Маски времени (сборник) - Роберт Силверберг

Занятый самим собой, я не обращал внимания на два конфликтующих массовых движения, что будоражили мир. Одно набирало силу, второе сходило на нет. Апокалипсис™ не исчезли в одночасье, их марши, оргии, дебоши продолжались, но деяния эти более всего напоминали вызываемое электроразрядами подрагивание руки мертвого Ллойда Колффа. Их время ушло. Не слишком много осталось на Земле людей, верящих, что первого января 2000 года наступит конец света. Да и как они могли в это поверить, видя перед собой Ворнана Девятнадцатого — своим присутствием доказывающего обратное. И в рядах апокалипсистов остались только те, для кого оргии н разрушения составляли смысл жизни. Они не могли вести себя иначе, вне зависимости от того, наступит конец света в указанный срок или нет. К ним примыкали и те верующие, что с нетерпением ожидали судного дня, заслуженного человечеством за грехи свои, но почва быстро уходила из-под ног этих фанатиков. И в уже в июле, за шесть месяцев до означенной даты, некоторые независимые обозреватели отмечали, что движение апокалипсистов заглохнет гораздо раньше. Теперь мы знаем, что этого не произошло. Я пишу эти слова за несколько дней до окончания 1999 года, а апокалипсисты по-прежнему среди нас. Сегодня — канун Рождества, первая годовщина прибытия Ворнана.

Если апокалипсисты в июне сдавали позицию за позицией, то другое движение, поклонников Ворнана, набирало силу. У движения этого отсутствовали и идеологическая основа, н цель. Участники его стремились лишь к одному: оказаться поближе к Ворнану и выразить ему свои теплые чувства. «Новое откровение» было единственной святой книгой этих людей: пересказ интервью в пресс-конференций плюс отдельные высказывания Ворнана. Я мог выделить лишь два догмата ворнанизма: жизнь на Земле — следствие беззаботности космических пришельцев и мир не погибнет первого января следующего года. Возможно, некоторые религии создавались и на более зыбком основании, но примеров привести не могу. И тем не менее ворнаниты все сильнее сплачивались вокруг своего пророка. Как это не удивительно, но многие последовали за ним на Луну, так что впервые с момента открытия, роскошные отели курорта в кратере Коперника были забиты до отказа. Остальные собирались перед огромными экранами, установленными проворными дельцами на самых больших площадях, чтобы посмотреть репортажи с Луны. Я видел эти массовые сборища в информационных выпусках новостей.

Более всего волновала меня аморфность нового движения. Оно ожидало лидера. И будь на то воля Ворнана, он мог бы дать ему направленное движение и поставить цель, произнеся буквально несколько фраз. Он мог призвать к святым войнам, свержению правительств, танцам на улице, отказу от стимуляторов или повсеместному их использованию — миллионы повиновались бы беспрекословно. Пока он не пытался использовать свою власть над людьми. Возможно, только начинал осознавать, какие ему подвластны силы. Я видел, во что превратил Ворнан частную вечеринку одним лишь небрежным движением руки. А сейчас он мог ухватиться за рычаги, управляющие всем миром.

Мощь нового культа наводила ужас, поражала н скорость, с которой росло его влияние. Не стал помехой даже полет Ворнана на Луну. Покинув Землю, он с той же силой притягивал к себе людей. Слишком многим давал он то, что они хотели получить больше всего свете. Кто-то был без ума от его нигилизма, другие хватались за него, как за единственный символ стабильности в этом безумном мире. Не стану отрицать, в нем прежде всего видели божество. Не Иегову,[41] не Вотана,[42] не далекого от мира сего, бородатого бога-отца, но симпатичного, активного, веселого молодого бога, порожденного весной и светом, соединившего в себе силы разрушения и созидания. Аполлона, Бальдра, Осириса. Но также Локи,[43] то есть сочетание, которого и представить себе не могли сказители древних мифов.

Пребывание Ворнана на Луне несколько раз продлевалось. Полагаю, из стремления Крейлика, выполнявшего полученные инструкции, как можно дольше держать Ворнана подальше от Земли в надежде, что разыгравшиеся страсти, вызванные появлением пришельца из будущего в последний год тысячелетия поутихнут. Вначале предполагалось, что вернется он в конце июня, но давно начался июль, а Ворнан все еще оставался на Луне. В выпусках новостей мы видели, как он плещется в гравитационных банях, осматривает теплицы, в скафандре гуляет по лунной поверхности, в компании знаменитостей играет в рулетку. Обратил я внимание и на то, что рядом с ним все чаще появлялась Эстер, в роскошных, так непривычных для нее нарядах. И лишь на заднем плане мелькали Элен и Хейман, которых связывала лишь взаимная нелюбовь, да грустная физиономия Крейлика, озабоченного разрешением нескончаемого потока больших и малых проблем.

Пошла уже последняя декада июля, когда меня уведомили, что Ворнан возвращается, а потому требуются мои услуги. Неделю спустя меня ждали в космопорте Сан-Франциско, где должен был приземлиться Ворнан. А на следующий день я получил экземпляр книги, которая, вне всякого сомнения, могла вогнать Крейлика в глубокую тоску. На блестящей красной обложке, такой же, как и у «Нового откровения» красовалось другое название: «Новейшее откровение». Написал ее Мортон Филдз. Я получил экземпляр с подписью автора под адресованными мне наилучшими пожеланиями. Не вызывало сомнения, что в ближайшем будущем «Новейшее откровение» заполонит и страну, и мир, не по причине интересного содержания, а потому, что почитатели Ворнана хватали любую бумажку, на которой значилось имя их кумира.

В «Новейшем откровении» Филдз изложил свои воспоминания о поездках с Ворнаном. Естественно, материал подавался односторонне, Филдз приложил все силы, чтобы отомстить Эстер, вылить на нее всю накопившуюся в нем желчь. Имя ее не упоминалось. Полагаю, Филдз не хотел, чтобы его затаскали по судам, но вычислить Эстер не составляло труда, ибо в состав комитета входили только две женщины, а Элен Макилуэйн фигурировала среди действующих лиц. Представленный портрет Эстер ничем не напоминал Эстер Миккелсен, рядом с которой я провел несколько месяцев. Филдз показал ее хитрой, завистливой, похотливой обманщицей, навязывавшей себя мужчинам. По ею версии, именно ее непомерный сексуальный аппетит стал причиной безвременной смерти Ллойда Колффа, а уж с Ворнаном она трахалась всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Среди ее более мелких преступлений отмечался садизм, который она выказывала в отношении единственного добродетельного и сохранившего рассудок члена нашей группы. Под последним, разумеется, подразумевался сам Мортон Филдз. Он писал: