Айдол-ян. Часть 4. Смерть айдола - Андрей Геннадьевич Кощиенко

Есть. Слышу бешенный топот лапок и в коридор пулей влетает Мульча. Ловлю её, прыгнувшую мне в руки и прижимаю к груди. Кошатина начинает яростно урчать и тереться об меня башкой.

– Ой ты радость ты моя. – говорю я. – Я тоже по тебе соскучилась. А кроме тебя есть ещё кто или тебя оставили одну?

(некоторое время спустя)

В доме никого не оказалось. И кафе закрыто. Побродил по комнатам с кошкой на руках, чутка поностальгировал по прежним временам. Заглянул в холодильник. Обнаружил нём тхонъён-ккульппан (медовые булочки), решил попить чая, пока мои не вернутся.

Тхонъён-ккульппан (медовые булочки)

Вот, чаи гоняю. Напротив, меня, с другой стороны стола, за которым сижу, на стуле расположилась Мульча и, задирая голову, внимательно наблюдает за тем, что я делаю. От булочек она отказалась.

Естественно, в который раз «прокручиваю» в голове случившееся в агентстве и думаю – что дальше? Дело дошло до откровенного мордобоя. Это грань, за которой отношения не могут быть прежними. Как говорится, – нас ждут большие перемены и совсем не факт, что положительные. Впрочем, хоть я и не сторонник решения конфликтов подобным образом, но, в данном случае, не жалею. Сколько можно хороводы водить и разговоры разговаривать? Один удар в морду стоит тысячи слов. Особенно если эта «морда» просто не понимает человеческую речь.

Не знаю, чем в итоге закончилась бы драка, скорее всего – вызовом полиции, но внезапно, словно по канонам ТиВи сериала, откуда-то принесло СанХёна, который принялся «рулить». Кстати, до сих пор не знаю, откуда он взялся. Да ещё на пару с загадочно улыбающимся, словно Азазелло, КиХо. Мне тогда было не до вопросов. В тот момент у меня, как понимаю, начался «откат». Сначала я орал в кабинете у президента, что нанимался работать в музыкальном агентстве, а не в публичном доме. И если б знал, как тут обращаются с приличными людьми, то лучше бы удавился, чем стал остался в этой прошмандовне. Потом, чуть позже, рявкнул на девчонок, стесняющихся рассказать СанХёну всё, как было. Открыл им глаза на то, что они просто в ноль зае…ли своей тупостью, инфантилизмом и наивностью. Давно бы уже всё решили, если бы объединились, вместо того, чтобы бегать поодиночке в кабинет, жопу ЮСону целовать. И жаль, что он их всех там не вые…л и не высушил!

После этого меня, с трясущимися от негодования руками и губами выгнали прочь. Я попытался договорить, сообщить, что раз они от меня отреклись, то я всех их на одной штуке вертел и в жизни теперь на одном гектаре рядом срать не сяду. Однако прорваться обратно в кабинет не получилось. Походил под дверью, аки лев, попил водички у перепуганной секретарши, успокоился, плюнул и ушёл из агентства прочь, прихватив с собою ЁнЭ, как раз к этому моменту разжившуюся пропуском.

Согласен, – устроенная истерика выглядела со стороны более чем позорно. Совсем не по-мужски. Но, увидев плачущую СонЁн, я по-настоящему испугался. А нервы у меня не железные, а женские. Меня «сорвало». Наверное, снова я и ЮнМи внутри вразнос пошли. Хорошо, у меня руки пустые были, ничего в них по дороге не подвернулось. А если б в них винтовка была? Заряженная боевыми? Правильно, что меня стрелковой подготовки лишили. Психам оружие давать опасно…

– Чёт наши задерживаются. – говорю я Мульча. – Я бы им позвонила, но у меня телефон отобрали. Может, мы с тобой пойдём пока погуляем?

Мррр-ррр – одобрительно отзывается на предложение кошатина.

– Зайдём, где-нибудь, чего-нибудь, поедим. Мяса, например …

Мр-мр…

– Или, свежей рыбки?

Мр-мр-мр…

– Тогда, – одевайся. – командую я и смеюсь.

Мур-мур. – мурмыкает Мульча так, словно хихикает.

Вздыхаю.

– Не, – говорю ей я, – с гулянкой не получится. – Если будем вместе – моментом вычислят. А отношение ко мне и к тебе отнюдь не однозначное. Кто знает, что аборигенам в голову взбредёт? Лучше попробуем найти ноут или планшет СунОк и почитать новости. Чувствую себя, словно с необитаемого острова вернулась…

Мур-мур… – не спорит кошатина.

– Посуду сейчас только вымою. – говорю я, встаю из-за стола и слышу голоса со стороны входной двери. – Вон, кстати, наши вернулись.

Время действия: двадцать пятое октября, вечер

Место действия: дом мамы ЮнМи

Как в старые добрые времена, сидим втроём и смотрим телик. Вчетвером. Вместе с Мульча. Срок моей увольнительной истекает в двадцать три ноль-ноль, так что время побыть дома и посмотреть прайм-тайм новости, – есть.

Оказывается, мама и онни были на разбирательстве по вопросу ценных бумаг. «Разбирали» СунОк, а мама «выступала в группе поддержки» – сидела в зале и болела за дочь. Сегодняшнее рассмотрение закончилось ничем, слушание дела перенесли. Брызжущая энергией СунОк, размахивая руками, рассказала, сколько чуши понаписало обвинение в исковом заявлении, и как наш адвокат их лихо натыкал мордами в их же глупости. Короче, – победа будет за нами!

Это хорошо. Пусть хоть где-то будет победа. А то на моих фронтах – какая-то занудливая окопная война, перемежаемая редкими психическими атаками.

По этому поводу взялись праздновать будущий триумф и моё явление домой после долгого отсутствия. Я особо в разговоры не вступал, чувствуя себя морально уставшим после утреннего психа. Кроме этого, думал пришедшую в голову неприятную мысль – «наказание плохишей и восстановление справедливости, это, конечно, хорошо и правильно. Но, а если ЮСон накатает в полицию заявление о нанесении телесных повреждений? Во что это мне обойдётся?»

Сидел и, одновременно общаясь с семьёй, вспоминал положения уголовного кодекса. Получалось, что если «по максимуму», то обойтись мне может, скажем так, – дороговастенько. И несовершеннолетие не поможет. По уголовным преступлениям (а это откровенная уголовка) ответственность наступает с шестнадцати лет. На кой ляд я это устроил? Единственное вменяемое объяснение – мой мозг не успевает за жопой, мчащейся за приключениями. Но, опять же, повторюсь, – совершенно не жалею. Хорошо о подобной ситуации сказал Атос – «Вы сделали то, что должны были сделать, Д’Артаньян. Но, может быть, вы совершили ошибку».

Решив,