Я закрыл КПСС - Евгений Вадимович Савостьянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Накануне голосования, 17 декабря, Примаков выступил по ТВ и объявил, что будет баллотироваться в президенты. Но эта запоздалая попытка перехватить инициативу была уже бесполезна.
Поздно вечером 19 декабря, в день выборов в Госдуму, мы встретились с Игорем Малашенко — поужинать, поговорить о перспективах. Тема была все та же: как объединить демократов в эпоху грядущего «Эй, начальник!», когда начнется эрозия достижений демократической рЭволюции. За разговором Малашенко получил сообщение, что «Единство» вышло на второе место после КПРФ. (Окончательные итоги: КПРФ — 24,29 %, «Единство» — 23,32 %, блок «Отечество — Вся Россия» далеко позади — 13,33 %.) На самом деле первое место КПРФ — условно. В силу особенностей нашей избирательной системы «Единство» затем стало большинством в парламенте[370]).
Малашенко сказал: «Это все». Каюсь, я был настроен не столь пессимистично и ожидал, что заморозки продлятся «только» двенадцать лет[371]. Но он был мрачнее и, как оказалось, точнее, выдав тяжелый прогноз: «Намного дольше».
31 декабря 1999 года я сгребал снег, когда взволнованная Юля сказала, что Ельцин подал в отставку.
Ирония судьбы — нечаянно я прокомментировал это почти слово в слово так же, как 17 годами ранее мы с Виталием Трофимовым прокомментировали из-под кабины ГАЗ-66 смерть Брежнева: «Ну и хрен с ним». И продолжил махать лопатой.
Ельцин должен был уйти давно, в 1994 году. Ее Величество История не поскупилась и дала ему шанс решить сразу две задачи, каждая из которых выходила далеко за пределы и его собственной судьбы, и его времени.
Первая из них — закончить коммунистическую эпоху отечественной истории.
Вторая — заложить основы государственного и общественного строя будущей России.
Парадокс в том, что, решив вторую задачу, он не до конца решил первую, налив новое вино в старые мехи с неизбежным прокисанием[372].
Увы, ни по таланту, ни по работоспособности и самоотдаче Ельцин не был способен осуществить слом традиционного уклада и в конце концов оставил после себя начавшееся возрождение старой системы. Да и внешне он уже вызывал мало теплых чувств, превратившись в подобие одряхлевших коммунистических вождей начала 80-х, хотя в тот момент ему было 68 лет. Его подвиг борьбы с коммунистической системой остался в начале 90-х. Здесь и сейчас было брошенное на полпути дело и собственный упадок, а за последние три года вообще сложно припомнить хоть одно конструктивное его действие. Так что жалеть о его уходе было невозможно. Sic transit Gloria Mundi[373]!
Кандидат в президенты России
Однако, Ельцин не просто ушел. 31 декабря он подписал Указ № 1761:
«1. В соответствии с частью 2 статьи 92 Конституции Российской Федерации прекращаю с 12 часов 00 минут 31 декабря 1999 г. исполнение полномочий Президента Российской Федерации.
2. В соответствии с частью 3 статьи 92 Конституции Российской Федерации полномочия Президента Российской Федерации временно исполняет Председатель Правительства Российской Федерации с 12 часов 00 минут 31 декабря 1999 г.
3. Настоящий указ вступает в силу с момента его подписания».
То есть передал полномочия президента Владимиру Путину.
Эта последняя «рокировочка» Ельцина существенно изменила график предстоящей кампании по выборам президента РФ.
5 января Совет Федерации назначил досрочные выборы Президента РФ на 26 марта 2000 года.
Фактически избирательная кампания стартовала 12 января 2000 года, когда инициативная группа граждан выдвинула Владимира Путина кандидатом в президенты Российской Федерации. В ее составе, как водится, были все — от государственных деятелей и артистов до бизнесменов и так называемых простых тружеников.
Надо заметить, что после победы «Единства» на парламентских выборах настроение российской номенклатуры стало быстро меняться. Достижения Путина в борьбе с чеченским сепаратизмом, решении проблемы неплатежей и выстраивании собственного образа привели к резкому росту его популярности. В Думе «Единство» договорилось с коммунистами, они полностью отстранили ОВР и другие думские партии от дележа постов — и депутаты ОВР стали стремительно перебегать в «Единство». Это было совершенно естественно: никаких сущностных противоречий между этими партиями нет, а всем, не входившим в ближний круг столичного мэра, важно быть при власти, а не при конкретной фигуре. Основным носителем идеи политического разоружения ради выживания при должностях стал еще совсем недавно видный активист «Отечества» Александр Владиславлев, вкрадчивым бархатистым баритоном убеждавший всех: «Мириться надо. Смириться надо». Как-то вдруг выяснилось, что ближайшее будущее фактически предрешено, будущий порядок предначертан. К концу января сомнений в победе Путина на президентских выборах ни у кого уже не было, и Примаков с Лужковым без боя признали поражение.
Мне тоже пришлось форсировать реализацию своего плана сплочения демократических сил, родившегося осенью.
На выборах «Яблоко» и СПС набрали в сумме 14,45 % голосов — третий результат после КПРФ и «Единства». Если бы не их раскол и бодания, могли бы набрать раза в полтора-два больше и — чем черт не шутит — выйти на первое место. А так «Яблоко» едва переползло 5 %-ный барьер, а СПС потерял политическую субъектность: взяв на вооружение лозунг «Путина — в президенты», отказался от самостоятельной политики. Правда, его лидеры обеспечили устройство личных судеб…
Нежелание лидеров СПС и «Яблока» идти на сближение и пагубность такой политики очевидны. Только какой-то яркий публичный шаг поможет затухавшему демократическому движению выйти из тупика.
Суть найденного решения была в том, чтобы вступить в президентскую гонку и инициировать проведение предварительных выборов (на американский манер — «праймериз») среди кандидатов-демократов. Понятно, победить на этих праймериз я никак не мог (все эти годы был вне публичной политики, да и груз прошлых дел — Чечня, устранение избранных мэров — мешал). Но мог выиграть по существу.
Надо только решиться, сделать необратимый шаг. Несколько дней провел в борьбе с собой. Опять нужно было преодолеть простое бытовое чувство: «Зачем мне это надо?». Действительно, абсолютно ни на какие выгоды рассчитывать не мог: придется плыть против течения, никто не будет знать, зачем я это делаю, сам себе портишь перспективу встраивания в будущий долгий порядок и существенно осложняешь жизнь. А на другой чаше весов — голый идеализм.
Когда, наконец, уговорил себя, поделился планами с Юлей. Она обреченно согласилась, сказав лишь то, о чем я и сам думал уже несколько месяцев: «Зачем тебе это нужно?»
Поначалу надеялся, что исполнить задуманное удастся без особых издержек: проведу собрание по выдвижению, зарегистрирую инициативную группу и, когда круг потенциальных кандидатов-единомышленников определится, попрошу Гусинского и Малашенко организовать
