Поле мечей. Боги войны - Конн Иггульден

причин ждать Цезаря зимой, господин. Он воспользовался тем, что ночи сейчас долгие, однако здесь ему придется туго – земля совсем голая.

Лабиен замолк, и Помпей, во взоре которого мелькнул интерес, жестом велел продолжать.

Военачальник прокашлялся:

– Ради того, чтобы высадиться в Греции, Цезарь пошел на большой риск. Травы почти нет; пока не созреет новый урожай, его воины, не говоря о вьючном скоте, могут питаться лишь собственным продовольствием. В лучшем случае у них есть двухнедельный запас сухого пайка и вяленого мяса. Потом еда кончится, и силы их ослабнут. Цезарь поступил безрассудно и обязательно об этом пожалеет.

Гнев охватил Помпея с новой силой, и у него потемнели глаза.

– Сколько раз я слышал, что Цезарь зарвался и вот-вот проиграет? Послушать моих советников – так он чуть ли не погиб, а он двигается и двигается вперед. Его везение просто поразительно.

– Господин, все когда-то кончается. Я приказал флоту перекрыть подходы к побережью. Теперь Цезарю не смогут доставлять продовольствие морем. Где ему взять зерна для стольких солдатских желудков? Даже самый удачливый полководец не сотворит еду из воздуха. Если бы Цезарь мог действовать беспрепятственно – он награбил бы продовольствия в городах, но мы-то не позволим. Скоро ему придется командовать семью легионами голодающих.

– Я отправляюсь туда, Лабиен. Собери легионы – пусть готовятся выступить. Не желаю, чтобы Цезарь прогуливался по Греции, словно это уже его земли.

– Хорошо, господин, – быстро сказал Лабиен.

Целый час он слушал разгневанного Помпея и был рад получить наконец приказ. Отсалютовав, Лабиен повернулся к выходу, однако Помпей остановил заместителя.

– И позаботься, чтобы Брут сражался на виду у противника, – натянуто добавил он. – Пусть докажет свою преданность или погибнет.

Лабиен кивнул:

– Мой легион будет поблизости, господин. В случае чего у меня найдутся надежные люди. – Он хотел было идти, но не утерпел и заговорил о том, что его беспокоило: – Было бы лучше, господин, если бы Брут командовал только своими двумя когортами. Вдруг он перейдет на сторону Цезаря вместе с солдатами?

Помпей избегал холодного испытующего взгляда своего помощника.

– А если Брут верен мне, они смогут решить исход битвы. Тогда выходит, я настолько глуп, что вставляю палки в колеса командиру, который лучше кого бы то ни было знает тактику Цезаря. Мое решение окончательное, Лабиен.

И Лабиен ушел, недоумевая, кто мог так сильно повлиять на мнение Помпея? Быть может, кто-то из сенаторов? Командующему приходится проводить с ними много времени. Порой Лабиен даже корил себя за крамольные мысли, но он не испытывал никакого почтения к сварливым старцам, которых Помпей притащил за собою из Рима. Полководец утешался тем, что уважает их высокий сан независимо от личного к ним нерасположения.

Семь из одиннадцати легионов диктатора стояли лагерем вокруг Диррахия. Остальные – большая часть армии – примкнут к ним по дороге навстречу противнику. Лабиен с удовольствием взирал на многочисленное войско и не сомневался, что дал Помпею правильный совет. Пятьдесят тысяч воинов – большей армии ему видеть не приходилось. По донесениям разведки, у Цезаря от силы двадцать две тысячи. Диктатор напрасно всерьез принимает выскочку, который узурпировал Рим. Спору нет – галльские легионы состоят сплошь из ветеранов, но ветерана не труднее проткнуть копьем, чем любого человека.

Неподалеку раздавался рев белого жертвенного быка. Скоро его забьют, и жрецы станут изучать внутренности. Лабиен узнает о результатах гадания раньше Помпея и при необходимости слегка их подправит. Полководец стоял на улице и нервно потирал большим пальцем рукоять меча – благодаря этой привычке она была гладко отполирована. Он и представить не мог, что Помпея так потрясет известие о захвате Цезарем Орика. Однако больше ничего подобного не произойдет.

К Лабиену приблизились курьеры, чтобы отвезти дальним легионам приказы.

– Выступаем, – отрывисто бросил он; его мысли уже занимал предстоящий поход. – Приказываю сниматься с лагеря. Брут ведет головной отряд, за ним – мой Четвертый легион.

Курьеры рассыпались по дорогам, стараясь опередить друг друга с важной новостью. Лабиен глубоко вздохнул – доведется ли ему увидеть человека, который напугал самого Помпея? Впрочем, это не важно. Цезарь раскается, что явился в Грецию со своими амбициями. Здесь правит Закон.

Юлия играла с сыном. Мальчик сидел на коленях у матери, когда домой пришел Помпей. Мирная тишина дня была тут же нарушена его зычными распоряжениями прислуге. Юлия вздрогнула от резкого тона. Мальчик засмеялся, видя испуг матери, и попытался ее передразнить. Сын, похоже, унаследовал крупные черты отца, и Юлия гадала – не унаследует ли он и образ мыслей Помпея? По громкому клацанью подкованных сандалий – словно тарелки падали на пол – Юлия поняла, что муж проходит через главный зал и направляется к ней. Помпей громогласно требовал принести его лучшие доспехи и меч. Значит, Цезарь в Греции! Юлия вскочила на ноги; сердце ее сильно забилось.

– Ну, здравствуй, – сказал Помпей, входя в садик. Он поцеловал супругу в лоб, и Юлия ответила натянутой улыбкой. Сын протянул к отцу руки, но Помпею было не до мальчика. – Пора, Юлия. Мне нужно отправляться, а тебе следует переехать в более безопасное место.

– Он здесь? – спросила Юлия.

Помпей нахмурился и поглядел ей в глаза:

– Да. Твой отец проскользнул мимо моего флота.

– Ты победишь.

Юлия вдруг крепко поцеловала мужа в губы. Помпей порозовел от удовольствия.

– Конечно, – улыбнулся он.

Воистину – невозможно понять женское сердце, но, во всяком случае, супруга приняла свое новое положение без жалоб и споров. Как раз такая мать нужна его сыну.

– А Брут? Ты возьмешь его?

– Когда я буду в нем уверен, отправлю его сеять панику в рядах противника. Ты оказалась права насчет экстраординариев. Любой человек добьется большего, если предоставить ему свободу действий. Я дал ему еще две когорты.

Юлия поставила сына на землю и слегка подтолкнула. Затем шагнула вплотную к мужу и заключила в страстные объятия. Рука ее спустилась к низу его живота, и Помпей вздрогнул и рассмеялся.

– О боги, у меня нет ни минуты, – пожаловался он, поднося ее руку к губам. – В Греции ты просто расцвела, женушка. Это все здешний воздух.

– Это все ты, – возразила Юлия.

Теперь, несмотря на неприятности, Помпей выглядел довольным.

– Прикажи рабам собрать вещи, которые могут понадобиться.

Ее улыбка увяла.

– А разве здесь я в опасности? Мне не хотелось бы сейчас куда-то ехать.

Помпей недоуменно поморгал; он начал раздражаться:

– О чем ты?

Юлия опять заставила себя прижаться к мужу и взяла его за руку:

– Ты снова будешь отцом, Помпей. Я не могу рисковать ребенком.

По мере того как смысл ее слов доходил до Помпея, лицо его