Мир приключений 1984 - К. Селихов

…Это была просторная комната в доме на лесном хуторе. За столом на лавках разместилось восемь человек. Четверо из них дремучие, бородатые старики, лет под семьдесят каждый Все курили, и, когда мы с Кринкой вошли, над столом висело облако сизого дыма. Видимо, они не ожидали, что разведчик окажется таким несолидным субъектом в форме немецкого солдата. С полминуты они молча разглядывали меня.

— Здравствуйте, товарищи! — сказал я, и вдруг все встали. Мы подошли к столу. — Я думаю, Жан Кринка рассказал вам, кто я и зачем прибыл сюда. Я знаю, все вы люди преданные Советской власти и хорошо знаете друг друга. Это очень важные обстоятельства.

Я подсел к столу. Люди внимательно слушали меня. А я говорил, что гитлеровцы проиграли войну и скоро Красная Армия освободит Латвию. Рассказал о дезертирстве в немецких частях, о разложении и упадке боевого духа среди немецкого офицерства, говорил о необходимости сплочения отдельных боевых групп, действующих с оружием в руках против фашистов в его тылу. Разбирая обстановку немецкого прифронтового района, я сказал:

— Фронт приближается сюда. Немцы в прифронтовой полосе сжигают дома мирных жителей, уничтожают скот… Они угоняют молодежь, женщин, детей в Германию. Как все это предупредить? Надо сейчас же, пока не поздно, построить в лесу убежища, землянки, загоны для скота. Сено свезти не на сеновалы, а в лес. Малых детей и женщин укрыть в землянках, заготовить запасы продовольствия, чтобы, когда фронт приблизится, можно было уйти в лес.

— А что, фронт близко? Когда он подойдет сюда?

Я высказал предположение, что фронт будет здесь к зиме, сказав, что сейчас советские войска ведут бои на Рижском направлении, перемалывая под Ригой мощную вражескую технику.

Один бородач, почесав бороду и поблескивая глазами из-под мохнатых бровей, поинтересовался тем, не угонят ли его с насиженного места, когда придут советские войска, у него два сына ушли, мол, с красными, когда те отступали из Латвии в начале войны, а двух младших немцы в полицаи забрали. Придется за них, за младших, ответ держать или нет? Я твердо ответил:

— Всем, кто будет действовать против фашистов, участвовать в партизанских делах, гарантируется полная неприкосновенность.

Мое заявление прозвучало убедительно. Я видел, что люди возбуждены и довольны встречей. Еще раз призвал создать партизанскую патриотическую группу для помощи наступающей Красной Армии. Фамилии участников группы я обещал передать советскому командованию.

Забегая вперед, скажу, что спустя несколько месяцев, уже будучи у своих, я по зписной книжке и по памяти передал нашему советскому командованию оперативные сведения по Латвии и сообщил пофамильно о латышах-париотах, с оружием в руках боровшихся против гитлеровцев.

А пока шел деловой серьезный разговор.

— Мы окажем любую помощь, что в наших силах, — сказал один из молодых латышей.

Другие его поддержали:

— Говорите, что нужно нам делать.

— Мы готовы.

— Не подведем!

Я попросил их назвать фамилии предателей, работающих у гитлеровцев, тех, кто помогает оккупантам угонять население в Германию, кто грабит жителей. Затем сказал, что мне необходимо знать, где находятся немецкие военные склады, аэродромы, расположения гарнизонов, словом, любые оперативные сведения по этому району.

— Товарищ Кринка, как человек опытный в военных делах, распределит меж ту вами обязанности, и каждый сообщит ему все, что сможет. Это и будет первое задание.

Потом я обратился к старику, у которого два сына служили в полевой полиции.

— Очень важно, папаша, знать, по своей ли воле они служат фашистам?

— Какой там черт по своей воле! Взяли их, и все!

— Так вот, папаша. К вам особая просьба. Поговорите с ними серьезно. Их нужно подключить к общему делу. Им это легко сделать. Тем самым они снимут с себя вину перед народом.

Кринка поддержал меня и заметил, что эти парни могут помочь оружием. На первое время — несколько винтовок с боеприпасами.

Я посмотрел старику прямо в глаза, над которыми нависли кусты седых бровей, и понял, что он готов это сделать.

— И еще одна просьба, папаша. Надо, чтобы ваши ребята раздобыли оперативную карту этого района и график, по которому батальон полиции прочесывает леса. Тогда все будет в порядке и мы избежим облавы.

Старик принял это ответственное поручение.

Мы разошлись поздно ночью. Группа сопротивления начала существовать.

Июльский день выдался на редкость теплый и ясный. К четырем часам пополудни вся паша группа собралась в условленном месте. Состояла она из двенадцати человек. У нас было два автомата, три винтовки, несколько пистолетов и охотничьих ружей.

Оставив подводы под охраной тех, кто был бет оружия, мы цепочкой направились к дороге п здесь залегли в кустах по обеим ее сторонам. Я лежал последним в ряду, повернувшись лицом к дороге, и наблюдал в бинокль.

Сначала проехала колонна грузовиков с солдатами, потом промчались два мотоциклиста. После довольно долгого перерыва проехали крытые машины, везя шестиствольные минометы и на прицепах — пушки. Все это пока было нам не по зубам. Наконец в сумерках появился обоз из четырех подвод и с ним около полутора десятков солдат. В голове обоза — трое верховых.

Об этой минуте я мечтал давно. И она наступила. Ради псе стоило пережить все, что я пережил.

— Приготовиться! Внимание! — скомандовал я и тут же махнул пилоткой товарищу, лежавшему напротив меня на той стороне дороги.

Я вскочил и, опережая обоз, пробежал кустами метров тридцать. Затем вышел на дорогу и совершенно спокойно пошел ему навстречу.

Все мое внимание было сосредоточено на трех верховых. Я заметил, что один из них капитан, второй — фельдфебель, третий — унтер-офицер. Разговаривать будем по-немецки. Поравнявшись с ними, я вытянулся в струнку:

— Господин капитан, разрешите обратиться с вопросом?

Он поглядел на меня сверху вниз и придержал коня:

— В чем дело?

— Вы не скажете, господин капитан, как добраться до Ауца? Там находится штаб нашего полка.

— Подойди поближе!

Едва он ткнул пальцем в карту, как я в упор разрядил ТТ. Лошадь фельдфебеля встала на дыбы, но я успел отскочить в сторону и снова выстрелить. В эту минуту из кустов открыли огонь наши товарищи, и, как мне показалось, были уничтожены все солдаты. На землю свалился и унтер-офицер, не успевший даже схватиться за кобуру.

Я видел, как одна за другой начали останавливаться подводы. Обоз встал.

Надо было срочно очистить дорогу: могли появиться другие машины и обозы. Наши товарищи, выскочив из кустов, поймали оседланных лошадей, погрузили на подводы убитых и быстро свернули с дороги в лес. Проехав метров триста, мы остановились. Здесь обнаружилось, что двое немцев живы. Я допросил их и узнал все, что мне было нужно, в том числе номер их части, откуда и когда прибыли в Латвию, куда и зачем направлялись. Пленных мы отпустили на все четыре стороны, но без оружия. Это были шестнадцатилетние юнцы, совсем еще дети.