Заповедник гоблинов: Фантастические романы - Клиффорд Саймак

К ним подошла Иоланда с высокой кружкой в руке.

— Прошу тебя, мой господин, — сказала она, — выпей глоток нашего эля, хоть он и не ахти как хорош.

— Почему не ахти как хорош? — отозвался Харкорт. — Если память мне не изменяет, эль у Жана всегда получается замечательный.

Он взял кружку и поднес к губам. Эль был действительно замечательный. Харкорт внимательно посмотрел на дядю, который спал, что-то бормоча во сне и шевеля пальцами.

— У нас есть время, пока не придут люди из замка, — сказал Харкорт Иоланде. — Ты не покажешь мне свои работы?

— Это будет для меня большая честь, мой господин, — ответила она.

Харкорт допил эль, поставил кружку на стол и вышел вслед за Иоландой.

Солнце, клонившееся к западу, светило тепло и ласково. Его лучи играли на поверхности реки, которая бурным потоком неслась мимо, приговаривая что-то низким, уверенным голосом, какой всегда бывает у больших рек. Едва заметный тонкий аромат диких лесных цветов, которыми были усеяны тенистые места под деревьями, плыл над поляной, где стояли мельница и домик мельника. Приятное место, подумал Харкорт. Хорошо бы побыть здесь некоторое время — полюбоваться на реку, послушать, как она шумит, насладиться этим цветочным ароматом.

Иоланда повела его за мельницу, к сарайчику, который стоял поодаль, ниже по реке. Его стена, обращенная на юг, была доведена только до половины высоты, чтобы внутрь проникало побольше света.

— Вот этот широкий карниз, — сказала Иоланда, — для того, чтобы туда не попадал дождь, а здесь проходит воздух, чтобы дерево лучше сохло.

Она открыла дверь и, отступив в сторону, жестом пригласила Харкорта войти. Он перешагнул через порог и замер от удивления.

Вдоль стены сарая стояло множество прислоненных к ней резных фигур во весь рост — одни были еще недоделаны, другие показались ему вполне законченными. На полках теснились деревянные головы — и человеческие, и изображавшие каких— то неизвестных ему чудищ. Были там и не только головы: вырезанная на доске роза, обвитая виноградной лозой, несколько лошадок, кошка с котятами, вол, запряженный в повозку, и человек, погоняющий вола. Но больше всего было голов.

— Подходящее дерево найти не так просто, — сказала Иоланда, — У каждой породы свои причуды. Лучше всего вишня и орех, только хорошие ореховые деревья попадаются редко. Дуба здесь много, но дуб трудно обрабатывать, и он крошится. Годится и мягкая древесина, но она плохо принимает полировку.

На одной из полок в углу стояла горгулья, такая безобразная и страшная на вид, что казалась почти прекрасной. У нее были огромная клыкастая пасть, занимавшая полморды, дряблые толстые губы, раздутые ноздри и уши как у нетопыря.

— Одного я не могу понять, — сказал Харкорт. — Как ты ухитряешься выдумывать такие фигуры? Вот эту горгулью, например.

— В аббатстве есть каменные горгульи, — отвечала она, — Аббат Гай позволил мне разглядеть их как следует. Там кое— где есть и другие фигуры, их там много.

— Наверное, есть, — сказал Харкорт, — Я об этом как-то не подумал. Должно быть, просто никогда не обращал на них внимания.

— Я их рассматриваю, — продолжала Иоланда, — и запоминаю. А потом сама кое-что в них меняю. Я хочу, чтобы они были как живые. Как настоящие. Вон та горгулья, на которую вы смотрите, — это ведь чудовище, но я старалась, чтобы оно жило и дышало. Пока я ее вырезала, я разговаривала с ней и воображала, будто она мне отвечает. И старалась сделать так, чтобы было похоже, будто она может отвечать.

В дверь заглянула жена мельника.

— Твой дядя проснулся, — сказала она, — Пытается что-то сказать. Выговорил несколько слов, только так неразборчиво, что я ничего не поняла.

— Иду, — сказал Харкорт, шагнув к двери.

На кухне он опустился на колени рядом с подстилкой.

— Дядя Рауль, — позвал он.

Тот открыл глаза.

— Чарли? Чарли, это ты?

— Я, дядя. Я пришел, чтобы забрать тебя домой. Дедушка в замке, он тебя ждет.

— Где я, Чарли?

— На мельнице. У Жана-мельника.

— Значит, я на нашем берегу?

— Конечно. Тебе нечего опасаться.

— Я уже не на Брошенных Землях?

Харкорт молча кивнул.

— Хорошо, — сказал дядя. — Очень хорошо. Наконец-то я в безопасности.

— Мы перенесем тебя наверх, в замок.

Рауль схватил Харкорта за руку своими высохшими пальцами, похожими на когти.

— Чарли, — прошептал он. — Чарли, я нашел ее!

Харкорт наклонился к нему.

— Не волнуйся, — сказал он. — Не старайся мне сейчас все рассказать. Потом расскажешь.

— Я нашел ее, только не мог до нее добраться. Слишком их было много. Но я знаю, где она. Я знаю, что она существует. Это не просто легенда. Не просто дурацкие россказни.

— О чем ты, дядя?

— О призме, — прошептал дядя, — О призме Лазандры.

— О той, в которой…

— О той самой, — сказал дядя. — В которой заключена душа святого.

— Но, дядя…

— Говорю тебе, что знаю, где она. Я чуть-чуть до нее не добрался. Я был в том месте, где она лежит. Еще немного — и я бы мог ее…

— Пока забудь об этом, — прервал его Харкорт немного резче, чем хотел, — Не будем об этом сейчас говорить. Сначала нужно доставить тебя домой.

В дверях послышался голос жены мельника:

— Вон идут люди из замка. Они спускаются по тропе.

Глава 4

До верхнего конца тропы было еще далеко, когда Харкорт услышал приглушенное звяканье оружия и громкие голоса. Он выехал из оврага и остановил коня, увидев, что у ворот замка толпится множество вооруженных людей. Это были римские легионеры в своей походной форме. Шлемы, панцири и поножи сверкали в лучах вечернего солнца, за плечами у каждого висел пилум — тяжелое двухметровое метательное копье. Острые наконечники пилумов частоколом торчали над неровными рядами легионеров, которые под окрики офицеров строились в походный порядок.

Навстречу Харкорту выехал на коне центурион в шлеме с развевающимися алыми перьями. Подъехав, он отсалютовал, небрежно подняв руку. Харкорт ответил таким же небрежным приветствием.

— Нам сказали, что вы поднимаетесь по тропе с больным на носилках, — сказал центурион. — Мы ждали, пока тропа не освободится, — говорят, она узкая и крутая. Вы ведь Харкорт?

— Чарлз Харкорт к вашим услугам, сэр. А вы кто?

— Децим Аполлинарий Валентуриан, командир роты в этой когорте. Скажу вам откровенно, у нас большой некомплект. Это называется когорта, но на самом деле половины солдат в ней не хватает. В нашем легионе теперь постоянно так — все делается наполовину.