"фантастика 2023-136". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Извольский Сергей

— В машину, садитесь в машину, — произнес он.

Прасковья Богдановна заметила, что навстречу им бежит один из охранников школы. Она с трудом держалась на ногах, и охранник подхватил ее под руку. За ту самую руку, за которую ее только что держал Новицкий.

Куда он вдруг делся, Прасковья Богдановна не поняла. Павел Иванович исчезновение Новицкого даже не заметил — как будто загипнотизированный, он уже сел на водительское место своего автомобиля. Охранник, помогая Прасковье Богдановне, уже усаживал ее сзади. Он ничего не спрашивал, просто помогал пострадавшим уехать. Едва хлопнула дверь, как тут же раздался рядом странно-спокойный голос Новицкого.

— Поехали, Павел Иванович, поехали.

Прасковья Богдановна едва было не вскрикнула от испуга и неожиданности — никого рядом с ней на заднем сиденье только что не было, а юноша на нем как будто материализовался. Павел Иванович же ни момента исчезновения, ни момент столь странного появления Новицкого просто не заметил. Он уже, включив ручное управление, выезжал со стоянки. Ехал, свернув на обочину, пропуская заезжающие на территорию школы пожарные машины и кареты скорой помощи.

— К-к… к-куда… — попытался севшим голосом задать вопрос Павел Иванович, но был прерван Новицким.

— Спокойно езжайте в сторону дома, не отвлекайтесь.

Несколько минут, пока автомобиль спускался по серпантину, в салоне стояло тяжелое молчание. Новицкий замер — Прасковья Богдановна буквально дрожала от страха и напряжения, но смотреть на него боялась. Потому что, когда недавно кинула на юношу взгляд, ей показалось что он даже не дышит. Постепенно на нее накатывал по-настоящему животный страх. Она не понимала его природу, но почему-то сидящий рядом Новицкий вызывал ужас.

Вскоре он встрепенулся и вышел из столь странного пугающего состояния гибернации, после чего изредка начал говорить Павлу Ивановичу куда поворачивать. Тот беспрекословно подчинялся, каждый раз вздрагивая от звука голоса юноши. Машина уже ехала по самой окраине русской территории, вокруг громоздились двух— и трехэтажные здания, в один из проулков среди которых машина только что и повернула.

— Павел Иванович, остановитесь через десять метров. Да, вот здесь.

Голос Новицкого звучал все так же холодно, как и до этого, а вот голубой огонь в его глазах стал заметно тусклее.

— Снимите, пожалуйста, одежду.

— Что?

— Одежду снимите. Быстро.

Взор Новицкого при этих словах снова полыхнул ярким голубым отсветом. От этого слова: «быстро», Прасковья Богдановна вздрогнула. Она знала о возможности ментального воздействия и подавления воли, слышала об этом. Владеющим даром запрещено применять подобное к обычным людям, но сейчас похоже Новицкий делал именно это. Теперь она поняла, почему он вызывал у нее такой животный страх — из-за эха направленного подавления воли, которое было нацелено на Павла Ивановича.

Прасковья Богдановна невольно передернула плечами — если она вздрагивает при каждой повелительной фразе Новицкого, то как себя чувствует Павел Иванович, она даже не представляла. И это хорошо — вдруг подумалось ей с мстительными нотками.

Особенно ей понравилось, как господин Байков буквально взвизгнул после последнего, стеганувшего как кнутом повелительного слова. Он уже начал торопливо раздеваться — не очень удобно было это делать на водительском месте, но подгоняемый паникой мужчина довольно быстро смог снять с себя пиджак, штаны и рубашку, передавая их так же быстро одевавшемуся Новицкому. Ботинки Павла Ивановича оказались тому малы, чему Новицкий заметно расстроился.

— Наличные, Павел Иванович.

В этот раз повелительного слова не понадобилось — Прасковья Богдановна увидела, как господин Байков открывает бардачок и достает кошелек с золотыми и серебряными монетами. Официально хранение таких ценностей считалось коллекционированием, но Прасковья Богдановна хорошо знала — подобные монеты из драгоценных металлов используются в сером поле, для оплаты разных нелегальных и полулегальных услуг.

— Благодарю, — произнес Новицкий, ссыпая себе монеты в карман и бросая кошелек на переднее сиденье. — Прасковья Богдановна, — обернулся он сидящей рядом женщине. — Вы поедете вместе с Павлом Ивановичем? Он готов довезти вас до больницы.

Прасковья Богдановна обернулась и впервые прямо посмотрела в горящие голубым сиянием глаза. Ей было страшно, очень страшно — Новицкий пугал ее до дрожи, но оставаться с Байковым она совершенно не хотела. Поэтому отрицательно помотала головой.

— С вами.

— Хорошо. Пару слов, прежде чем мы выйдем, — говоря все тем же пугающе-бесцветным голосом, наклонился и похлопал Новицкий по плечу Павла Ивановича, оставшегося в майке и трусах.

Байков, когда его коснулась рука юноши, крупно вздрогнул и сдавленно вскрикнул. Прасковья Богдановна тоже невольно вздрогнула. И буквально сжалась в комок, когда Новицкий заговорил своим таким странным безликим голосом.

— Павел Иванович, вы совершили большую ошибку, покушаясь на жизнь Прасковьи Богдановны. Забыв о том, что какой мерой меряете, такой и вам будет отмерено. Может быть, вам хватит духа выбрать себе меру наказания самостоятельно. Если же вы этого не сделаете, мне придется взять меч правосудия в свои руки и снова встретиться с вами.

Павел Иванович, пока Новицкий говорил, сидел ни жив ни мертв, не оборачиваясь и вцепившись в руль пальцами с побелевшими костяшками. Новицкий снова похлопал его по плечу, вызвав очередной сдавленный всхлип и вышел из машины. Прасковья Богдановна не стала дожидаться, когда он откроет ей дверь и преодолевая резкую боль вышла сама.

Сразу же нос к носу столкнулась с обошедшим автомобиль Новицким — босиком, в коротких, но больших по объему штанах и пиджаке не по размеру он выглядел достаточно нелепо. Впрочем, это совсем не замечалось на фоне сияющих глаз и выражения лица — вернее, его отсутствия.

Новицкий подхватил Прасковью Богдановну под руку и на прощание хлопнул по крыше машины. Автомобиль тронулся так резво, что едва не врезался в стену дома неподалеку, едва вписавшись в поворот.

Пройдя немного по тесному переулку, Прасковья Богдановна вместе с Новицким оказалась у неприметной двери, которую сопровождающий ее юноша уверенно толкнул, заходя в полутемное, освещенное тусклым красным помещение. Бордель — безошибочно поняла Прасковья Богдановна. Нелегальный бордель. Она даже не думала, что такие есть на русской территории Нагасаки.

Новицкий прошел вперед, к стойке. Глаза у него больше не горели, и в тяжелом багряном полумраке он не вызывал страха своей… абсолютной бездушностью, наконец сформулировала про себя впечатление Прасковья Богдановна. За стойкой потрепанных посетителей встретила невозмутимая японка, разговаривающая на русском практически без акцента, и на их внешний вид внимания совершенно не обратившая.

Договаривался с администратором Новицкий, заплатив почти все что забрал у Байкова за аренду комнаты. Не только за аренду он платил — через пару минут доставили небольшой ящичек с «медицинскими» веществами. Прасковья Богдановна — от накатывающей боли, усталости и истощения на фоне стресса воспринимала происходящее уже как в тумане.

Ей надо в больницу. В больницу ее мог отвести Байков. С ним она ехать не хотела. Новицкий ее в больницу не повезет. Почему, непонятно. Наверное, так надо. Он дает ей таблетки, чтобы избавить от боли. Безо всякого внутреннего протеста Прасковья Богдановна проглотила все то, что Новицкий ей выдал из принесенных условно-медицинских веществ.

Сознание у нее после слегка помутилось, но произошло это вместе с обезболивающим эффектом. Словно плавая в реальности происходящего, Прасковья Богдановна наблюдала как в нелегальном прет-а-порте принтере (вот за что так много денег оказалось отдано) Новицкий заказал два комплекта одежды, себе и Прасковье Богдановне. Переодеваясь, она вдруг поняла, что уже комментирует происходящее, ведет с Новицким беседу, рассказывая ему о жизни, мечтах, страхах и желаниях. Речь лилась легко и непринужденно, даже без участия разума.