Вне закона - Дональд Уэйстлейк

Закрыла холодильник, повернулась к Келлеру:

— Когда я встречаю мужчину, с которым мне хочется переспать, я сразу это делаю. А чего тянуть резину?

— Полностью с тобой согласен.

— Единственное, чего я не люблю, так это мешать бизнес с удовольствием. Вот я и сдерживалась, пока не поняла, что этот дом ты покупать не собираешься. Ты же не собираешься, так?

— Откуда ты знаешь?

— Почувствовала, когда объясняла, какую тебе нужно назвать цену. Вместо того чтобы подумать об этом, твоя голова была занята другим — как бы отвертеться. По крайней мере возникло такое ощущение. И меня это вполне устроило. Куда больше хотелось, чтобы меня трахнули, чем продать этот дом. Я не стала рассказывать тебе о налоговых скидках и о том, как легко сдать этот дом в аренду на то время, которое ты захочешь провести где-то еще. Я могу рассказать об этом сейчас, но тебе это неинтересно, так?

— Я могу какое-то время продолжить поиски, но ты права, в настоящее время я ничего покупать не собираюсь. Наверное, я поступил неправильно, вытащив тебя сюда, транжиря твое время, но…

— Ты слышал, чтобы я жаловалась, Дейвид?

— Я просто хотел приглядеться к этому месту. Вот и преувеличил проявляемый мной интерес. А насчет того, чтобы поселиться здесь… все зависит от исхода двух важных для меня сделок. Должно пройти какое-то время, прежде чем они завершатся.

— Любопытно.

— Я бы с удовольствием тебе все рассказал, но ты знаешь, что к чему.

— Ты можешь мне рассказать, но потом тебе придется меня убить. В таком случае не говори ни слова.

Он пообедал один в мексиканском ресторане, который напоминал ему любое другое заведение подобного рода. Пил вторую чашку кофе с молоком, когда его вдруг осенило. Многие годы тому назад работа привела его в Роузбург, штат Орегон, и, прежде чем уехать оттуда, он заглянул к одному местному риелтору, тоже даме, и провел вторую половину дня в поездках по городу и пригородам: риелторша показывала ему выставленные на продажу дома.[74]

Он не переспал с орегонской риелторшей — такая мысль даже не приходила ему в голову, — не использовал ее для получения нужной информации. Найти мужчину, которого программа защиты свидетелей защищала очень уж неуклюже, оказалось проще простого, но Келлер, который всегда знал, что личную и деловую жизнь всегда нужно разделять, почему-то позволил себе подружиться с бедолагой. И не успел он и глазом моргнуть, как появились мысли о том, чтобы самому переехать в Роузбург, купить дом, завести собаку, осесть.

Келлер осматривал дома, но это было все, на что он оказался способен. Пришел вечер, когда он взял себя в руки, заставил разобраться с мужчиной, из-за которого и приехал в тот город. Воспользовался гарротой, задушил мужчину, после чего пришла пора возвращаться в Нью-Йорк.

Теперь он вспомнил «Мексиканское кафе» в Роузбурге. Еду подавали вкусную, хотя большее впечатление на него произвела не еда, а официантка, в которую он чуть не влюбился. Но любовь эта, конечно же, была такой же фантазией, как идея о переезде в Роузбург. Он думал о мужчине, которого убил, бухгалтере, который стал владельцем маленькой типографии.

«Этому делу можно научиться за пару часов», — сказал бухгалтер о своем новом занятии.

«Вы можете купить этот дом сегодня, а уже завтра въехать в него», — сказала Мици о доме Латтимора.

Аналогии…

«Ты можешь сказать мне… — Произнося эти слова, она думала, что шутит. — Но потом тебе придется меня убить». Странно, но, расслабившись после секса, он хотел довериться ей, рассказать, что привело его в Скотсдейл. Да, хотел…

Какое-то время Келлер покружил по городу, вернулся в мотель, включил телевизор, пощелкал кнопками переключателя каналов. Не найдя ничего интересного, выключил телевизор, посидел в темноте.

Подумал: может, позвонить Дот? Что-то он мог с ней обсудить, но что-то — нет. Да и не хотелось вести разговор по мобильнику, пусть через этот телефон никто и никогда не смог бы на него выйти.

Мысли его вернулись к тому парню в Роузбурге. Келлер попытался «нарисовать» его и не смог. Давным-давно он разработал способ не позволять людям из прошлого населять его настоящее своими лицами. Ты воспроизводишь их образы перед мысленным взором, потом обесцвечиваешь их, заставляешь черты расплываться, уменьшаешь «картинку», словно смотришь в телескоп не с того конца. Их изображения становятся все меньше, темнее, туманнее… и, если все сделано правильно, ты забываешь их полностью, за исключением каких-то отрывочных сведений. Они становятся безликими и бестелесными, и вспомнить их все труднее и труднее.

Но теперь он перекинул мостик через пропасть и замкнул цепь, так что лицо мужчины возникло перед его мысленным взором, лицо состарившегося бурундука.

«Слушай, — подумал Келлер, — уйди из моей памяти, а? Ты умер много лет назад. Оставь меня в покое».

«Будь ты здесь, я бы с тобой поговорил, — сказал он лицу. — И ты бы слушал, потому что ничего другого тебе не оставалось. Ты не можешь отвечать, не можешь судить меня, не можешь предложить мне заткнуться. Ты мертв, а потому не можешь произнести ни слова».

Он вышел из мотеля, немного погулял, вернулся в номер, сел на край кровати. Принялся избавляться от лица мужчины, отмывая от цвета, отталкивая все дальше и дальше. Заставляя исчезнуть. Процесс оказался более трудным и длительным, но в конце концов прием сработал, лицо мужчины исчезло, ушло в то место, куда уходили все лица мертвецов. Келлер не знал, что это за место, но надеялся, что образ этого человека останется там навсегда.

Он долго стоял под душем, а потом лег спать.

Утром Келли позавтракал в ресторане, на этот раз не мексиканском. Почитал газету, выпил вторую чашку кофе, потом объехал «Сандаунер эстейтс» по периметру. Вернувшись в мотель, позвонил Дот по мобильнику.

— Вот какая у меня возникла мысль. Я припаркуюсь так, чтобы видеть ворота. Потом, когда кто-то выедет, я последую за ними.

— За ними?

— За ним или за ней, в зависимости от того, кто за рулем. Или за ними, если в машине будет еще и пассажир. Рано или поздно они остановятся и выйдут из автомобиля.

— И ты с ними разберешься. А если будешь продолжать в том же духе, рано или поздно придет черед нужного парня.

— Они выйдут из машины, я покручусь рядом, а когда никто не будет смотреть, залезу в багажник.

— Багажник их автомобиля?

— Если бы я хотел залезть в багажник своего автомобиля, то мог бы это сделать прямо сейчас. Да, в багажник их автомобиля.

— Я поняла. Их автомобиль станет троянским «крайслером». Они привезут тебя в огороженный стеной город, ты окажешься во вражеской крепости и станешь ждать, когда они откроют багажник и выпустят тебя.

— В наши дни в замок багажника встроен специальный механизм, позволяющий открывать его изнутри. Чтобы жертва похищения могла удрать.

— Ты шутишь! — воскликнула она. — Чтобы автостроители что-то изменили ради восьми человек, которых за год запихивают в багажник?!

— Думаю, запихивают больше восьми, — ответил он, — и потом, многие люди, в основном дети, запираются в багажнике случайно. Короче, вылезти не проблема.

— А как влезть? Ты умеешь открывать автомобильные замки?

— Тут могут возникнуть трудности, — признал Келлер. — Нынче все запирают свои автомобили?

— Могу поспорить, что те, кто живет в поселке, окруженном стеной, запирают наверняка. Не дома, разумеется, где они чувствуют себя в полной безопасности, а когда выезжают за свою территорию и попадают в столь опасное место, как пригород Финикса. Ты в восторге от своего плана, Келлер?

— Скорее нет, чем да.

— Потому что ты даже не можешь знать, собираются ли они вернуться? Может, решили провести три недели в Лас-Вегасе.

— Я об этом не подумал.

— Разумеется, ты это сразу поймешь, как только откроешь багажник. Потому что он будет набит чемоданами и книгами типа «Как утереть нос крупье».

— План не очень хороший, — признал он, — но ты не поверишь, узнав, какая тут охрана. Другой вариант — купить дом.

— Ты хочешь сказать, купить там дом? Не думаю, что бюджет операции покроет такие расходы.

— Я могу сохранить дом как инвестиции в недвижимость и сдавать в аренду на то время, когда буду в отъезде.

— То есть на пятьдесят две недели в году?

— Но если бы я смог позволить себе такую покупку, то мог бы позволить и другое — сказать клиенту, чтобы он решал свои проблемы самостоятельно. Возможно, мне все равно придется так поступить.

— Потому что задание выглядит сложным?

— Потому что оно выглядит невыполнимым. А кроме того…

— Эй, Келлер? Куда ты пошел? Але?

— Не важно. Я только что понял, как это можно сделать.

— Как видишь, вид не идет ни в какое сравнение с тем, что открывался из окна гостиной дома Латтимора, — говорила Мици Прентис. — И спален здесь две, а не три, и обстановка не первой молодости. Но в сравнении с двумя неделями в мотеле…