Волки Кальи - Стивен Кинг

Схватки прекратились. Низ живота расслабился, закаменелость прошла. Она провела пальцем по половой щели. Ощущения те же, что и всегда. Так что еще несколько дней она продержится. Должна продержаться. Согласившись с Роландом, что в их ка-тете больше не должно быть секретов, она полагала, что этот надо все же держать при себе. Когда начнется решающая схватка, их будет семеро против сорока или пятидесяти. Может, и семидесяти, если Волки навалятся на них разом. Им придется сражаться на пределе сил, от каждого потребуется максимальная концентрация. То есть ничто не должно отвлекать. И она должна быть там, в составе ка-тета.

Сюзанна натянула джинсы, застегнула пуговицы, вышла в солнечный свет, рассеянно потирая левый висок. Увидела новый засов на будке-туалете, как и просил Роланд, заулыбалась. Потом взглянула на свою тень, и улыбка сползла с ее лица. В туалет, судя по длине ее Черной дамы, она входила в девять утра. Теперь Черная дама говорила о том, что до полудня осталось совсем ничего.

«Это невозможно. Я пробыла там лишь несколько минут. Которые требовались, чтобы отлить».

«А может, это правда. Может, все остальное время там провела Миа».

— Нет, — вырвалось у Сюзанны. — Такого не может быть.

Но в душе она чувствовала, что может. Миа еще не взяла над ней вверх, но сил у нее прибавлялось. И она копила их, чтобы при первой возможности захватить контроль над телом.

«Пожалуйста, — взмолилась Сюзанна, опершись рукой о стенку туалета, — Боже, дай мне еще три дня. Дай мне эти три дня, чтобы мы выполнили долг перед детьми этого города, а потом делай, что пожелаешь. Пусть все будет, как Ты хочешь. Ну, пожалуйста…»

— Только три дня, — пробормотала она. — И если они уложат нас здесь, какая разница, что будет потом. Еще три дня, Господи. Услышь меня, я прошу.

На следующий день Эдди и Тиан Джеффордс отправились на поиски Энди и нашли его на пересечении Восточной и Речной дорог. Энди стоял и пел во всю мощь своих…

— Нет, — Эдди мотнул головой, когда он и Тиан направлялись к роботу, — нельзя сказать легких, легких у него нет.

— Не понял? — повернулся к нему Тиан.

— Не бери в голову, — ответил Эдди. — Не важно. — Но по ассоциации «легкие — часть организма» у него возник вопрос: — Тиан, в Калье есть врач?

Тиан в некотором удивлении посмотрел на него, покачал головой.

— У нас — нет, Эдди. Врачи — они для богатых, богатые могут пойти к ним, ведь у них есть деньги, а вот мы, если заболеваем, обращаемся к Сестрам.

— Сестрам Орисы?

— Ага. Если лекарство хорошее, так обычно и бывает, мы выздоравливаем. Если плохое, нам становится хуже. В конце концов земля всех исцеляет, ты понимаешь?

— Да, — кивнул Эдди, думая о том, с каким трудом им удавалось встроить в такой порядок вещей детей-рунтов. Те, кто возвращался рунтами, в конце концов умирали, но долгие годы они просто… существовали.

— В человеке есть только три коробки, — продолжил Тиан. С каждым шагом они приближались к поющему роботу. На востоке, между Кальей Брин Стерджис и Тандерклепом, ветер поднимал пыль к синему небу, хотя на этом берегу воздух практически стоял.

— Коробки?

— Ага, правильно говоришь, — кивнул Тиан и коснулся лба, груди и зада. — Головная, грудная и жопная. — Он рассмеялся.

— Ты так считаешь? — улыбнулся Эдди.

— Ну… здесь, когда мы одни, да, — ответил Тиан, — хотя, полагаю, ни одна порядочная леди не потерпит, чтобы эти коробки обсуждали за ее столом. — Он вновь коснулся головы, груди и зада. — Мыслительная коробка, сердечная и сральная.

Тиан остановился. Энди не мог их не видеть, но полностью игнорировал — пел, похоже, оперную арию на незнакомом Эдди языке. То вскидывал руки, то скрещивал, и эти движения, похоже, увязывались в единое целое с пением.

— Слушай меня, — вновь заговорил Тиан. — Человек сложен по-умному, ты понимаешь. Наверху — его мысли, то есть лучшая часть мужчины.

— Или женщины, — усмехнулся Эдди.

Тиан кивнул, очень серьезно.

— Ага, или женщины, но, говоря мужчина, мы подразумеваем и женщину, потому что она рождена из дыхания мужчины.

— Ты в этом уверен? — Эдди думал об активистках феминистского движения, с которыми сталкивался незадолго до того, как перенесся из Нью-Йорка в Срединный мир. Он сомневался, что эта версия понравится им больше, чем библейская, согласно которой Ева создана из ребра Адама.

— Будем считать, что да, но первого мужчину родила леди Ориса, так, во всяком случае, скажут тебе старики. Они говорят: «Кан-ах, кан-тах, аннах, Ориса», что означает: «Все дыхание идет от женщины».

— Так расскажи мне об этих коробках.

— Лучшая и самая высокая — головная, со всеми идеями и мечтами. Следующая — сердечная, со всеми нашими чувствами, любовью и грустью, радостью, счастьем…

— Эмоции.

Тиан посмотрел на него с недоумением и уважительно одновременно.

— Ты так говоришь?

— Ну, так говорят там, откуда я пришел, так что будем считать, что так оно и есть.

— Ладно. — Тиан кивнул с таким видом, будто идея показалась ему интересной, пусть он и не до конца ее понял. На этот раз он коснулся промежности, а не зада.

— В этой последней коробке все, что мы зовем низшей каммалой: трахнуться, посрать, сделать человеку подлость без всякого на то повода.

— А если ты делаешь ее по какому-то поводу?

— Ну, тогда это не подлость, а ответная реакция, — усмехнулся Тиан. — В этом случае идет она из сердечной коробки или из головной.

— Странное у тебя представление о человеке, — сказал Эдди, но подумал, что ничего странного в принципе-то и нет. Перед его мысленным взором возникли три аккуратно поставленные друг на друга коробки: головная — на сердечную, сердечная — на коробку с физиологическими функциями и беспричинной яростью, иногда охватывающей людей. Особенно ему понравилось использование Тианом слова подлость в качестве некой нормы поведения. Что-то в этом есть или нет? Тут следовало подумать, да только времени на это не было.

Энди все стоял, сверкая на солнце, продолжая петь. Эдди вдруг вспомнились мальчишки из его района, которые вдруг выкрикивали: «Я — цирюльник из Севильи, стричься надо у меня!» — а потом убегали с безумным хохотом.

— Энди, — позвал Эдди, и робот тут же замолчал.

— Хайл, Эдди, я хорошо тебя вижу! Долгих дней и приятных ночей!

— И тебе того же, — ответил Эдди. — Как поживаешь?

— Отлично, Эдди, — воскликнул Энди. — Я всегда пою перед первым семиноном.

— Семиноном?

— Так мы называем пыльные бури, после них наступает настоящая зима. — Тиан указал на облака пыли за Уайе. — Вон идет первая. Думаю, доберется до нас в день прихода Волков или днем позже.