"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

-С замком, мы, конечно, дольше провозимся, но к зиме закончим.

Петенька поднял голову и посмотрел на тростниковые крыши. Торговый квартал тоже отстраивали. Самураи Йошикуни-сан вернулись с гор, во всем городе были слышны их приказания. Через реку  протянулись два временных моста. Они оставались в Сендае до зимы.  Йошикуни-сан, было, стал отнекиваться, но Марта, твердо прервала его:

-Нет, ваша светлость, у вас и сын и дочь на запад отправляются. Мы будем следить за тем, чтобы вы не скучали. Потом проводим вас до Киото, я представлю мужа его светлости Ёсинобе. Вы останетесь при дворе, а мы отплывем в Америку.

Петенька  наизусть выучил карту.

-Сан-Франциско, - повторял мальчик, - потом Скалистые Горы. Потом Юта, Миссури, река Миссисипи, а потом  Вашингтон.

 Гражданская война еще шла, но родители собирались отправиться в столицу северной дорогой, не заглядывая на юг. «Познакомишься с остальными своими родственниками, - усмехнулась мать, показывая Петеньке атлас, - я ведь американка. После этого в Англии осядем. Присоединишься к Грегори в Итоне».

Из столицы пришло распоряжение императора Комэя. Он изгнал наиболее радикальных аристократов из Киото и назначил Токугаву Ёсиноба младшим советником.

-Это только начало, ваша светлость, - заметила Марта Йошикуни-сан, - но, видите, его величество и вас приглашает в столицу. Если не при Комэе, то при его сыне Япония изменится. И ваш сын, - она улыбнулась, - вернется сюда вооруженный знаниями.

Они сидели за чаем в кабинете дайме, сады уже привели в порядок. Сверху, со стен раздавался голос Степана, он руководил строителями. Тонко, неуловимо пахло жасмином. Марта была в осеннем, серо-зеленом кимоно, с рисунками камыша и перелетных птиц. Правая рука женщины, упрятанная в лубок, висела на шелковой косынке.

Марта опустила глаза к лубку. Мирьям, вымыв руки, посмотрела на ее пальцы: «Кузина Марта, может быть, вам..., тебе, опиума дать? Я кости на место ставить буду, это больно...»

-Не больнее, чем когда он мне руку ломал, - отмахнулась женщина: «Когда я сына рожала, без опиума обошлась, а он больше восьми фунтов был. Я с болью не понаслышке знакома. Родишь, - Марта усмехнулась и налила себе левой рукой чая,- тогда поймешь».

Она заметила, как покраснела Мирьям, как она отвела глаза. Кузина коснулась ее пальцев и Марта велела себе не стонать.

-Вы и левой отменно стреляете, Масами-сан, - одобрительно заметил Йошикуни, - вы  мне показывали.

Он оправил складки своего кимоно:

-Пьетро-сан  хороший человек, сразу видно. А что он христианин, - даймё махнул рукой, - скоро в Японии примут закон о свободе религии, я уверен.

Пьетро, вернувшись в Сендай, пришел в замок. Они с его светлостью долго ходили по расчищенному, восстановленному саду. Йошикуни слушал мужчину, а потом, остановился:

-Пьетро-сан, я сам  по любви женился, и никого больше не полюбил, с тех пор, как Хитоми-сан умерла. Неужели вы думаете, что я бы стал ломать судьбу своей девочки? Если вы друг друга любите, то, конечно, - даймё вздохнул, - будьте счастливы. Тем более, Наримунэ-сан в этом вашем, - дайме по складам выговорил, - университете будет учиться. Ему  легче будет станет, если семья рядом появится.

-Он теперь тоже наша семья, - Пьетро счастливо закрыл глаза: «Доплывем с эскадрой до Гибралтара, а потом в Рим отправимся.  Гарибальди еще на Капрере, войны в Италии нет..., Сниму сан, и обвенчаемся, в Риме. Покажу Эми Европу, а потом отправимся домой. Мама обрадуется».

Он рассказал кузену Стивену о слухах, что ходили среди инуитов в Канаде. Выжившие участники экспедиции Франклина были разбросаны где-то среди арктических льдов.

-Я сам держал в руках, - заметил Пьетро, - серебряные ножи и вилки, с печатью «Эребуса», флагманского корабля Франклина. Правда, это в лесах было...

Стивен повернул к нему атлас и пожевал папиросу: «Показывай».  Они сидели в кают-компании, руки и у Стивена, и у Пьетро были все в царапинах. Последние две недели они провели на берегу, восстанавливая торговый квартал.

Пьетро взял карандаш и поставил  точку на карте. 

-Это я на озере Атабаска видел. В форте Чипевьян, у индейцев, что с севера пришли. Оттуда мы направились  на восток, к Гудзонову заливу, но там, как ты сам знаешь, следов Франклина не осталось.

Стивен забрал у него карандаш и провел прямую линию от озера Атабаска на север. Она упиралась в бесконечное, белое пространство. «Там никто не был, - предупредил его Пьетро, - кроме индейцев, инуитов».

-Вот я и побываю, - Стивен захлопнул атлас и улыбнулся: «Питер!»

Кузен стер пот со лба и опустился в кресло.

-До Нагасаки нам припасов и пресной воды хватит, а там еще купим, - Питер чиркнул спичкой и, закурив, блаженно закрыл глаза.

-Твоя невеста, Пьетро, - смешливо сказал он, - отлично разбирается в шелке, жемчуге и фарфоре. Не ожидал такого от монахини, - он ласково рассмеялся: «Тете Веронике я тоже подарки купил, не волнуйся».

Пьетро покраснел: «Зачем это...»

-Затем, что ты пока, - Питер выпустил клуб дыма, - странствующий монах, хоть и будущий зять даймё. Разберемся, - махнул он рукой и добавил, зорко глядя на Пьетро: «В Кембридж вернешься?»

Тот кивнул: «К своим учителям. Буду языки преподавать. Я теперь японский неплохо знаю».  Питер все курил, а потом заметил:

-Я бы на твоем месте с кузеном Джоном поговорил. Министерству иностранных дел такие люди, как ты, понадобятся. Япония рано или поздно станет открытой. Тем более, - он подмигнул Пьетро, - у тебя будущий тесть, член совета при императоре Комэе. Такими людьми не бросаются.

 Питер потянулся:

- Я засяду за свой отчет. Очень хорошо, что мы сюда съездили, дорогие мои. У меня есть много мыслей касательно будущих сношений с Японией. А зачем твоя невеста купила лопатку для риса? - внезапно спросил Питер. «И еще какой-то, - он поискал слово, - чепец на голову?»

-Он скрывает рога ревности, эгоизма и самолюбования, - расхохотался Пьетро: «Я ей говорил, что у нее нет ничего этого, но Эми-сан у меня упрямая. Если положено, значит, так и будет. Она и саке берет, в Италии его не найти. А лопатка для моей мамы. Принято, чтобы свекровь ее вручала невестке».

-Думаю, - Питер потушил окурок в оловянной пепельнице, - следующую книгу твоя мама о Японии напишет. Мы ей все поможем, - он рассмеялся, показав крепкие, белые зубы.

Петенька шел вслед за родителями к гавани. Улицы украшали к празднику Звезд, Танабате, над новыми крышами домов веял разноцветный шелк.  «Жаль, что Грегори фейерверка не увидит, - грустно вздохнул мальчик, - они сегодня отплывают. Ничего, мама сказала, что мы скоро в Лондоне окажемся».

Фейерверк готовил отец. На холме, рядом с замком,  установили пороховые заряды. Отец объяснил Петеньке, как получаются разные цвета, и мальчик кивнул: «Я видел, в Китае. Папа, - Петенька прижался головой к рукаву его кимоно, - а мы больше никогда не расстанемся?»

-Никогда, милый, - Степан наклонился и поцеловал его в лоб.

-Потом, - велел он себе, - когда все отплывут. Марте не до этого сейчас. Она с его светлостью занята, рука у нее еще заживает...

Он ночевал вместе со строителями, а жена с Петенькой оставалась в своих апартаментах. Степан просыпался и выходил во двор замка, под огромное, звездное небо. Было уже прохладно, и он думал: «Все наладится. Проводим семью, начнется осень, съездим в горы, на теплые источники..., Мы столько лет в разлуке были, она отвыкла..., Да и я ее обидел».

Мирьям он не видел. Девушка все время проводила в городе, занимаясь ранеными. Степан с облегчением говорил себе: «Когда мы в Европу вернемся, она замуж выйдет. Забудет меня, вот и хорошо. И я ее забуду».

Он все реже вспоминал большие, прозрачные, светло-голубые глаза, реже слышал ее шепот: «Я так тебя люблю, так люблю...».

Степан сидел, покуривая папиросу, думая о другой женщине, о той, что лежала, свернувшись в клубочек, уткнувшись лицом в сгиб руки, в ночном кимоно белого шелка, о ее бронзовых, рассыпанных по плечам, волосах.