружил, перепутав небо и землю… и выбросил в каком-то мрачном, покрытом следами гари и копоти полуразрушенном зале, где под ноги падающей девушке тотчас же метнулся огненный смерч. В уплывающем в беспамятство сознании ещё успела промелькнуть вялая мысль: «Дьявольский огонь». Мне конец»… и тотчас же чьи-то сильные руки подхватили её, вынося из огненного ада. Меркнущий взгляд выхватил из наступающей тьмы красивое лицо с гривой рассыпашихся по плечам белых, почти сияющих волос. Серые полные тревоги глаза, казалось, заглянули в самую душу, приглушая разъедавший её огонь… И последним, что услышала Лили, прежде чем над её сознанием окончательно сомкнулась тьма, был усталый голос, произнёсший:

— Откуда ты свалилась в этот ад, ребёнок?

Глава 19. Круговерть

День для Люциуса не задался с самого утра… Нет, пожалуй, даже с вечера. Всё началось с того, что во время обследования замка в Нормандии с ним приключился весьма неприятный конфуз. Нет, конечно, он не был ранен, и даже не попал под действие проклятий, которые щедро разбрасывала взбесившаяся Защита! Для этого Плетельщик Малфой был слишком опытным и ловким магом. Ему безнаказанно удалось облазить весь замок сверху донизу и выбраться в относительно спокойный холл. Вот тут-то его и поджидал «приятный» сюрприз. Видимо, вопреки своему обыкновению, Люциус всё же несколько расслабился и отвлёкся, а потому словно соткавшаяся из тьмы фигура Тёмного Лорда и его шипящий голос, с холодной насмешкой произнёсший: «Люциуссс, мой скользкий друг, ты думал, что сможешь избавиться от меня? Глупец… Ты и твои потомки навсегда останутся моими рабами», заставили тёмного мага, не раздумывая долго, послать в этого монстра «Аваду»… То, что перед ним был всего лишь боггарт, Малфой сообразил только через несколько секунд и разозлился. На долбанных чистокровных идиотов — хозяев замка, ухитрившихся довести родовое гнездо до подобного состояния. На виновного в его рассеянности и вообще всех бедах Блэка. «Ну, а кто ж ещё виноват?» На Мордредова призрака. «Чтоб его соплохвосты любили!» И на себя-любимого, который додумался… «Стыд и позор!»… запустить Непростительным в безобидную, в общем-то, тварь. Во всей этой нелепой ситуации аристократа радовало только то, что свидетелей его позора не было.

Кипя негодованием, Люциус вернулся в «Эдельвейс», чтобы как следует отдохнуть и выспаться перед началом серьёзного дела, но и тут мага ожидал сюрприз в виде полностью игнорировавшего его Северуса. Малфой и сам уже раскаивался в том, что месяц назад спорол горячку, обвинив старого друга в предательстве и выставив за порог. Люциус попытался было наладить отношения, но злопамятный зельевар лишь прошипел что-то нелицеприятное о неизвестном науке звере, сочетавшем в себе важность и напыщенность индюка, желание спрятать голову в песок страуса, упрямство осла и толстокожесть дракона, и, наскоро попрощавшись с Асторией и Драко, умчался по каким-то своим одному ему известным делам. И только позже, вечером, от летающих, словно на крыльях, домовых эльфов старший представитель рода Малфоев узнал, что сын с невесткой через восемь месяцев собираются осчастливить его внучкой. Как оказалось, кроме него этого не знал только Скорпиус, который воспринял это известие вполне адекватно… Только случайно сел мимо стула и, разом позабыв про положенную аристократу невозмутимость и сдержанность, прошептал с ошарашенным видом: «Нормально… А чего они, подождать не могли, когда я школу закончу?»

Дальше — больше. На позднем ужине светившаяся от счастья Астория как бы невзначай всё время упоминала о великолепном дне, проведённом ими с Драко на море, в новом доме Блэка. Скорпиус, в последнее время очень сблизившийся с отцом, им откровенно завидовал, а Малфой-старший пропускал мимо ушей все эти восторженные словоизлияния… Конечно же пропускал… лишь пару раз незаметно подговорив внука задать несколько интересующих его вопросов. Но только исключительно с целью узнать, не затеял ли чего ментально связанный с ним противник! И известие о том, что вокруг Блэка не крутится какой-нибудь смазливый маг или ведьма, вызвало в груди колдуна тёплую волну вовсе не потому, что его по-прежнему интересовал этот наглец. Вовсе нет! Это было злорадство. Наверное… Может быть… Нет! Точно! Это было именно глубокое чувство удовлетворения, что независимый засранец, вероломно бросивший в него проклятие, так и не смог устроить свою личную жизнь. И ни что иное…

За всеми этими разговорами и подготовкой к предстоявшей на следующий день тяжёлой работе тёмный маг и не заметил, как на поместье спустилась ночь. Но, несмотря на усталость, сон не шёл, а когда сознание всё же погрузилось в царство Морфея… Люциус впервые пожалел о своей маленькой мести Блэку. «Ответный удар» был очень силён, изощрён и коварен… Много повидавший на своём веку колдун даже предположить себе не мог, что бывший Мессия Света, маг, воспитанный под чутким руководством известного своим аскетизмом Дамблдора, может знать ТАКОЕ! Но факт оставался фактом: Блэк знал… во всех подробностях и с удовольствием всё это транслировал по соединявшей их эмпатической связи. «Мерзавец!!!» Ночь превратилась в изощрённый кошмар, и под утро злой, не выспавшийся и готовый лезть на стенку от неудовлетворённого желания Люциус решительно привёл себя в порядок, как можно тщательней оделся, скрыв лицо и фигуру под просторной глухой бархатной мантией с богатой серебряной вышивкой и, злорадно подумав: «Клин клином вышибают!», аппарировал в «Клуб разбитых сердец». Но на этом его приключения не кончились. Узнавшая одного из своих лучших клиентов мадам Генриетта хотела, было, о чём-то с ним поговорить, но, заметив предостерегающий блеск в серых глазах, не решилась этого сделать. Зато развила бурную деятельность по представлению лучших юношей и девушек своего заведения этому истинному ценителю. Вот только никто из них не привлёк его внимания, вызвав в аристократе хоть толику влечения. Одни были слишком навязчивы, другие глупы, третьи — не устраивали его цветом волос или глаз. В конце концов, Малфой понял, что высматривает в толпе худощавого брюнета с зелёными глазами. Таковые там имелись. Как не иметься? «Клуб» был лучшим заведением Европы, и штат его постоянных работников славился обширностью и разнообразием. Но Люциус никак не мог смириться с тем фактом, что на самом деле его привлекал только один человек — Блэк, и, вежливо распрощавшись с хозяйкой заведения, аппарировал к дому Брайана, ведь тот был единственным человеком, на протяжении восемнадцати лет удерживающим внимание и привязанность редко сближавшегося с людьми аристократа. На душе было тоскливо и муторно. И хотя Люциус с упорством, достойным лучшего применения, твердил себе, что ничего не должен Блэку, но второе «Я» постоянно нашёптывало произнесённую когда-то им самим фразу: «Брайана между нами больше никогда не будет». Решительно загнав в подсознание этот атавизм, именуемый совестью, маг поднялся по лестнице к квартире Брайана и, постучав для приличия, вошёл. Благо, Защитные чары были настроены в любое время дня и ночи пропускать его персону. Насколько он знал, хастлер практически никогда не водил сюда клиентов, сделав исключение только для него и… Блэка. Так что поставить любовника в неудобное положение колдун не опасался.