Иностранные формирования Третьего Рейха - Сергей Игоревич Дробязко

силах составляло 7–9 % от численности этого народа. Для сравнения, процент русского населения Крыма, пошедшего в коллаборационистские части, был на порядок ниже — около 0,4 %. И это если учесть, что русских на полуострове было почти в два раза больше — 558 481 человек{1322}.

Генерал пехоты Курт фон Типпельскирх из Генштаба сухопутных войск писал, что «существует постоянное соотношение между численностью населения и количеством соединений, которые могут быть из него сформированы»{1323}. Его же непосредственный начальник генерал-полковник Франц Гальдер определял это соотношение следующим образом. Так, 8 августа 1941 г. он записал в своем дневнике: «Исходя из имеющегося опыта… на каждый миллион жителей можно сформировать две дивизии…»{1324} Поэтому в результате и получается, что при штатной численности немецкой пехотной дивизии в 16 тыс. человек (на начало советско-германской войны) оккупанты к 1944 г. «учли» практически все мобилизационные ресурсы крымско-татарского населения. Как говорится, комментарии излишни.

На момент капитуляции Германии в ее вооруженных силах проходило службу около 3500 крымских татар. Большинство из них находилось в рядах боевой группы «Крым», еще некоторое количество — в частях Вермахта, где они имели статус «добровольных помощников». После войны участь их была незавидна: по Ялтинскому соглашению между западными союзниками и СССР (февраль 1945 г.) все они подлежали принудительному возвращению на родину. С большинством из них так и произошло. Летом 1945 г. почти все крымско-татарские добровольцы были выданы Сталину, и только незначительной части из них удалось спастись. Благодаря вмешательству Турции их оставили в Европе. Позднее многие из них переселились в эту страну.

Судьба выданных добровольцев была, естественно, печальна и в тех условиях вполне закономерна. Однако испытания гораздо большей степени тяжести выпали на долю крымских татар, которые остались в Крыму после его освобождения Красной Армией. Всем им, независимо от пола, возраста и даже заслуг перед советской властью, предстояло понести наказание за тех своих соотечественников, кто принял сторону нацистской Германии.

Как известно, депортация крымских татар началась 18 мая 1944 г. и продолжалась три дня. Всего за указанный период из Крыма было выселено 191 044 представителя этого народа. Большую часть из них расселили на территории Узбекской ССР, меньшую — в других республиках Средней Азии и в России{1325}. Таков в целом был печальный итог сотрудничества крымско-татарского народа с нацистской Германией.

Казачьи и калмыцкие формирования

С. И. Дробязко

Казачьи части в составе Вермахта

Казаки, в отличие от остальных славян, пользовались, наряду с тюркскими и кавказскими народами, особым расположением германского фюрера. Будучи уникальной в своем роде социальной и культурной общностью дореволюционной России с проявившимися в период революции и Гражданской войны тенденциями к национально-государственному обособлению, казачество зарекомендовало себя непримиримым врагом большевизма и поэтому с самого начала войны привлекало к себе внимание офицеров Вермахта и чиновников из Имперского министерства по делам восточных оккупированных территорий. Не в последнюю очередь здесь играли роль контакты представителей казачьей эмиграции с влиятельными германскими кругами, среди которых приобрела популярность «теория», согласно которой казаки считались потомками готов, и, следовательно, не славянами, а народом германского корня, «сохраняющим прочные кровные связи со своей германской прародиной»{1326}.

Считавшееся в СССР «реакционным сословием» и «опорой самодержавия», казачество, пожалуй, в большей степени, чем другие народы и группы населения Советского Союза, испытало на себе большевистскую политику геноцида. По некоторым данным, в период с 1917 по 1941 г. убыль казачьего населения составила до 70 %. Все это не могло не сказаться на отношении значительной части уцелевших казаков к советской власти и предопределило выбор многих из них, сделанный после начала войны с Германией.

Благодаря своей репутации прирожденных воинов и стойких борцов с большевизмом казаки одними из первых среди представителей «восточных народов» привлекли к себе внимание германских военных. Ранней осенью 1941 г. из штаба 18-й армии в Генеральный штаб ОКХ поступило предложение о формировании из казаков специальных частей для борьбы с советскими партизанами, инициатором которого выступил офицер армейской контрразведки барон Г. фон Клейст. Предложение получило поддержку, и 6 октября генерал-квартирмейстер Генерального штаба ОКХ генерал-лейтенант Эдуард Вагнер разрешил командующим тыловыми районами групп армий «Север», «Центр» и «Юг» сформировать с согласия соответствующих руководителей СС и полиции к 1 ноября 1941 г. первоначально в качестве эксперимента казачьи части из военнопленных для использования их в борьбе против партизан{1327}.

28 октября 1941 г. командующий тыловым районом группы армий «Центр» генерал пехоты Макс фон Шенкендорф отдал приказ о формировании казачьего эскадрона, командиром которого был назначен бывший майор Красной Армии Иван Никитич Кононов, бывший командир 436-го стрелкового полка 155-й стрелковой дивизии, за два месяца за того перешедший на сторону немцев с частью бойцов своего полка. Из отобранных в лагерях 200 добровольцев в Могилеве был сформирован 102-й казачий эскадрон, ставший первой официально созданной в составе Вермахта казачьей частью. После трехмесячного обучения с февраля 1942 г. эскадрон начал осуществлять боевые операции против «банд и их пособников» в радиусе 40–50 км от Могилева{1328}.

15 апреля 1942 г. Гитлер лично разрешил использовать казаков (наряду с кавказцами) как в борьбе с партизанами, так и в боевых действиях на фронте в качестве «равноправных союзников»{1329}. Эта легализация казачьих частей снимала с них всякие ограничения, предусмотренные гитлеровским руководством для других «туземных» формирований (исключение составляли также тюркские и кавказские легионы) и открывала возможности для дальнейшего увеличения их числа. Так, под командованием Кононова вслед за первым эскадроном были сформированы еще четыре, составившие в сентябре 1942 г. 102-й (с ноября — 600-й) казачий дивизион. Поданным на 8 декабря 1942 г., 1-й и 2-й эскадроны были конными, 3-й и 4-й — самокатными, а 5-й — тяжелого оружия. На вооружении имелось 26 ручных и 15 станковых пулеметов, 6 ротных (50-мм) и 6 батальонных (81-мм) минометов, 2 пехотных и 2 противотанковых орудия. Численность дивизиона составляла 1799 человек, в том числе 77 офицеров, 201 урядник и 1521 казак. Пополнение поступало из Могилевского, Гомельского, Борисовского, Невельского, Лепельского, Витебского, Смоленского и Оршанского лагерей военнопленных. Ближайшими помощниками Кононова были немецкий офицер связи лейтенант Г. фон Риттберг и эмигрант майор А. Н. Пуговичников — бывший