Долг. Мемуары министра войны - Роберт Гейтс

Моралес явно стремился спровоцировать меня на демонстративный уход из зала. Но, закаленный бесчисленными препирательствами с нашими конгрессменами на протяжении многих лет, я сидел и спокойно слушал. Когда Моралес завершил свое выступление и удалился, несколько латиноамериканских министров подошли ко мне и извинились: по их словам, Моралес грубо нарушил местные традиции гостеприимства. Я же просто хотел, чтобы эта чертова встреча поскорее закончилась и можно было покинуть Боливию. Обратный путь в аэропорт был столь же «захватывающим» и нервным, как и поездка в город. Признаюсь, никогда в жизни я не был так рад ощутить, как самолет ВВС США отрывается от взлетно-посадочной полосы.

У каждой администрации непременно находятся трудные союзники и непростые враги. Как мне кажется, президент Обама и его администрация в 2009 и 2010 годах по большей части успешно справлялись с теми и другими, хотя меня часто коробила публичная похвальба, особенно сравнения с администрацией Буша – разумеется, почти оскорбительные для последней. К счастью, злоба и горечь дебатов по Афганистану в конце 2009 года не распространились на другие сферы взаимодействия, и команда Обамы постепенно приучилась работать вместе, причем лучше многих, чьи попытки я наблюдал ранее.

За этот период произошло всего два крупных кадровых изменения. В мае 2010 года Денни Блэр был вынужден уйти с поста директора Национальной разведки. Его сменил мой старый друг и коллега Джим Клаппер. Блэр так и не сумел наладить прочные отношения с Белым домом; полагаю, последней каплей, переполнившей чашу терпения, стала его личная инициатива договориться с французскими спецслужбами по ограничению агентской деятельности на территории наших стран. Инициатива получила нулевую поддержку в администрации и, честно говоря, была воспринята как лишнее доказательство «странности» Блэра.

А после публикации в сентябре 2010 года книги Боба Вудворда «Войны Обамы» Джим Джонс покинул пост советника президента по национальной безопасности. Мне всегда казалось, что он не подходит Белому дому Обамы, и, честно говоря, я удивился, что он столько времени сумел продержаться в своей должности. Думаю, рано или поздно он все равно бы ушел, а книга Вудворда оказалась лишь удобным поводом. С другой стороны, Джонс выступил в этой книге одним из основных источников информации и позволил себе много пренебрежительных комментариев в адрес других представителей администрации и даже собственных сотрудников – никто, кроме Джима, не мог знать таких подробностей. Цитировались и наши с ним разговоры по поводу Донилона: например мои слова, что Донилон в качестве советника по национальной безопасности будет «полной катастрофой». Опять-таки эти слова автору книги мог передать только Джонс. Ряд замечаний в тексте, на мой взгляд, принадлежали Дугу Люту – например, негативные отзывы обо мне и Маллене, рассуждения о якобы имевшем место «заговоре» военных с целью «глубже втянуть» президента в Афганистан. Лют произвел на меня благоприятное впечатление в администрации Буша, я чувствовал себя в долгу перед ним за его роль координатора усилий СНБ, однако Дуг сильно разочаровал меня в администрации Обамы. При обоих президентах, Буше и Обаме, Совет (или Штаб) национальной безопасности, похоже, чрезвычайно охотно делился информацией с Вудвордом; лично я такого сотрудничества никогда не понимал.

Первого октября президент принял меня в Овальном кабинете. Обама, как обычно, сидел в кресле с высокой спинкой перед камином, а я расположился на диване слева от него. Он взял яблоко из вазы на журнальном столике, надкусил, а затем внезапно спросил, кто должен заменить Джонса. По словам Обамы, сам он рассматривал кандидатуры Донилона, генерала Картрайта и Сьюзен Райс. Я сказал: «Надеюсь, в стенах этого кабинета нет ушей. Подозреваю, Хиллари вряд ли сработается со Сьюзен в качестве советника по национальной безопасности». Обама рассмеялся и ответил: «Это не новость, тут уши в стенах не страшны. Хиллари меня простит, а вот люди, которые пошли за мной, – вряд ли». Затем президент заметил, что прочел мои слова о Донилоне в книге Вудворда и хотел бы знать, чем объясняется мое негативное отношение. Я объяснил, что произнес эти слова в разговоре с Джонсом после «афганского» доклада и снисходительных комментариев Тома насчет старших офицеров – комментариев, которыми он явно злоупотреблял в ходе операции на Гаити. Тогда Том все-таки сообразил, что разозлил меня; он позвонил, мы встретились в частном порядке и сняли все претензии друг к другу. Я сказал: «Донилон как советник по национальной безопасности – в этом нет ничего страшного». И попросил президента передать Тому мои слова. В итоге у нас с Донилоном сложились крепкие и теплые рабочие отношения, хотя его подозрения в отношении Пентагона и военных так и не рассеялись.

В середине 2010 года я ожидал и собственной отставки. Мы с президентом изначально договаривались, что я задержусь на своем посту примерно на год; и к концу 2009 года, особенно после афганской дискуссии, я действительно решил уйти весной 2010-го. О своем намерении я собирался сказать президенту сразу после рождественских праздников, как только вернусь в Вашингтон с Северо-Запада. Но президент опередил меня. 16 декабря 2009 года, за день до моего отлета на каникулы, он пригласил меня в Овальный кабинет. Плотно закрыл дверь и сказал: «Хочу поговорить о вас. Я бы предложил вам остаться на неопределенный срок, но этого, вероятно, не одобрит ваша семья. Значит, я прошу вас остаться по меньшей мере до января 2012 года». Обама искренне признался: «Просто не знаю, где и среди кого искать вам замену. И не только из-за того, сколь успешно вы справляетесь с руководством министерством обороны, но и из-за ваших навыков, вашего опыта, которым вы щедро делитесь». Я ответил, что весьма польщен и что он застал меня врасплох. Я-то ведь собирался предложить в январе, чтобы меня проводили в конце мая 2010 года. В конце концов, в Ираке все обстоит сравнительно неплохо, Афганистан тоже на правильном пути, да и второй год бюджетной реформы завершается… Сделаю все, что в моих силах, сказал я, но вообще-то мы уже разговаривали на эту тему с Бекки, и я признался жене, что, если меня попросят, наверное, останусь до января 2011 года. Обама широко улыбнулся и воскликнул: «А тогда мы с вами снова побеседуем!» Я подумал, что свою речь закончил точкой, а вот президент – многоточием.

Это «многоточие» обернулось продолжением разговора, и в итоге я согласился остаться в администрации до конца июня 2011 года. Думая о будущем, я подозревал, что если не помогу президенту подобрать мне преемника, то вынужден буду проработать до выборов 2012 года. Именно поэтому на встрече 1 октября, когда я поддержал Донилона в качестве замены Джонсу, я сказал Обаме: «У меня соображения по поводу моего преемника. Это Леон Панетта». Он руководил ЦРУ и АБУ и возглавлял президентскую администрацию, указал я, а следовательно, знает, как управлять крупными организациями; он ладит с конгрессом; по его работе в ЦРУ ясно, что он заботится о войсках, будет продолжать реформу министерства обороны, наверняка сумеет найти контакт с Объединенным комитетом начальников штабов; наконец он в курсе текущих дел и проблем. Я уточнил, что уже переговорил на эту тему с Леоном, и он не ответил: «Черт побери, ни за что!» Думаю, прибавил я, он готов «принять дела в течение восемнадцати месяцев». Президент был краток: «Очень интересно. Я подумаю об этом».