Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

30 июля/12 августа 1901. Понедельник.

В Кёото и на пути в Токио.

Об упомянутом выше, просящемся в православие, стоит сказать несколько более. С интеллигентным лицом, спокойно и разумно говорящий; объяснил о себе, что он один из первых по времени в Кёото конгрегационалистов (кумиай–кёоквай), но уже два года, как не ходит (почему–то) в свою Церковь; ныне у него сын пяти лет лежит при смерти и хочется ему с женой окрестить его; служит он при литейной, где ныне отлиты кресты для нашей Церкви; смотря на эти кресты, он подумал: «Присоединимся мы с женой к Православной Церкви и попросим, чтобы окрестили нашего сына. Все веры ведь одно и то же — у всех один и тот же Бог, только обряды (гисики) различны. Вот я и пришел проситься в вашу Церковь».

— Дело хорошее. Быть может, благодать Божия привела Вас сюда. Только Вы не правы, говоря, что у всех (христианских) вер нет другого различия, кроме обрядов. Например, в «Кумиай–кёоквай» крещение есть ли таинство?

— Нет; оно только знак вступления в Церковь.

— А Спаситель сказал: «Если кто веру имеет и крестится, спасен будет»; значит, с крещением связана особенная благодать Божия отпущения грехов и спасения, и оно — таинство. Спаситель сказал Апостолам и, конечно, их преемникам, «что разрешите на земле — будет разрешено на небеси» и так далее, в Кумиай–кёоквай есть ли люди, обладающие такой властью?

— Нет.

— Значит, эти слова Спасителя брошены. И так во многом; Спаситель говорит одно, Кумиай–кёоквай поправляет его и говорит другое, или же не обращает внимания на Его слова. В Православной Церкви этого нет: она хранит учение Спасителя совершенно так, как оно изречено было им. Итак, различие между Кумиай–кёоквай и Православною Церковью прежде и важнее всего в учении. Так и с другими христианскими обществами. Поэтому, если Вы женой хотите войти в Православную Церковь, то всем прежде всего нужно узнать ее учение — для чего здесь Вы имеете все удобства — священник и катихизатор у Вас пред глазами; если, узнавши учение, Вы примете его сердцем — непременно захотите сделаться членами Православной Церкви, то да благословит Вас Господь, это будет истинное счастие Вам. Что до крещения Вашего сына, то в Православной Церкви есть правило: если родители, не принадлежащие к ней, желают для своего дитяти православного крещения, то должны дать твердое обещание воспитать потом свое дитя в православной вере. Идите домой и посоветуйтесь с Вашей женой; если единодушно решите дать это обещание, то дайте его пред священником и перед Богом, и Ваш находящийся в смертной опасности сын сподобится немедленно таинства крещения.

Так вообще протестанты легкомысленно относятся к учению Христову!

Сегодня утром вновь мы с о. Мии и помощником архитектора переговорили обо всем касательно постройки, вновь несколько раз обошли все и осмотрели. Потом собрались Павел Накаи, новый христианин — торговец музыкальными инструментами, и прочие — до полудня была общая беседа. В два часа тридцать минут, в сопровождении о. Семена, я отправился на станцию, чтобы уехать в Токио.

Певец Яков Фудзита, без которого здесь Церковь может обойтись, переводится в Мориока, где он очень нужен. Деньги на дорогу ему я оставил у о. Мии, а Фудзита отправился посетить отца своего на Сикоку.

31 июля/13 августа 1901. Вторник.

В Тоносава, Одавара, Токио.

Дорогой занимало меня наблюдение над матерью–японкой с ее пятью сыновьями, из которых старшему лет двенадцать; какая хорошая мать и какие благовоспитанные дети! Одного слова «назе?», тихо произнесенного матерью, достаточно для остановления шалости — и это слово я слышал всего раза три, когда дети, завтракая, шалили. Грустно было одно: вставши и убравшись, тотчас принялись за еду — ни мысли о молитве — утренней, или пред пищей; а как бы могла эта добрая мать поселить благочестие в юных сердцах ее птенцов, если бы сама была научена вере в истинного Бога!

В шесть с половиною часов утра прибыл в Коодзу, в восемь часов был уже в Тоносава, где проводят 36–37 учениц и несколько учительниц каникулярное время. В первый раз еще видел, как они там живут, и нашел их весьма счастливыми. Они угостили меня чаем, потом обедом, вымыли и высушили загрязнившийся от дороги и потный подрясник, в двенадцать с половиною часов проводили на станцию электрической дороги в Юмото. В Одавара остановился на полчаса, чтобы повидаться с о. Василием Усуи. Проходя по церковному двору в его квартиру, увидел у колодезя купель, бывшую прежде в Тоносава, обращенную в нечто вроде корыта для полосканья, почему выбранил о. Василия и велел тотчас же убрать купель, и если она излишняя здесь при Церкви, то передать ее в какую–либо другую Церковь, где нет купели; а в комнате у о. Василия увидел икону Святого Иоанна Предтечи, большую, как излишнюю, стоящую в противоположном божнице углу, за что тоже сделал ему выговор и велел отнести икону в храм. Так–то наших священников еще нужно учить самым простым церковным правилам. Но для этого нужен миссионер; сами священники друг друга не научат, потому что не знают. — Дал о. Василию 14 ен помощи на учинение им собрания своих катихизаторов. Такие собрания священники иногда делают, и хорошо это; но до сих пор никто у меня не просил помощи на это, а делали на средства местных Церквей; потому не мог я дать и о. Василию прямо на это, чтобы не обратилось в прецедент, а дал, согласно его просьбе, как дорожные ему по Церквам его ведомства с частным согласием, чтобы он на этот раз вместо своего путешествия собрал к себе катихизаторов для беседы о церковных делах.

В восьмом часу вечера я был уже дома, в Токио, и нашел здесь все благополучным, свою квартиру ремонтированною. Позже меня прибыл и о. Иоанн Оно из Ициносеки и Яманоме, кончив там свое дело.

1/14 августа 1901. Среда. Токио.

До восьми часов утра я приводил свою комнату и письменный стол в прежний вид; с восьми до двенадцати о. Иоанн Оно вел рассказ о том, что он сделал для примирения христиан Ициносеки и Яманоме, по поводу совместно предпринятой ими постройки храма. Рассказ его я слушал с удовольствием, ибо говорить он мастер, но — после сладости во рту во чреве горько. Примирить христиан все–таки он не мог, хотя сделал для сего все, что мог. Центр тяжести вины несколько передвинулся. Прежде Авраам Сато и его партия были виновны в разладе, теперь они согласны на все, согласны слиться в одну Церковь «Ивайквай», строить вместе храм и прочее, просят лишь одного: оставить им — христианам Ициносеки — теперешний их церковный дом так, как он есть, не продавать его — он–де нужен будет и после постройки храма, если не для молитв, то как место проповеди (коогисё); но христиане Яманоме на это не соглашаются, говорят — «это дело одного Авраама Сато»; по отчего же? Те вполне резонны: действительно, и «коогисё» всегда нужно, и продавать церковный дом стыдно. Стало — теперь виновны в разладе христиане Яманоме. Немало виновен и тамошний катихизатор Тит Накасима — не злонамеренно, а по неопытности и горячности. Итак, пусть христиане этих двух Церквей по–прежнему составляют две Церкви; предпринятый ныне постройкою храм пусть будет храмом Церкви Яманоме, а христиане Ициносеки, даст Бог, со временем построят себе свой храм — К о. Борису Ямамура я написал: не сочтет ли он более целесообразным Тита Накасима перевести в другую Церковь, заменив его здесь, например, Иоанном Синовара?