Христофор Колумб - Игорь Валерьевич Ноздрин

наводило на мысль о казни. Смерть адмирала явилась бы лучшей развязкой затянувшейся драмы. Он мужественно ждал конца.

В первых числах октября дверь камеры распахнулась, Христофор увидел приезжавшего на переговоры офицера с четырьмя стражниками ревизора. Сердце адмирала сжалось от волнения.

– Встаньте, сеньор, следуйте за мной! – сказал офицер, разглядывая грязного, обросшего волосами узника.

Адмирал загремел цепями, поднялся с ложа, побрел к двери. Из коридора в камеру лились лучи ослепительного солнца. Глядя на них, очень хотелось жить.

– Куда вы ведете меня? – спросил Колумб, силясь припомнить имя офицера. – Меня казнят?

– Дон Франсиско приказал отправить вашу милость в Кастилию.

– Это правда?

– Клянусь вашей жизнью, что это так.

– Кто капитан корабля? – не поверил спасению Христофор.

– Я, ваша милость.

– Что ждет братьев?

– Они отправятся с вами.

– О, Святая Мария, Ты услышала мои молитвы, – пробормотал узник.

Яркий солнечный свет до боли в глазах ослепил Колумба. Он задержался у ворот, прикрыл глаза рукой. Звон кандалов привлек его внимание. Адмирал открыл глаза, узнал сквозь мутную пелену подходившего Бартоломео. Братья обнялись. Слезы полились из глаз Христофора, не чаявшего встретить аделантадо живым.

– Это солнце… – протирая глаза кулаками, промолвил адмирал. – Я не видел его три недели.

– Ступайте, сеньоры! – поторопил офицер. – Вам нельзя разговаривать.

Братья обнялись за плечи, побрели по улице на пристань. Народ бросал дела, выходил проводить Колумбов. Жалкий вид заключенных вызывал сострадание.

– Куда их ведут? – спрашивали в толпе.

– На корабль.

– Бедняги! Лучше бы их здесь казнили. Новый инквизитор сожжет несчастных на костре, – говорили люди.

Братья слышали речи, но были рады увидеть перед смертью море, иметь крохотную надежду оправдаться в Испании. Они рассчитывали на заступничество сильных покровителей. Генеральный инквизитор Диего де Деса дружил с Христофором, помогал снаряжать экспедиции. Кардинал Мендоса, Луис Сантанхель, Хуан Кабрера, десятки высокопоставленных персон не забыли триумфов Колумба.

– На какой корабль нас перевезут? – спросил Христофор в гавани офицера.

На волнах покачивались две каравеллы.

– Вы поплывете на «Гордея» с сеньором губернатором, а ваш брат, аделантадо, отправится на «Нуэстре-Сеньора-ла-Антигуа».

Слова «ваша милость», «губернатор», «аделантадо» приятно удивили адмирала. Он полагал, что его лишили званий, но, оказывается, есть люди, для которых недостаточно мнения ревизора, чтобы втоптать в грязь Колумбов.

– Благодарю вас, капитан Вальехо, – вспомнил Христофор имя офицера.

– Вы обязаны молчать, – взглянув на стражников, напомнил моряк.

Христофор понял причину строгости испанца.

Заключенных переправили на корабли, заперли в темных трюмных каморах, где в походах держали провинившихся. Четыре шага вперед, два шага в сторону – пространство узкой камеры с низким потолком. Вместо постели – соломенный тюфяк, подушка – собственная куртка. В углу горшок для нечистот. В качестве особой привилегии адмиралу повесили на стену масляный светильник. Двери заперли на засовы. Один раз в сутки, по утрам, приносили миску с едой и кружку воды. Можешь выпить сразу или растянуть на жаркий душный день.

Прошло трое суток. Христофору показалось, будто он просидел в глухой клетке целую неделю. По ночам его пугали ползавшие по телу крысы. Они обнюхивали члены, пробовали на зуб. Убедившись, что на полу лежит живой человек, мерзкие твари прятались в норы, смотрели из дыр маленькими блестящими глазками. Когда грызуны не трогали узника, он говорил с ними хриплым срывающимся голосом, отчего ему становилось легче, будто беседовал с друзьями. Если бы у Христофора была еда, он бы подкармливал зверьков, но он жил впроголодь. Однажды адмирал услышал непривычный шум над головой, корабль раскачивало, крысы забеспокоились. Узник догадался, – флотилия вышла в море. Открытие порадовало Колумба, оно сокращало заточение в тесном темном гробу. Через час раздались звуки шагов в трюме, скрип открывающегося запора. Крысы шмыгнули в норки, затаились. Пришел тюремщик со связкой ключей.

– Что тебе нужно? – спросил Христофор, удивленным неожиданным визитом.

Он уже получил миску с едой и не надеялся увидеть людей до следующего утра.

– Сеньор капитан велел снять с вас оковы, выпустить на палубу, – ответил матрос.

– Что ты сказал? – не поверил Колумб.

– Мы отошли от берега, Вальехо дал вам свободу, – пояснил моряк. – Я подберу ключи к цепям.

– Не тронь, – возразил Христофор. – Не ты надел, не тебе и снимать!

– Опомнитесь, сеньор адмирал! Вы лишились рассудка в этой могиле.

– Я в здравом уме.

– Вы не желаете подняться на палубу?

Христофор хотел заставить себя отклонить предложение капитана, но жажда жизни взяла верх над обидой.

– Я пойду с тобой, – стесняясь слов, промолвил он.

Матрос помог узнику подняться на ноги, провел по лабиринту трюма между бочек, ящиков, мешков, штабелями досок, прочими вещами. Из люка лились на лестницу потоки света, слышались человеческие голоса. Адмирал с трудом поднялся на палубу, расправил плечи. Перед ним стоял Алонсо Вальехо.

– Почему ты не выполнил приказа? – спросил капитан матроса, показывая на цепи.

– Сеньор адмирал не захотел снять кандалы, – оправдывался тот.

– Это правда?

– Да, – устало выдохнул Колумб.

– Почему?

– Пусть снимут с меня оковы те, кто распорядился надеть их.

– Я приказал перевести вас в каюту кормчих. Там вашей милости будет удобнее.

– Благодарю вас, – не в силах отказаться, ответил Колумб. – Где мой младший брат, он на корабле?

– Сейчас его приведут. Диего провел в канатном ящике сорок дней.

– Боже Правый! – воскликнул Христофор. – Как он вынес это?

– Плохо, но я надеюсь поднять губернатора на ноги.

* * *

Одному Богу известно, что пережил, о чем думал Колумб полтора месяца, пересекая Атлантику. Кое-что можно узнать из его письма к сестре капитана Торреса, бывшей кормилицы принца Хуана. Объем текста составляет девять книжных страниц. Попросим автора перевода письма на русский язык прокомментировать послание адмирала:

«…Господь сделал меня посланцем нового неба и новой земли, Им созданных, тех самых, о которых писал в Апокалипсисе святой Иоанн, после того, как возвещено было о них устами Исайи и туда Господь указал мне путь…

Тысячу сражений я дал… и устоял во всех битвах, ныне же мне не помогают ни оружие, ни советы. С жестокостью я ввергнут в бездну; надежда на того, кто все сотворил, поддерживает меня… когда я упал в бездну, Он поднял меня Своей десницей, возгласив: "Восстань, о маловерный"».

Так начинается это письмо. Вещает не отрешенный от должности наместник, а избранник Господний, чья миссия была предсказана Исайей-пророком и вдохновенным провидцем Иоанном.

В этом автор письма убежден беспредельно. Он и в самом деле ничего не боится, он верит, что из любой бездны его извлечет десница Всевышнего.

И вдруг библейский пророк срывается с сионских высот в трясину, всасывается в грязь, с запальчивостью и злобой обличает мелких смутьянов из лагеря Ролдана, несет околесицу о богатейших золотых рудниках Эспаньолы, приводит