Полное собрание сочинений. Том 17 - Л Н. Толстой

Письмо это не было отправлено Толстым по назначению, вероятно потому, что, по зрелому размышлению, он признал невозможным осуществить свои планы при сложившихся в Министерстве народного просвещения узко-бюрократических порядках. В связи с этим он писал, между прочим, своей двоюродной тетке гр. А. А. Толстой в письме от 23 июня 1874 года: «Я занят практическими делами, а именно педагогией: устраиваю школы, пишу проэкты и борюсь с петербургской педагогией вашего protégé1285 Дм[итрия] Андр[еевича], который делает ужасные глупости в самой важной отрасли своего управления, в народном образовании».1286

Однако мысль, высказанная Толстым в его письме к министру народного просвещения, мысль о необходимости «образования народных учителей в самых школах» не была им оставлена. Вообще вопрос о постановке дела элементарного образования в народных, в частности сельских, школах настолько интересовал Толстого, что еще осенью 1873 года он решил даже, вопреки своему обычному нерасположению к официальным выступлениям, баллотироваться в гласные Крапивенского уездного земства, для того чтобы иметь возможность принять непосредственное и активное участие в общественной работе в пользу близкого ему школьного дела. Избранный единогласно в члены Училищного совета, он серьёзно занялся исполнением взятых на себя обязанностей. В декабре 1874 года он писал тому же лицу: «Я теперь весь из отвлеченной педагогии перескочил в практическое с одной стороны и в самое отвлеченное с другой стороны дело школ в нашем уезде. И полюбил опять, как 14 лет тому назад, эти тысячи ребятишек, с которыми я имею дело... Когда я вхожу в школу и вижу эту толпу оборванных, грязных, худых детей с их светлыми глазами и так часто ангельскими выражениями, на меня находит тревога, ужас, в роде того, который испытывал бы при виде тонущих людей... Я хочу образования для народа только для того, чтобы спасти тех, тонущих там Пушкиных, Остроградских, Филаретов, Ломоносовых. А они кишат в каждой школе. И дело у меня идет хорошо, очень хорошо. Я вижу, что делаю дело и двигаюсь вперед гораздо быстрее, чем я ожидал».1287 Об этом увлечении школьным делом, охватившем Толстого, говорит и С. А. Толстая в своем письме к брату С. А. Берсу от 20 ноября: «Лёвочка весь ушел в народное образование, школы, учительские училища, т. е. где будут образовывать учителей для народных школ, и всё это его занимает с утра до вечера».1288

В своей статье «О народном образовании» Толстой, полемизируя против насильственного внесения в народную школу новых программ, приемов и методов, заимствованных у немцев, искусственных и чуждых народному духу, высказывает свое глубокое убеждение, что всё дело народного образования должно быть основано на полной свободе и всецело предоставлено самому народу, потому что только при таком условии народное образование может развиваться быстро и успешно. Шурин Толстого Степан Андреевич Берс, одно время помогавший ему в его работе с яснополянскими школьниками, сообщает в своих воспоминаниях, что Толстой неоднократно высказывал мысль, что учителя, вышедшие из интеллигентной среды «не в состоянии образовать простого народа так, как это нужно народу, потому что видят благо народа в прогрессе и цивилизации».1289 Поэтому Толстой считал необходимым создание дешевых народных школ, с учителями, близкими народу, вышедшими из той же народной, крестьянской среды. «Я помню, — говорит Берс, — что главная цель Льва Николаевича в этом деле заключалась в том, чтобы будущего учителя-крестьянина удержать в той же обстановке, в которой живут крестьяне, и чтобы образование не развивало в нем новых внешних потребностей, кроме духовных». Одно время у Толстого возникла даже мысль о создании высшего учебного заведения для народа, но такого, чтобы поступление в него и обучение в нем не требовало изменения в условиях жизни учеников. «Пусть это будет университет в лаптях», говорил Лев Николаевич.1290

В ноябре 1874 года Крапивенский Училищный совет разослал, вероятно по представлению Толстого, во все волости Крапивенского уезда предложение всем молодым, хорошо грамотным крестьянам, желающим занять места учителей в деревенских школах, заявить об этом Училищному совету. В связи с этим предложением Толстой несколько месяцев спустя писал одному общественному деятелю Нижегородской губернии: «Мера эта превзошла все ожидания Совета. В настоящее время большое число вновь открытых школ замещено учителями из молодых крестьян, оказавшимися в высшей степени ревностными, понятливыми, нравственными и постоянно развивающимися учителями». Эти учителя некоторое время (иногда несколько дней, а иногда неделю, две три) совершенствовались в знаниях в Яснополянской школе; жалование им платилось от 4 до 8 руб. в месяц. «Школ с такими учителями, — писал далее Толстой, — около 20, и результаты их — некоторые существуют 21/2 месяца — необычайны. Приписать ли это близости учителя к ученику, добросовестности и серьезности отношения к делу учителей, но результаты учения в этих школах не хуже и иногда лучше, чем в школах с учителями в 300 руб. жалованья — учащих по усовершенствованным способам. В четырех таких школах, открытых 21/2 месяца, все ученики (до 30) пишут, читают и знают сложение и вычитание».1291

Летом 1875 года Толстой решил организовать в Ясной поляне Педагогические курсы для подготовки народных учителей, преимущественно из крестьянской молодежи. Для получения соответствующего официального разрешения он обратился в управление Московского учебного округа, с приложением разработанной им программы предполагаемых курсов. 16 июля он получил от директора народных училищ Тульской губернии бар. Н. Нольде официальное письмо, в котором сообщается, что Попечительский совет Московского учебного округа в заседании 20 июня, по рассмотрении предложенного проекта педагогических курсов, нашел нужным сделать в этом проекте некоторые изменения и дополнения.

«Чтобы не замедлить ход дела внесением исправленного проекта на обсуждение в новом заседании Попечительского совета, которое не может состояться раньше начала будущего учебного года, прилагается еще переписанный набело проект в исправленном виде, согласно замечаниям Попечительского совета, именно в том виде, в каком он, подписанный Вашим Сиятельством, в случае согласия с мнением Попечительского совета и возвращенный в Управление округа, мог бы быть немедленно представлен на утверждение Министерства народного просвещения. Всё это г. Попечитель округа изложил в письме на имя Директора народных училищ и поручил сообщить Вашему Сиятельству».1292

Получив разрешение на устройство Педагогических курсов, Толстой обратился к Тульскому губернскому земскому собранию с просьбой о пособии на первоначальное обзаведение курсов классными принадлежностями и на жалование учителям. Тульская губернская управа поддержала это ходатайство Толстого, а губернское собрание, в заседании 12 декабря 1876 года приняло его просьбу о пособии для устройства Педагогических курсов и постановило ассигновать для этой цели некоторую сумму, в зависимости от количества слушателей, посланных от уездных земств для обучения педагогическому делу. Тульская губернская управа, ознакомившись с условиями поступления на яснополянские курсы, установила, что для бесплатного обучения на курсах может быть прислано всего 43 человека, причем на содержание их в течение шести зимних месяцев может быть отпущено 24 рубля на каждого. Открытие курсов было предположено на сентябрь 1877 года.

Но, несмотря на незначительность предстоящих расходов для предполагаемых курсов, большинство училищных советов и уездных управ уклонилось от сделанного им предложения, и только пять уездных управ заявили о своем желании прислать на эти курсы молодых слушателей, в числе 12 человек. Такое незначительное число желающих поступить на проектируемые педагогические курсы, «совокупно с другими обстоятельствами, встреченными графом Толстым», как сказано в отчете губернской управы, заставили Толстого отказаться от задуманного им проекта.1293

Рукопись «Правила для педагогических курсов» занимает 8 листов, in-folio, белой писчей бумаги с клеймом Сергиевской фабрики, и представляет собой копию, писанную неизвестной рукой, красивым четким почерком, на обеих сторонах листа, на левом перегибе. Текст занимает лл. 1—6 об.; лл. 7 и 8-пробельные. В разных местах копии имеются поправки и дополнения, вписанные в текст рукою Толстого и вносящие различные изменения в его содержание; в других же местах автором зачеркнуты в тексте отдельные слова и целые фразы, а параграфы 22 и 30 целиком исключены из программы. Кроме того на полях рукописи встречаются различные отметки, сделанные карандашом неизвестной рукою, вероятно, одному из чинов управления Московского учебного округа, которому был поручен просмотр присланной Толстым программы педагогических курсов; этому же лицу принадлежит, повидимому, и подпись «Инспектор [фамилия неразобр.]».