Мой адрес – Советский Союз! - Геннадий Борисович Марченко

– В следующую пятницу улетаем на гастроли в ГДР, успеешь?

– Это неделя с лишним, конечно, успею, – заверил я его.

Через день я уже был в Кольцово, где садился на рейс до Москвы. Пришлось отпроситься в институте и малость потратиться на билеты.

Подгадал, чтобы попасть на репетицию с участием Лещенко, который встретил меня, чуть ли не потирая ладони в ожидании новой для него песни. Итог Льва не разочаровал, впрочем, как и меня, не говоря уже о Силантьеве.

– Что ж, буду пробивать её на концерт, песня может стать его украшением, – сказал он мне на прощание.

Да уж, спасибо Пахмутовой и её супругу, вздохнул я про себя.

А тем временем уже нужно было готовиться к октябрьскому первенству общества «Динамо», которое в этом году принимает Ереван. В столице Армении в прошлой жизни бывать не приходилось, так что даже с точки зрения рядового туриста посмотреть на город было бы интересно. Ну и коньяка местного привезти, в том числе в подарок, какого-нибудь элитного, которое здесь хрен найдёшь. Например, 50-градусный «Двин», который считается самым крепким коньяком в мире. Недаром его уважал сам Черчилль, а он знал толк в спиртных напитках. Слышал байку, что однажды Уинстон Черчилль позвонил Сталину, чтобы выяснить, почему его любимый напиток вдруг приобрел иной вкус, испортился. Выяснилось, что эксперта по купажу сослали в Сибирь. Ради спокойствия Черчилля мастера вернули домой и даже присвоили ему звание Героя Социалистического Труда.

Я с нетерпением ждал 11 сентября. Интересно, умрёт ли в этом варианте истории в этот день Хрущёв, или мой прогноз окажется неверным. Моё присутствие в этой реальности и в первую очередь мои действия уже точно нарушили историческую парадигму, превращая эту реальность в параллельную.

Всё-таки умер, и у меня, хоть и грех так говорить, отлегло от сердца. В противном случае моя записка с предсказанием смерти Хрущёва, оставленная вместе с папкой в камере хранения вокзала, оказалась бы ложью, и доверия к загадочному «Геомониторингу» стало бы на порядок меньше. И всё-таки радовало, что благодаря мне были спасены жизни трёх космонавтов. Да и история с нашими агентами в Великобритании… Надеюсь, руководство Комитета серьёзно отнеслось к моим предостережениям и предприняло соответствующие меры.

Государственный траур по «кукурузнику», естественно, никто объявлять не собирался, хотя по новостям и сказали, что 11 сентября на 78-м году жизни скоропостижно… И так далее. Я даже рюмку водки по этому поводу незаметно от жены опрокинул. Всё ж таки не самый плохой человек был, хоть и самодур. Впрочем, Полинка уже в постели унюхала, пришлось сознаваться, по какому поводу употребил.

– Вот уж не думала, что ты у меня такой сентиментальный.

После чего взобралась на меня и принялась изображать ковбоя. Потом мы поменялись местами, и она уже стала моей необъезженной лошадкой. В общем, вместо того, чтобы сразу отправиться на боковую (всё-таки после тренировки я обычно стараюсь дать себе отдых и в постели), мы где-то час с лишним играли в наездников.

А в пятницу после третьей пары ко мне подошёл лидер ВИА «Радиотехник» Егор Колыванов. Парень учился на 4-ом курсе, как и почти все участники ансамбля, за исключением барабанщика, который перевёлся уже на 5-й. Стараниями Вадима и самих музыкантов группа была оснащена бас-гитарой «Hoffner», лид-гитарой «Framus», ритм-гитарой «Musima», органолой «Юность» и ударной установкой «Amati».

Ребята в основном играли «битлов», «роллингов» и «пляжных мальчиков», ну и что-то своё пытались сочинять на английском. Был я на одном их выступлении в конце прошлого учебного года. Играют более-менее, хотя до уровня того же «ЭВИА-66» пока не дотягивают.

– Хотим на русском песни петь, – заявил Егор, тряхнув русой гривой. – А ты вроде как гордость института, твои песни в «огоньках» поют и на правительственных концертах. Может и для нас что-нибудь сочинишь? Только, конечно, не в таком пафосно-патриотическом стиле, а что-нибудь более «битловское», что ли… Выручишь?

Подумав немного, кивнул:

– Лады, покумекаю, что тут можно сделать. За неделю не обещаю, но в течение месяца что-нибудь накидаю.

– Отлично, спасибо заранее! За нами не заржавеет.

Что уж там не заржавеет, Егор не уточнил, денег, что ли, хотят мне дать? А вообще я мог бы «накидать» в течение десяти минут, типа, да вот, завалялось кое-что, но надо же набить себе цену. Муки творчества, то-сё…

В общем, этим же вечером с гитарой в руках сел «сочинять». К возвращению Полины из филармонии успел записать партитуру нескольких песен. Упор решил сделать на творчество «Машины времени», которые должны заявить о себе во весь голос во второй половине 70-х. Поэтому без зазрения совести стырил у Макаревича энд Ко песни «Поворот», «Ты или я» (куда ж без медляка), «За тех, кто в море» и «Синяя птица». Пока решил ограничиться этим, а то могут появиться вопросы, когда я успеваю сочинять в таких объёмах. По поводу песни «Ты или я» у меня были сомнения, но небольшие. Прозвучала она в 75-м в фильме «Афоня», а сочинена была то ли в 72-м, то ли годом позже, так что волновался я только если самую малость.

– Опять сочиняешь? – поинтересовалась Полина, целуя меня в щёку и заглядывая в партитуру.

Рассказал про просьбу Егора из «Радиотехника». Женушка тут же надула губки:

– А мне? Вернее, нам, для «Свердловчанки» когда что-нибудь сочинишь?

– И вам сочиню, не переживай, – чмокнул её в щёку.

Через два дня заявился на репетицию ВИА, проходившую в актовом зале. Ребята в этот момент исоплняли опять что-то на английском, играемое на блюзовых аккордах.

– Принёс? – с надеждой в глазах спросил меня Егор.

– Принёс, – хмыкнул я и кивнул патлатому ритм-гитаристу. – Одолжишь «Музиму»?

После того, как я сыграл и спел одну за другой все четыре песни, музыканты глядели на меня с такими лицами, будто перед ними стоял сам Элвис Пресли. Я протянул папку с партитурами Егору:

– Аранжировку сами сможете сделать?

– Постараемся, – кивнул тот с самым серьёзным видом.

– Только не перестарайтесь, а то в той же «Ты или я» будете пытаться изобразить что-нибудь типа «Child in Time». Никаких трёхминутных заходов в стиле Джона Лорда.

Егор клятвенно пообещал обойтись без выпендрёжа, и своё обещание сдержал. На следующей неделе меня пригласили на закрытое прослушивание, результатами которого я был вполне удовлетворён. Звучало, конечно, несколько иначе, чем в привычном мне исполнении «Машины времени», но я не стал ничего менять, дав «добро» на исполнение этих вещей на концертах. Ближайший планировался к Дню учителя, который будет отмечаться в первое воскресенье октября. Вот как раз после него мы