Sindroma unicuma. Книга 2. - Блэки Хол

Тоже мне, беспокойная мамочка. Её бы облачить в засаленный халат, накрутить бигуди, намазюкать синюю питательную маску на лицо и выпустить в мир - подтирать сопельки.

Мэл не стал отвечать на навязчивую заботу и смотрел на меня, ожидая ответа.

- Ладно. Если надо, то подойду.

Придется потерпеть, коли просят. В конце концов, Мэл не виноват, что не дождался от меня помощи в сборе и обработке материала. К тому же, мимо корзины парня уже пролетел профуканный экзамен по символистике. Неужто к списку пересдач добавится элементарка?

- Не пропусти очередь, - предупредил Мэл, и, развернувшись, двинулся к лестнице. Эльза быстро сориентировалась и, ухватившись за его руку, поцокала рядом. А Мэл не оттолкнул её.

И зачем я согласилась?

Ожидая, когда подойдет очередь, я приткнулась в углу подоконника. У соседнего окна пристроился Мэл, а преданная Эльза поднимала тонус парня громким смехом и шуточками. Конечно, бедняжечку нужно развеселить, сейчас ему предстоит отдуваться за двоих на защите.

Неужели Мэл полагает, что если я не открою рта, то мне поставят зачет за красивые глаза? Странная логика. Препод ведь не дурак. Задаст какой-нибудь вопрос по теме и посадит меня в лужу. Может, попросить у Мэла работу и пробежаться наспех по тексту?

Лучше бы я не смотрела на соседний подоконник. Эльза втиснулась между коленями парня и, по-хозяйски положив руки на его плечи, что-то говорила.

До чего же больно! Душа завязывалась узлом.

Терзаясь последние два дня отсутствием Мэла, я не подумала о том, что будет дальше, когда пройдет первый шок от встречи. С одной стороны, хорошо, что Мэл не стал мстить за обман. У парня своя дорога, поэтому пережив мое предательство, он решил двигаться дальше и возобновил отношения с бывшей подружкой. Упрекнуть его не в чем.

Но с другой стороны... Видеть Мэла, улыбающегося другой, разговаривающего с ней о чем-то интимном, понятном только им двоим...

Резало меня... Живьем резало, без наркоза... Выворачивало наизнанку и баламутило рассудок.

Скоро шея застопорится в одном положении, потому что я усердно отворачивалась от соседнего окна - еще немного, и вовсе сверну. Уже изучены все трещинки на стене и неровности подоконника, а очередь тянется как колбаса и не кончается. И пейзаж за окном просмотрен на сто рядов, а время застряло и не движется.

Интересно, он уже пригласил Штице в "Инновацию", а после - к себе домой? Или согласился поехать к сразу ней? Успел ли затащить её в мужской туалет, где, закрывшись в кабинке, целовал - жарко и неудержимо, шаря под яркой пятнистой кофточкой?

От этой мысли точно взрывная волна прокатилась по телу, пьяно затуманивая сознание.

- Пошли, Папена, - голос Мэла вырвал из мазохистских фантазий.

Поднявшись, я неуверенной походкой двинулась следом. Видимо, Эльза успела пожелать парню удачи, потому что не бросилась вслед, махая платочком, а сидела на подоконнике в окружении девчоночьей свиты и весело щебетала. У нее теперь полные сапоги радости - бывший парень вернулся.

Об удовольствиях можно говорить бесконечно. И Мэл говорил. Его речь лилась ровно, словно он часами репетировал перед зеркалом; выводы следовали за предположениями, результаты подтверждали гипотезы.

Мэл даже поспорил с преподом, и они увлеченно рисовали на листке схему со стрелочками, а я сидела рядом и делала многозначительное знающее лицо, хотя ничего не поняла. Однако общий смысл уловила. Мэл будто знал о моих чаяниях, когда писал работу.

У всех прямоходящих есть потребности, у всех человеков есть желания. Океан запросов и мечт - физических и душевных. Если какая-либо потребность растет и усиливается, эмоции становятся отрицательными. "Хочу!" - орет потребность обнять Мэла и прижаться щекой к его щеке. "Нельзя!" - бьет по рукам действительность. Недовольство увеличивается, негатив лезет вверх - наступает депрессия. Потребность становится похожей на оголенный нерв, и тогда малейший взгляд, малейшее касание способны убить высоковольтным разрядом удовольствия. Если потребность удовлетворяется, то наступает блаженство.

Мне же до блаженства как до Луны пешком, потому что реальность загнала потребность в Мэле в патовую ситуацию. Остается смотреть на гибкие пальцы, держащие перо, и вспоминать, какие сильные у Мэла руки; слушать его голос и выуживать из памяти настойчивость жадных губ, шепчущих на ухо: "Эва..."

Выдохшись, преподаватель откинулся на спинку стула.

Эдуардо Теолини одевался неизменно в черное, жестикулировал резко и отрывисто и говорил такими же рваными фразами. У мужчины даже брови ломались, взбираясь вверх по лбу и круто опадая к вискам, придавая лицу недоуменное выражение. По накалу завершившейся дискуссии и по обширному диапазону затронутых вопросов напрашивался вывод, что мужчина был профессионалом в своей области знаний и весьма эрудированным специалистом. Если бы не мрачный ореол вокруг препода, не глубокие складки, залегшие около рта, и не неряшливо растрепанные волосы, я бы сказала, что Теолини напоминает профессора Вулфу.

- Удивили вы меня, господа хорошие, - признал преподаватель. - Не ожидал, если честно. Твердый зачет и допуск к экзамену.

Это и меня касается? - взглянула я растерянно на Мэла.

Меж тем Теолини поставил на столе приборчик с тремя присосками-датчиками. Я напряглась. Устройство подозрительно походило на висограф, и сходство настораживало.

- Взгляните на опытный образец, - сказал препод. - Коллеги с факультета внутренней висорики совместно со студентами разработали универсальный регистратор эмоций. Модель находится в процессе отработки и усовершенствования. Прибор простоват и запрограммирован на отслеживание семи базисных эмоций, но вам повезло: удовольствие вошло в их число.

Я мельком взглянула на Мэла. Начинать радоваться или еще рано?

- Какова область применения? - спросил он сдержанно.

- Узка, к сожалению, и имеет приличную погрешность. Охватывает лишь материальную часть удовольствий. К примеру, он не зафиксирует удовольствие от созерцания закатом, зато сможет отследить, получили ли вы удовольствие от исследования, - Теолини покрутил ручку на панели, выставив "Удовл." напротив черной черточки, и наложил присоски на титульный лист работы Мэла.

У меня округлились глаза.

- Прикоснитесь к предмету. В случае положительного результата замигает зеленый индикатор и раздастся звуковой сигнал. Чем сильнее удовольствие, тем громче звук, а лампочки загораются в нарастающей последовательности.

Вот и раскроют сейчас партизана-обманщика. Положу руку на труд Мэла, а прибор ответит глухим молчанием и перегоревшими индикаторами.