История России XX век. Эпоха сталинизма (1923–1953). Том II - Коллектив авторов

Историческая справка

Павел Судоплатов, курировавший по линии НКВД вопросы ядерного шпионажа, в своих воспоминаниях писал, что еще в октябре 1942 г. Сталин принял на своей даче академиков Вернадского и Йоффе, которые посоветовали ему обратиться к Нильсу Бору и другим ученым с просьбой поделиться информацией о разработках ядерного оружия. Сталин тогда сказал, что ученые наивны. Однако они оказались правы. В конце января 1943 г. советской разведкой от резидента Семенова по кличке «Твен» была получена информация о том, что в декабре 1942 г. Энрико Ферми в Чикаго получил первую цепную ядерную реакцию и что он готов поделиться информацией с советскими учеными. Важную роль в передаче сведений играл молодой ученый Бруно Понтекорво, работавший на советскую разведку. 11 февраля 1943 г. Сталин подписал постановление правительства об организации атомных работ в военных целях.

«Наши источники информации и агентура в Англии и США добыли 286 секретных научных документов и закрытых публикаций по атомной энергии. В своих записках в марте – апреле 1943 г. Курчатов назвал семь наиболее важных научных центров и 26 специалистов в США, получение информации от которых имело огромное значение. С точки зрения деятельности разведки, это означало оперативную разработку американских ученых в качестве источников важной информации». – П.А. Судоплатов. Разведка и Кремль. М.: Гея, 1997. С. 220.

За несколько месяцев атомный проект вырос из скромных лабораторных исследований в колоссальный научно-военно-промышленный комплекс, в распоряжении которого были все партийные и государственные органы, десятки академических институтов и «шарашек», органы безопасности, и абсолютный приоритет в использовании всех ресурсов страны. Из ведения НКВД в атомный проект были переданы 300 тыс. рабов, заключенных в лагерях. Десятки геологических экспедиций искали запасы урана на пространствах от Сибири и Средней Азии до Восточной Европы. Главные запасы были найдены на месторождении «Яхимов» в Чехословакии и в Южной Саксонии в оккупированной СССР части Германии. Уран также добывался в Польской Силезии и в китайской провинции Синьцзян, находившейся тогда под советским контролем. Одновременно Курчатов, вместе с Николаем Доллежалем, начал работу над созданием первого промышленного реактора к северо-западу от Челябинска, в 15 км от города Кыштым. Расположенный в живописной местности, среди озер, гор и лесов, реактор имел громадные запасы воды, необходимые для охлаждения. Именно там планировалось вырабатывать обогащенный плутоний – сырье для будущих бомб.

Сталин не собирался останавливаться на создании минимального атомного потенциала. Он решил вступить в полномасштабную атомную гонку с богатейшей страной мира – США.

Особое внимание Сталин уделял созданию ракет, как главного средства доставки ядерного оружия. Ничего не понимая в технике, абсолютно не видя перспективы, Сталин разогнал в 1937 г. Ракетное НИИ, расстреляв его руководителей и пересажав в лагеря и тюрьмы талантливых инженеров. Узнав, что немцы серьезно занимаются проблемами создания ракет, а особенно после обстрела Лондона ракетами ФАУ-2, Сталин распорядился освободить арестованных инженеров и направил сразу же после капитуляции Германии в немецкий ракетный центр в Пенемюнде группу специалистов, в составе которой были выдающиеся разработчики отечественной ракетной техники С.П. Королев, Б.Е. Черток, Н.А. Пилюгин и ряд других ученых. В кратчайшие сроки из Германии были вывезены технологии, документация, ряд специалистов, созданы новые НИИ и ОКБ.

Свидетельство очевидца

Борис Евсеевич Черток в книге «Ракеты и люди» вспоминал: «Осмотр Пенемюнде в мае – июне 1945 г. показал, что фактический размах работ по ракетной технике в Германии намного превосходил представления, которые у нас были. Для нас, советских специалистов, необходимо было разобраться во всем объеме работ в Германии в области ракетной техники. Но не менее важно было получить сведения об истории разработок и методах, которыми пользовались немецкие ученые и инженеры при решении столь трудных задач, как создание баллистических управляемых ракет дальнего действия. Ни мы, ни американцы, ни англичане до 1945 г. не умели создавать жидкостные ракетные двигатели (ЖРД) тягой более полутора тонн. Да и те, что были созданы, обладали малой надежностью, в серию не пошли, и никакого нового вида оружия с их применением так и не было создано. А к этому времени немцы успешно разработали и освоили ЖРД тягой до 27 тонн, в восемнадцать с лишним раз больше! И к тому же производили эти двигатели в промышленных масштабах». Б.Е. Черток. Ракеты и люди. Кн. 1. М.: Машиностроение, 1995. С. 69–70.

В 1947 г. было создано ОКБ-1, которое возглавил Сергей Павлович Королев. Ныне это известная всему миру ракетно-космическая корпорация «Энергия». Задачей ОКБ-1 была разработка ракет и ракетных двигателей боевого применения. Научно-исследовательский институт прикладной механики, занимавшийся разработкой гироскопических приборов для систем управления ракетами (НИИПМ), возглавил Виктор Иванович Кузнецов, а Николай Алексеевич Пилюгин возглавил НИИ, разрабатывавший системы управления баллистическими ракетами. Таким образом, создание ядерного оружия и ракетной техники шли одновременно.

В это же время началось создание колоссального военно-промышленного комплекса, нацеленного на строительство ракет, стратегической авиации и большого океанского военного флота. Только в 1946–1947 гг. было создано тридцать восемь новых образцов ракетной техники. На заволжском полигоне Капустин Яр начали проводиться испытания ракет, способных нести ядерное оружие. Было возобновлено строительство четырех линейных кораблей типа «Советский Союз» (проект 1938 г.) и заложены три мощнейших тяжелых крейсера типа «Сталинград» (проект 84) водоизмещением в 36 тыс. тонн с девятью орудиями главного калибра 304,8 мм и скоростью хода в 36 узлов. «Это будет корсар с длинной рукой», – сказал Сталин, покуривая трубку, когда ему докладывали в 1951 г. о проекте 84. Планировалось и строительство авианосцев и больших серий крейсеров типа «Свердлов». На Дальнем Востоке в Императорской (Советской) Гавани началось создание огромного кораблестроительного завода. Для нищего и подголадывающего русского народа все эти амбициозные программы означали бедность и рабство на многие десятилетия вперед. Только выжимая из людей все соки, заставляя их силой работать даром или почти даром, могла малорентабельная социалистическая экономика изыскать средства для создания сопоставимого с Соединенными Штатами военного потенциала.

Курчатов не задавал себе вопросов о том, что будет делать Сталин с атомным оружием. Он не сомневался в том, что СССР нужна атомная бомба, чтобы восстановить баланс сил в мире и предотвратить новую войну. Не все разделяли эту позицию. А.И. Солженицын в романе «В круге первом» вывел образ советского дипломата Иннокентия Володина, который считал советскую атомную бомбу орудием порабощения и агрессии, и сделал попытку помешать ее созданию, предупредив американское посольство о планирующейся передаче американских атомных технологий в руки советского агента в Нью-Йорке. Такие люди существовали в действительности, хотя обнаружить свои взгляды не могли – это было равносильно самоубийству.

Сталин знал об этих настроениях. Он спрашивал Курчатова о других ученых – А.Ф. Иоффе, А.И. Алиханове, П.Л. Капице. Он сомневался, на него ли они работают и направлена ли их деятельность «на благо Родины». Эти физики полагали, что бомбу не следует создавать «любой ценой», за счет и без того голодного и разоренного народа. Всемирно известный физик Петр Капица обратился с письмами к Сталину в октябре-ноябре 1945 г., попросив освободить его от работы в Специальном (атомном) комитете, ссылаясь на диктаторские замашки Берия и Маленкова, но в действительности страдая от нравственной уязвимости проекта. Сталин удовлетворил его просьбу, а год спустя Капица в наказание был отстранен от руководства институтом физических проблем в Москве и до смерти Сталина жил фактически под домашним арестом на своей подмосковной даче. Другой замечательный физик Л.Д. Ландау, едва не погибший в сталинской тюрьме в 1937–1938 гг., пошел на компромисс и скрепя сердце согласился работать в атомном проекте, хотя в душе был уверен, что сталинский режим сродни гитлеровскому.

Однако громадное большинство ученых, привлеченных к атомному проекту, среди них крупные физики Юлий Борисович Харитон, Яков Борисович Зельдович, Георгий Николаевич Флёров, не задавались политическими и моральными вопросами. То же самое можно сказать о первых руководителях атомных объектов и разработок, среди них Борис Ванников, Петр Антропов, Ефим Славский, Борис Музруков. Для них, как и для Курчатова, атомный проект стал делом всей жизни. Они работали не за страх, а на совесть, считая строительство бомбы патриотическим долгом.