Огни Небес - Роберт Джордан

И Лиандрин ударила, собрав все силы, какие только смогла, вложив в свой удар те крохи знаний, которые сумела добыть, поняв, что с ней сделала эта женщина.

В тот же миг саидар заполнила Могидин точно потоп. Наскок Лиандрин наткнулся на барьер, отсекший ее от Источника, и пропал втуне. Потоки Воздуха подцепили Лиандрин и швырнули на стенные панели, да так, что у нее клацнули зубы. Распластанная, беспомощная, Лиандрин застыла у стены.

Чесмал и Тимэйл смятенно переглянулись, не понимая, что же произошло. Они продолжали поддерживать Могидин, а та подошла к Лиандрин, по-прежнему невозмутимо утирая рот шарфиком Тимэйл.

Могидин направила Силу, и кровь на ее сорочке почернела и сухими чешуйками осыпалась на ковер.

— В-вы не поняли, Великая Госпожа, — срывающимся голосом вымолвила Лиандрин. — Я только помочь хотела, чтоб вам лучше спалось. — Впервые в жизни то, что она вновь заговорила как простолюдинка, ничуть не обеспокоило ее. — Я всего-то… — Она придушенно осеклась, когда поток Воздуха схватил ее язык и вытянул меж зубов. Карие глаза Лиандрин выкатились из орбит. Еще чуток потянуть, и…

— Оторвать его? — Могидин изучала лицо Лиандрин, но говорила будто сама с собой. — Пожалуй, нет. Какая жалость для тебя, что эта женщина, ал'Мира, заставила меня думать на манер Семираг. Иначе я могла бы попросту убить тебя. — Неожиданно она принялась скреплять щит узлом, тот становился все сложнее и запутанней, пока Лиандрин совершенно не сбили с толку изгибы и петли. А узел продолжал затягиваться и сплетаться. — Ну вот, — довольным тоном сказала немного погодя Могидин. — Тебе очень долго придется искать кого-нибудь, кому под силу распутать это плетение. Но для поисков у тебя не будет ни малейшей возможности.

Лиандрин ищуще уставилась в лицо Чесмал, потом — Тимэйл, в поисках хоть какого-то намека на сочувствие, на жалость. Глаза Чесмал были холодны и строги; глаза Тимэйл сверкали, и она улыбалась, водя кончиком языка по губам. И улыбка ее не сулила ничего доброго.

— Ты думала, что немного узнала о принуждении, — продолжала Могидин. — Я тебя еще кое-чему научу. — Лиандрин задрожала, глаза Могидин заполнили все ее поле зрения, голос вползал в уши, гулко отзываясь в голове. — Живи. — Мгновение прошло, и от улыбки Отрекшейся Лиандрин прошиб холодный пот, бисеринками выступивший на лице. — У принуждения много ограничений, но если приказать кому-то что-то сделать и запечатлеть повеление в самой глубине разума, то такой приказ останется действенным на всю жизнь человека. Ты будешь жить, как бы тебе ни хотелось расстаться с жизнью. И об этом ты тоже не раз задумаешься. Много ночей ты проплачешь, желая умереть и ощущая свое бессилие.

Поток, удерживающий язык Лиандрин, исчез, и она, успев лишь сглотнуть, опять заговорила:

— Пожалуйста, Великая Госпожа, клянусь, я нисколько не хотела… — От пощечины Могидин в голове у нее зазвенело, перед глазами заплясали серебристо-черные пятнышки.

— Однако есть… своя прелесть… в том, чтобы сделать нечто подобное собственноручно, — прошептала Отрекшаяся. — Осмелишься просить еще?

— Пожалуйста, Великая Госпожа… — От второй пощечины мотнулась голова, разметались волосы.

— Еще?

— Пожалуйста… — Третья чуть не вывихнула челюсть. Щека у Лиандрин горела как в огне.

— Если ты настолько неизобретательна, мне незачем тебя слушать. Слушать будешь ты. Кажется, то, что я для тебя придумала, привело бы в восторг и саму Семираг. — Улыбка Могидин предвещала еще меньше хорошего, чем улыбка Тимэйл. — Ты будешь жить, неусмиренная, но осознавая, что сможешь вновь направлять, если только сумеешь найти ту, которая распустит отсекший тебя щит. Однако это только начало. Эвон, пожалуй, обрадуется новой судомойке, и, уверена, супруга Арене захочет подольше и пообстоятельнее побеседовать с тобой о своем муже. Вероятно, твое общество им настолько понравится, что сомневаюсь, чтоб в ближайшие годы тебя выпустили за порог этого дома. И все эти долгие-долгие годы ты будешь сожалеть об одном: что не служила мне верно и преданно.

Лиандрин замотала головой, губы ее беззвучно шептали «нет» и «пожалуйста» — говорить она не могла, только плакать.

Повернув голову к Тимэйл, Могидин сказала:

— Позаботься о ней и отведи к ним. И скажи, пусть не убивают и не увечат ее. Я желаю, чтобы она верила, что может избежать своей судьбы. Даже тщетная надежда позволит ей жить — и страдать.

Опираясь на руку Чесмал, Отрекшаяся двинулась прочь, а потоки, удерживающие Лиандрин распяленной у стены, исчезли.

Ноги Лиандрин подломились, точно соломенные, она рухнула на пол. Однако щит остался — Лиандрин тщетно билась об него, ползя за Могидин и стараясь уцепиться за краешек ее шелковой сорочки, и судорожно всхлипывала:

— Сжальтесь, Великая Госпожа…

— Они — со зверинцем, — сообщила Могидин Чесмал. — Сколько вы ни искали, все без толку, пришлось мне самой их найти. Обнаружить же зверинец будет нетрудно.

— Я буду верно служить, — плакала Лиандрин. От страха ее руки и ноги будто в воду превратились, и ползком она не поспевала за Могидин. А ни Отрекшаяся, ни Чесмал даже не оглядывались на нее, ползущую позади. Свяжите меня узами, Великая Госпожа. Что угодно сделайте! Я буду вашей верной собакой!

— На север направляется много зверинцев, — сказала Чесмал, в ее голосе слышалось желание загладить свой промах. — И все — в Гэалдан, Великая Госпожа.

— Тогда я должна отправиться в Гэалдан, — проговорила Могидин. — Ты раздобудешь лошадей порезвей и отправишься… — Дверь опочивальни отсекла остальные ее слова.

— Я буду преданной собакой, — всхлипывала Лиандрин, скорчившись на ковре. Приподняв голову, она сморгнула слезы и увидела, что Тимэйл глядит на нее, улыбается и потирает руки. — Мы могли бы одолеть ее, Тимэйл. Втроем, вместе, мы могли бы…

— Втроем? — засмеялась Тимэйл. — Тебе бы толстяка Эвона одолеть! — Глаза ее сузились, она изучала оградивший Лиандрин щит. — Да ты, считай, все равно что усмирена!

— Пожалуйста, выслушай! — Лиандрин тяжело сглотнула, но, как ни старалась, голос ее все равно оставался хриплым, хоть и жарким от нетерпения, когда она продолжила с лихорадочной быстротой: — Помнишь, мы говорили о раздорах, которые должны иметь место среди Избранных. Если Могидин так таится, она наверняка прячется от других Избранных. Если мы схватим ее и передадим им, только подумай, какое место мы займем. Нас возвысят над королями и королевами! Мы сами можем стать Избранными!

На мгновение — о, благословенное, чудесное мгновение! — по детскому личику Тимэйл пробежало облачко сомнения. Но потом она отрицательно покачала головой: