Дживс и Вустер (сборник) - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

— Вызови такси.

— Такси стоит у двери, сэр.

— Прекрасно! — сказал я. — Поехали как можно скорее.

Загородный дом Принглов стоял на Трампингтонской дороге примерно в двух милях от Кембриджа. Когда я туда прибыл, все переодевались к обеду, поэтому я встретился с семейством только после того, как привёл себя в порядок и спустился в столовую.

— Здравствуйте! Здравствуйте! — сказал я и сделал шаг вперёд, словно бросился в пропасть.

Я пытался говорить отчётливым, громким голосом, но, по правде говоря, чувствовал себя прескверно. Застенчивому и неуверенному человеку всегда становится не по себе, когда он при этом изображает из себя кого-то другого. У меня почему-то возникло ощущение, что я тону, а при виде Принглов оно только усилилось.

Сиппи назвал их самыми занудными самодурами во всей Англии, и я с первого взгляда пришёл к выводу, что он не ошибся. Профессор Прингл был тощим, лысым, страдающим желудком типом с глазами, как у трески, а призрак миссис Прингл имел такой вид, будто в молодости его напугали и он до сих пор не может прийти в себя. И едва я успел собраться с силами после знакомства с этой парой, как меня представили двум древним особям женского пола, с ног до головы закутанным в шали.

— Несомненно, вы помните мою маму? — печально спросил профессор, указывая на экспонат А.

— Э-э-э, гм-м-м! — сказал я, выдавливая из себя жалкое подобие улыбки.

— И мою тётю, — жалобно вздохнул профессор, словно жизнь становилась всё мрачнее и мрачнее.

— Так, так! — сказал я, выдавливая из себя ещё одно жалкое подобие улыбки в сторону экспоната Б.

— Только сегодня утром они говорили мне, что прекрасно вас помнят, — простонал профессор, видимо, потеряв всякую надежду.

Наступила тишина. Вся эта честная компания глазела на меня, напоминая персонажей из бредовых рассказов Эдгара Аллана По, и я почувствовал, что моя joie de vivre засохла на корню.

— Я помню Оливера, — сказал экспонат А и вздохнул. — Он был таким прелестным ребёнком. Какая жалость! Какая жалость!

Очень тактично, и, главное, рассчитано на то, чтобы гость чувствовал себя как дома.

— Я помню Оливера, — сказал экспонат Б, глядя на меня примерно так же, как крючкотвор смотрел на Сиппи, прежде чем усадить его на тридцать дней в тюрьму. — Скверный мальчишка! Он мучил моего кота.

В этот момент из-под софы появился кот. Задрав хвост, он подошёл ко мне и принюхался. Я всегда нравился кошкам; тем печальнее было, что мне пришили уголовное прошлое Сиппи. Я наклонился, намереваясь почесать его за ухом, — такой политики я неизменно придерживаюсь со всеми котами, — и экспонат Б тут же завизжал:

— Держи его! Держи!

Она кинулась ко мне очень даже резво для своих лет, схватила своего любимца на руки и посмотрела на меня с горьким негодованием, словно говоря: попробуй сделай пакость, если осмелишься! Ужасно неловко.

— Я люблю кошек, — смущённо пробормотал я.

Номер не прошёл. Симпатии присутствующих были явно не на моей стороне. По правде говоря, я готов был сквозь землю провалиться, и в этот момент в комнату вошла девушка.

— Моя дочь Элоиза, — мрачно сказал профессор, как будто ему ненавистно было в этом признаваться.

Я повернулся, чтобы поприветствовать молодую представительницу изящного пола, и у меня отвалилась нижняя челюсть. Я не помню, когда в последний раз был так потрясён, как сейчас.

Наверное, каждому из вас доводилось встречать человека, который напомнил бы вам какую-нибудь ужасную личность из ваших знакомых. Вот я, к примеру, однажды отправился поиграть в гольф — дело было в Шотландии — и в отеле столкнулся нос к носу с женщиной, как две капли воды похожей на мою тётю Агату. Может, она была приличной дамой, но я не стал этого выяснять и тут же умотал обратно в Лондон, не в силах вынести столь кошмарного зрелища. А однажды я перестал ходить в один из клубов только потому, что главный официант смахивал на моего дядю Перси.

Возвращаясь к этой истории, докладываю вам, что Элоиза Прингл самым свинским образом напомнила мне Гонорию Глоссоп.

По— моему, я уже рассказывал вам о Гонории, божьем наказании. Она была дочерью сэра Родерика Глоссопа, психомана, и я был обручён с ней примерно в течение трёх недель, пока старикан, к моему великому счастью, не записал меня в сумасшедшие и не расторгнул помолвку. С тех пор при одной мысли об этой девушке я просыпался в холодном поту от собственного крика. А Элоиза Прингл была её точной копией.

— Э-э-э, здравствуйте, — сказал я.

— Добрый вечер.

Её голос добил меня окончательно. Если б я закрыл глаза, то ни на секунду не усомнился бы, что слышу Гонорию, которая разговаривала, как укротительница львов, делающая выговор одному из своих питомцев за неприличное поведение. Я инстинктивно попятился и подпрыгнул чуть ли не до потолка, почувствовав под ногой что-то живое и мягкое. Раздался дикий мяв; затем послышался крик негодования и, обернувшись, я увидел тётю Джейн, стоявшую на четвереньках и пытавшуюся договориться с котом, который удрал под софу. Она бросила на меня взгляд, яснее всяких слов говоривший, что её худшие опасения подтвердились.

В эту минуту нас позвали обедать.

— Дживз, — сказал я, когда малый зашёл ко мне вечером. — Ты знаешь, я не слабак, но в этом дурдоме мне долго не протянуть.

— Вы не получаете удовольствия от визита, сэр?

— Нет. Ты видел мисс Прингл?

— Да, сэр. Издалека.

— Тебе крупно повезло. Ты хорошо её рассмотрел?

— Да, сэр.

— Она никого тебе не напомнила?

— Мне кажется, мисс Прингл удивительно похожа на свою кузину, мисс Гонорию Глоссоп.

— Кузину! Ты хочешь сказать, она кузина Гонории?

— Да, сэр. Старшая сестра миссис Прингл, урождённая мисс Блатервик, вышла замуж за