Ева Луна. Истории Евы Луны - Исабель Альенде

– Если бы ты меня послушал, нас бы не принимали за арабских торгашей. Надо же дойти до такого: тряпками торговать! – пеняла она мужу.

– Не пойму, на что ты жалуешься. У нас есть все!

– Можешь и дальше заниматься своими барахолками, если ты к этому стремился, а я приобрету скаковых лошадей.

– Лошадей? Да что ты в них понимаешь?

– Они – воплощение элегантности. Лошади есть у всех важных людей.

– Да мы с ними разоримся!

На этот раз жене удалось настоять на своем. И скоро стало ясно, что идея Эбигейл неплоха. Лошади стали предлогом для общения со знаменитыми семьями коннозаводчиков. Вдобавок животные приносили доход. Но, несмотря на то что супруги Торо нередко появлялись на страницах местных газет в разделе «Новости с ипподрома», светская хроника не проявляла к ним никакого интереса. Оскорбленная до глубины души, Эбигейл из кожи вон лезла, чтобы привлечь к себе внимание. Она заказала фарфоровый сервиз с собственным портретом, нарисованным вручную на каждой чашке и тарелке, а также граненые хрустальные рюмки и мебель на ножках, украшенных головами горгулий. Еще она приобрела потертое кресло, которое выдавала за реликвию колониальной эпохи, объявляя всем и каждому, что кресло принадлежало самому Освободителю. По этой причине женщина натянула между подлокотниками красный шнур, чтобы никто не мог примостить свою задницу там, где сиживал Отец Нации. Эбигейл нашла детям гувернантку-немку и наняла бродягу-голландца, которого облачила в адмиральскую форму и назначила капитаном принадлежавшей семье яхты. Единственными свидетельствами прошлой жизни были флибустьерские наколки на руках Доминго и травма спины у Эбигейл, полученная в те времена, когда ей приходилось извиваться змеей под клиентами, чтобы заработать себе на жизнь. Однако муж прикрывал татуировки длинными рукавами рубашек, а жена заказала себе корсет с железными вставками и шелковыми вкладышами, чтобы боль не умаляла ее достоинства. К тому времени Эбигейл превратилась в тучную женщину, увешанную драгоценностями и напоминавшую императора Нерона. Непомерные амбиции нанесли ее телу больший ущерб, чем полная авантюр жизнь в сельве.

Ради привлечения в свой дом сливок общества супруги Торо ежегодно устраивали маскарады. Иногда они воссоздавали атмосферу королевского двора в Багдаде со слонами и верблюдами из зоосада и армией лакеев в костюмах бедуинов, а иногда – бала в Версале, где гости в парчовых платьях и присыпанных мукой париках танцевали менуэты в зеркальных залах. Практиковались и другие скандальные развлечения, которые быстро превращались в городские легенды и вызывали резкие обличительные статьи в левых газетах. Хозяевам пришлось просить полицию обеспечить охрану дома, дабы студенты, возмущенные разбазариванием денег, не писали протестные лозунги на колоннах и не швыряли в окна экскременты под тем предлогом, что, пока нувориши купаются в ваннах, полных шампанского, «новые бедные», чтобы не протянуть ноги с голоду, вынуждены охотиться на крышах за кошками. Эти ухищрения придали супругам Торо некоторый вес в обществе, ибо к тому времени границы между социальными классами уже начали размываться. В страну, привлекаемые нефтяными миазмами, прибывали люди со всего света, столица безудержно расширялась, состояния создавались и разрушались в мгновение ока, и выяснять чье бы то ни было происхождение было уже некогда. Тем не менее знатные семьи держались от супругов Торо на расстоянии, хотя сами тоже были потомками иммигрантов и отличались от понаехавших лишь тем, что их родители высадились на берег на полвека раньше. Семьи знати посещали банкеты, устраиваемые Эбигейл и ее мужем, наслаждались прогулками по Карибскому морю на яхте, ведомой твердой рукой голландского капитана, но ответных приглашений супругам Торо не поступало. Возможно, Эбигейл должна была смириться с отведенной ей ролью второго плана, но тут внезапное происшествие круто изменило судьбу семьи.

Однажды в августе Эбигейл пробудилась от послеобеденного сна из-за жары. В воздухе чувствовалось приближение грозы. Эбигейл надела поверх корсета шелковое платье и приказала отвезти себя в салон красоты. По оживленным столичным улицам автомобиль следовал с закрытыми окнами, чтобы какой-нибудь обиженный жизнью тип, коих с каждым днем становилось все больше, не плюнул через окно в лицо сеньоре. Ровно в пять часов пополудни машина прибыла к месту назначения. Сеньора направилась в салон красоты, велев водителю забрать ее через час. Когда шофер прибыл за хозяйкой, ее нигде не было. Сеньора, сказали парикмахерши, через пять минут после приезда объявила, что ей нужно ненадолго отлучиться по делу, но так и не вернулась. Тем временем в офисе Доминго Торо раздался телефонный звонок. Звонивший сообщил, что Эбигейл похищена членами экстремистской группы «Красные пумы», о которой до той поры ничего не было известно.

Так начался скандал, спасший престиж семьи Торо. Полиция задержала шофера и парикмахерш, прочесала близлежащие кварталы и взяла особняк супругов в полицейский кордон, причинив таким образом неудобства соседям. Автобус телевизионщиков на несколько дней заблокировал движение по улице, и целое войско журналистов, детективов и зевак вытоптало окрестные газоны. Доминго Торо выступил по телевизору, сидя в кожаном кресле своей библиотеки, между картой мира и чучелом кобылы. Он умолял похитителей вернуть мать его детей. Магнат дешевых распродаж, как окрестила его пресса, предложил за супругу миллионный выкуп: сумма явно завышенная, так как другая группа партизан получила лишь половину этой суммы в качестве выкупа за посла одной из стран Ближнего Востока. Однако «Красным пумам» предложенная сумма показалась недостаточной, и они запросили в два раза больше. Увидев в газетах фото Эбигейл, многие читатели подумали, что лучше бы Доминго заплатить эти деньги, но не с целью вновь обрести супругу, а чтобы похитители оставили ее себе навсегда. Возглас изумления прокатился по стране, когда муж, посоветовавшись с банкирами и адвокатами и презрев рекомендации полицейских, согласился на условия похитителей. За несколько часов до передачи требуемой суммы муж получил по почте прядь рыжих волос с запиской, в которой сообщалось, что сумму выкупа надлежит увеличить еще на четверть миллиона. К тому времени на телевидении успели засветиться и дети семьи Торо, посылавшие матери отчаянные свидетельства сыновней любви. Развязка трагедии приближалась с каждым днем под неусыпным оком прессы.

История достигла кульминации через пять дней – как раз когда внимание публики стало переключаться на другие темы. Эбигейл, связанную по рукам и ногам и с кляпом во рту, обнаружили в машине, припаркованной в самом центре города. Жертва похищения была в нервозном состоянии и с растрепавшейся прической, но без видимых травм и даже чуть прибавила в весе. В тот день, когда Эбигейл переступила порог собственного дома, на улице собралась небольшая толпа, устроившая овацию