Зарождение добровольческой армии - Сергей Волков

За эти два дня мы потеряли убитыми 5 юнкеров: старший портупей–юнкер Неклюдов (правовед), юнкер Певцов (2–й Московский корпус), юнкер Баранов (студент) и кадет Донского корпуса Горбачев. Юнкер Малькевич (2–й кадетский корпус) был смертельно ранен и умер в Новочеркасске. Ранено было пять офицеров и 29 юнкеров. Красные стреляли из старых французских винтовок Гра. Крупные пули с тупыми концами оставляли тяжелые ранения.

Сменила нас подошедшая студенческая дружина, старики станицы Аксайской и часть (добровольцы) 6–го пластунского батальона. Следующие три дня мы были в резерве, находясь в готовности на станции и ночуя в холодных вагонах и случайных помещениях. Наскоро посланная батарея не имела кухни. Нам прислали только пожелтевшее сало и насквозь промерзший серый хлеб. Юнкерские шинели не спасали от холода. На станцию прибыло несколько дам–казачек во главе с Ольгой К. Мягковой. Они привезли нам шоколад и теплые перчатки. Они не предполагали, что у нас нет теплых вещей и горячей пищи. Тотчас же они организовали заботу о раненых и питательный пункт. Эвакуацию раненых, доставку боеприпасов и продуктов производили все те же наши юнкера–машинисты.

Часть юнкеров под командой капитана Шаколи была послана занять места номеров в казачьей батарее. Ездовые казаки согласились привезти орудия, но номера воевать не хотели. Здесь впервые юнкера–артиллеристы стреляли по красным из орудий. Я же с двумя десятками юнкеров попал в команду бомбометчиков и минометчиков. Мы произвели только пробную стрельбу по Дону.

30 ноября на станцию прибыл атаман Каледин. К его вагону и паровозу выставили караул сводной юнкерской батареи. Утром 1 декабря началось согласованное наступление на Ростов. От станицы Николаевской шел наказной атаман генерал Назаров с возвращающимися с фронта казаками. От Кизитеринки — юнкера–добровольцы и казаки, прибывший из Новочеркасска офицерский отряд, студенческая дружина, сводная сотня 6–го Донского пластунского батальона, пулеметная команда 5–го пластунского батальона, дружина аксайских стариков и 4 орудия казачьей батареи с номерами юнкерами–добровольцами. Красные испугались окружения и рассеялись без боя. Команда бомбометчиков предназначалась для уличного боя. Для перевозки материальной части нам дали две одноконные повозки. Наши бедные клячи с трудом поднимали тяжелый груз на заснеженных холмах.

Так как шли мы по каким‑то тропинкам и колеса скользили на подъемах, юнкерам приходилось помогать лошадям втаскивать повозки. Уже в темноте вошли мы в город Нахичевань и остановились для выяснения обстановки, выслав вперед патрули. Мы были очень утомлены и голодны, но голод заглушала жажда. Нарядные освещенные домики городка казались чем‑то из другого мира. Из‑за закрытых шторами окон доносились заглушенные звуки рояля и мелькали фигуры людей. Я не выдержал и постучал в дверь. Вышел хорошо одетый молодой человек и спросил, что мне угодно. Я ответил: «Воды — пить». Он вынес стакан воды и спросил, кто мы такие. Я ответил: «Юнкера, освободившие Ростов от большевиков». Вопрошавший исчез и больше не появлялся.

Ко мне подошел мой однокашник и возмущенно сказал, что не ожидал от меня подобной выходки.

— Посмотри, какой ты грязный и обтрепанный. Ты совсем перепутал мирных людей.

Патрули выяснили, что дорога свободна, и мы втянулись в улицы Ростова. Веселая, живая южная толпа поглотила нашу грязную скромную группу. Казалось, никому до нас нет дела. Город жил своей жизнью, и обыватели совсем не понимали происходящих событий. На ночлег мы остановились в какой‑то гостинице, выставив часового. А наутро присоединились к нашей батарее, расположившейся в женской гимназии Берберовой.

Через два дня наши машинисты отвезли нас в Новочеркасск, и мы вернулись на старое место в Платовскую гимназию на Ермаковском проспекте.

Последние дни перед Корниловским походом [351]

Утром 26 января мы прибыли на Новочеркасский вокзал и принялись за исправление четырех орудий, два были сданы. Была произведена новая разбивка людей. Оставшихся юнкеров не хватало для обслуживания орудий, и здесь же происходил прием добровольцев. Явилось несколько десятков детей 3—4–го класса, были и 1—2–го. Мы всех их заставляли работать, отправляя вечером по домам. За многими приходили матери и с плачем уводили с собою наших волонтеров.

В этот же день красные заняли станции Лихую и Зверево, сообщение с чернецовцами и штабс–капитаном Шперлингом было прервано, и разнесся слух об их гибели.

Тревожные слухи, к счастью не оправдавшиеся, приходили и от взвода капитана Глотова, находящегося у станции Синявка на Таганрогском фронте, в отряде полковника Кутепова. Этот отряд выдержал тяжелые бои, взводу пришлось стрелять на картечь, и ружейной пулей была убита доброволец вахмистр княжна Черкасская, супруга подпоручика Давыдова. Память об этом исключительном человеке священна для всех оставшихся в живых ее сослуживцев.

Пополнившись гимназистами и реалистами, мы сформировали 4–орудийную батарею и 29–го, вместе с прибывшим Юнкерским батальоном, отправились на выручку Чернецовского отряда. Неожиданно на станции Шахтная было получено приказание нашему отряду направляться в Ростов. Передавали, что все добровольческие части собираются в Ростов, откуда пойдут на Кубань. Сердце сжималось при мысли о брошенных друзьях орудия штабс–капитана Шперлинга. Вечером наш эшелон проходил мимо Новочеркасска, по вагонам пролетела весть, что генерал Каледин застрелился. Мы от души жалели его и понимали, что больше на Дону нам оставаться нечего.

Нас же ожидала другая печальная новость, пропала без вести вся батарейная подрывная команда в районе станции Матвеев Курган: 1) поручик Ермолаев, 2) штабс–капитан Виноградов, 3) штабс–капитан Михайлов, 4) штабс–капитан князь Баратов, 5) поручик Ломакин и старшие портупей–юнкера: 1) Бурмейстер, 2) Михайлов Константин, 3) Михайлов Николай, младшие портупей–юнкера: 4) Епифанович, 5) Чеславский, юнкера: 6) Бессонов, 7) Вальтер, 8) Кузьмин Аркадий, 9) Нестеровский, 10) Петренко, 11) Тюрин и 12) Чеснович. По полученным позднее сведениям и показаниям железнодорожных служащих, подрывная команда, будучи окружена на станции Матвеев Курган, не желая сдаться, взорвалась.

31 января в Ростове мы установили свои два орудия на железную пульмановскую платформу Екатерининской железной дороги и — получили приказание следовать на станцию Батайск, к находящемуся там сводному морскому отряду. Вечером мы прибыли на место на–значения и остановились рядом с морским эшелоном. С минуты на минуту ожидалось нападение красных со стороны Тихорецкой. Мороз и снежная вьюга усыпили бдительность малообстрелянных моряков, и, не выставив надлежащего охранения на паровоз, они услали его за водой. У нас же на паровозе были часовые и свои юнкера–машинисты.