Дюна: Дом Атрейдесов - Брайан Герберт

Он моргнул серыми глазами. От избытка адреналина его била дрожь.

— Думаю, что Бене Тлейлаксу решил не дожидаться суда.

— Ад Вермиллиона! — воскликнул вошедший в камеру Ромбур, увидев царивший там разгром. — Это не будет украшать положение тлейлаксов на предстоящем суде. Если они были так уверены, что выиграют, то зачем им понадобилось брать в свои руки отправление правосудия?

Вспыхнув от смущения, капитан гвардии повернулся к своим подчиненным и велел убрать трупы из камеры и прибраться.

— Убийца выстрелил в меня двумя дротиками, — сказал Лето, указав на места, где застряли две смертоносных иглы.

— Будьте осторожны, — предупредил солдат Гават, — эти дротики могут быть отравленными.

Когда Лето, Ромбур и Гават остались одни, ментат сунул в ящик стола пистолет.

— На всякий случай, — сказал он. — В следующий раз кинжала может оказаться мало.

~ ~ ~

При взгляде с орбиты поверхность Икса представляется спокойной и первобытной. Однако в его недрах выполняются великие проекты и производится титаническая работа. Таким образом, наша планета в каком-то смысле является метафорой самой Империи.

Сияя самодовольной ухмылкой, Хазимир Фенринг протянул Шаддаму пачку секретных документов, написанных на тайном языке, который они с кронпринцем придумали еще в детстве. В аудиенц-зале императорского дворца была великолепная акустика — каждое, даже шепотом сказанное слово, было прекрасно слышно в другом конце помещения, но Фенринг и принц могли безбоязненно обмениваться самой секретной информацией. Утомленный Шаддам сидел на массивном троне, подножие которого горело исходящим изнутри аквамариновым светом.

Однако бьющей через край нервной энергии Фенринга хватило бы на двоих.

— Здесь досье на Великие Дома Ландсраада, представители которых примут участие в Конфискационном Суде над Атрейдесом. — Большие черные глаза Фенринга напоминали отверстия, ведущие в бесконечный лабиринт его злокозненного ума. — Мне кажется, я нашел много интересного и незаконного в деятельности каждого из нужных нам Домов. Я уверен, что мы найдем нужные средства убеждения.

Подавшись вперед, Шаддам изобразил на лице крайнюю степень удивления. За последнее время глаза его ввалились и покраснели от недосыпания, временами в них вспыхивали искры гнева.

Фенринг один раз видел своего патрона на грани срыва, это было много лет назад, когда они замыслили убить старшего брата принца — Фафнира.

— Успокойтесь, Шалдам, хммм-а, — безмятежно протянул Фенринг. — Я обо всем позаботился.

— Будь ты проклят, Хазимир! Если наружу просочится хотя бы часть сведений о всех взятках, которые мы раздали, то это конец Дома Коррино. Никто не должен видеть нашу заинтересованность в этом деле! — Шаддам так сокрушенно покачал головой, словно Империя уже рушилась и почва уходила из-под его ног. — Все начнут удивляться, ради чего мы во все тяжкие пытаемся спасти этого захудалого герцога.

Фенринг улыбнулся, тщетно стараясь заразить Шаддама своей уверенностью.

— Ландсраад состоит из Домов, большая часть которых уже ищет союза с вами, сир. Несколько тщательно выбранных фраз, льготная поставка меланжи, пара взяток, данных нужным людям в нужное время, угрозы…

— Да-да, я слишком часто шел у тебя на поводу, словно у меня нет своих мозгов. Скоро я стану императором миллиона миров, и мне придется думать обо всем самому, что я и начинаю делать с сего момента.

— У императоров есть советники, Шаддам. Всегда. — Фенринг вдруг сообразил, что ему следовало бы соблюдать большую осторожность. Что-то расстроило Шаддама, причем недавно. Что он знает и что неизвестно мне?

— На этот раз мы не станем действовать твоими методами, Хазимир. — Голос принца был тверд. — Я запрещаю это. Мы изыщем другой способ.

Фенринг внутренне напрягся. Он взошел по ступеням трона и встал рядом с Шаддамом, чтобы подчеркнуть их равенство. Атмосфера внезапно изменилась отнюдь не в пользу Фенринга. Что было сделано не так? Будучи младенцами, они с кронпринцем сосали одну грудь — мать Хазимира была кормилицей Шаддама. Разве не посещали они вместе одни и те же занятия во время учебы? Разве не вместе разрабатывали они свои планы и стряпали заговоры, когда стали взрослыми? Но почему теперь Шаддам отказывается прислушиваться к его советам?

Фенринг наклонился к уху принца. Надо было срочно изображать покаяние.

— Я искренне прошу вашего прошения, сир, но, хммм-а, все уже сделано. Я был уверен, что вы одобрите мои действия, и ноты были разосланы всем заинтересованным сторонам, представителей Домов попросили поддержать императора, когда в суде наступит время голосования,

— Ты осмелился на это, не посоветовавшись со мной? — Шаддам побагровел от ярости и на время попросту потерял дар речи. — Ты думал, что я, как и прежде, пойду за тобой, как бычок на веревочке? Пойду, куда бы ты меня ни завел?

Шаддам разозлился, слишком сильно разозлился. Что его беспокоит? Фенринг спустился на одну ступеньку.

— Прошу вас, сир, не принимайте это так близко к сердцу, вы гневаетесь и теряете перспективу.

— Напротив, мне кажется, что именно сейчас я начинаю осознавать перспективу. — Ноздри кронпринца раздувались от ярости. — Ты никогда не был особенно высокого мнения о моих умственных способностях, не правда ли, Хазимир? Когда мы были детьми, ты всегда находил жульнический способ помочь мне на уроке или на экзамене. Ты всегда соображал быстрее, ты был умнее, беспощаднее — по крайней мере ты всегда умел создать такое впечатление. Но веришь ты в это или нет, но я и сам умею думать и принимать решения.

— Я никогда не сомневался в вашем уме, мой друг. — Голова Фенринга смиренно склонилась на тонкой шейке. — Вы принадлежите к Дому Коррино, и ваше будущее было обеспечено одним этим фактом, но мне приходилось завоевывать каждую ступень на пути к тому положению, которое я сумел занять. Я хочу быть вашим советником и доверенным лицом.

Шаддам выпрямился на массивном хрустальном троне, от граней которого отражался свет множества ламп, висевших в аудиенц-зале.

— Да-да, ты думал, что будешь стоять за моей спиной и дергать за ниточки, управляя мною, словно марионеткой.

— Марионеткой? Ну конечно же нет. — Фенринг спустился еще на одну ступень. Шаддам проявлял крайнюю неустойчивость, и Хазимир никак не мог понять, когда именно его патрон ступил на зыбкую почву такой изменчивости. Он знает что-то такое, чего не знаю я. Никогда раньше Шаддам не спрашивал о действиях своего друга, никогда не интересовался подробностями дачи взяток и проявлений насилия. — Хммм-а, я всегда думал лишь о том, чтобы своими действиями помочь вам стать великим правителем.