Ты задолжал мне любовь (СИ) - Эмилия Иванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эмилия, Эмилия… — низкий голос из глубин сознания прорвался наружу, вторя мое имя.
Я хотела найти источник звука, но не могла ничего увидеть: кругом была лишь пустота. Когда я вспомнила о ребенке, он уже исчез, но я все еще оставалась в безбрежно белом тумане в непонятном месте.
— Эмилия, Эмилия… — снова раздался этот голос.
Я закрыла уши, не желая ничего слышать. Тщательно оглядываясь по сторонам, я искала ребенка. Но этот голос, словно проклятье, ни на секунду не покидал меня. Я пустилась бежать, крича во весь голос:
— Малыш, малыш!
Сердце мгновенно сжалось, и на следующем вдохе я резко открыла глаза. В лицо ударил знакомый белый свет. Рядом стояли врачи в белых халатах и медицинских масках.
Кто-то облегчено вздохнул:
— Наконец-то очнулась, спасли-таки.
— Так, нужно принять все меры предосторожности. Переведите ее в реанимацию, и с завтрашнего дня наблюдайте за стабилизацией состояния. Если все будет хорошо, то можно переводить в общую палату.
— Поняли!
Я смутно чувствовала, как группа людей куда-то перевозит меня. Горло жутко болело, дыхание еле ощущалось, а я не могла произнести и слова. После анестезии все тело покрылось мурашками боли, особенно живот. Казалось, что каждый вздох сопровождался нервной коликой.
— Доктор сказал, что тебе нельзя есть в течение шести часов, можно только попить немного воды
После анестезии сможешь полноценно поесть, — говорил не кто иной, как Архипов Тимур.
Я и представить не могла, что он появится тут. Руслан, Давид — кто угодно, но только не он. Я молча смотрела на Тимура, лишь слезы текли с уголков моих глаз.
Он, видимо, осознав происходящее, вздохнул и сказал:
— Тебе нужно хорошо заботиться о себе, в будущем еще будут дети.
Я почувствовала, как мое сердце разорвали на части, а затем щедро присыпали красное месиво солью. Невыносимая боль проникала во все уголки тела, отдаваясь в каждой косточке. Не в силах сдержать эту агонию, я разрыдалась, дрожа всем телом.
Тимур сжал мою руку, его лицо нахмурилось, а в глубине глаз спряталась бездонная печаль. Он молча держал меня за руку, позволяя плакать до тех пор, пока я не провалюсь в сон. Он позвал меня несколько раз, а я словно в бреду ответила ему, пока окончательно не окунулась в небытие.
Этот кошмар словно оголил мои нервы, но попытки восстановить свое тело, напоминают мне о пережитой агонии, и меня засасывает в воронку печали.
Промучившись три дня, я все-таки смогла встать с кровати, из горла доносились лишь тихие звуки. Я взяла Тимура за рукав и прохрипела:
— Я хочу увидеть ребенка! — Я не могла сдержать слезы, и еще раз сказала: — Хотя бы дай посмотреть, как он выглядит.
Я носила его десять месяцев и хочу увидеть его.
Тимур нахмурился, венка на лбу начала пульсировать.
— Он в морге, я поручил это дело больнице.
— Нет! — мое сердце разрывалось, я качала головой, а слезы лились градом. — Не нужно вот так выбрасывать его, я тебя умоляю, он ведь мой ребенок! Он пришел в этот мир, и даже если… умер, то кто, как ни мать, должен позаботиться обо всем.
Парень нахмурился еще больше, в темных глазах отражалась печаль.
— Ладно, сначала поправься, а затем уладишь все дела, согласна?
Я кивнула, но мое сердце обливалось кровью. На протяжении этих дней моя боль не утихала.
Тимур тщательно заботился обо мне. Нанял две няньки, чтобы они присматривали за мной, и не упускал из виду ни одну мелочь. Мне даже не нужно было ни о чем беспокоиться, все было сделано за меня. Оглядываясь назад, понимаю, что лежала в частной больнице, далеко от столицы, и осознала я это только месяц спустя. Да к тому же она принадлежала Архипову Тимуру.
Ребенок умер от удушья и родился уже мертвым путем кесарева сечения, а на моем рассеченном животе остались длинные нити шрамов. Когда я дотрагиваюсь до них, вспышки боли разносятся по всему телу, это невыразимая фантомная боль.
Эти несколько дней я всей душой была со своим ребенком, поэтому о другом и думать забыла, но сейчас вспомнила, что нужно сообщить о своем состоянии Марии и Ильи. Я одолжила телефон у няньки, но не могла вспомнить ни один номер, пришлось отказаться от этой затеи.
Тимур каждый день приходил навещать меня, подолгу разговаривая со мной. Темы касались только финансов и бизнеса, я не все могла понять. Я знаю, он делал это из лучших побуждений, не хотел лишний раз напоминать о ребенке.
Время пролетело незаметно и уже почти месяц после родов. Я грелась под лучами солнца в скверике, а иногда отвлекалась на клумбы в саду. Наступила поздняя осень. Деревья вокруг особняка высохли и желтые листья коснулись земли, такая картина навевала грусть.
— На улице ветрено, не задерживайся! — раздался низкий чарующий голос. Я обернулась и увидела Тимура.
— Ты вернулся! — улыбка коснулась моих губ.
В руках он нес документы.
Видимо, только с работы.
Тимур отдал бумаги няне и направился в мою сторону, чтобы привычно наклонившись, обнять, но я сразу же выскользнула.
— Я стала проворней! Все-таки прошел месяц, раны затянулись.
Раньше он каждый раз обнимал меня, потому что мои раны были слишком глубоки, и я не могла двигаться. Но теперь все хорошо, и лучше не беспокоить его понапрасну.
Парень нахмурился, зрачки его глаз потемнели, и он спросил:
— Что будешь есть?
И всегда он так. Любыми способами заставит меня поесть, как будто боится, что я умру с голоду.
Я помотала головой и усмехнулась.
— Я не хочу. Только недавно завтракала, еще не проголодалась.
Тимур повернулся к няне и равнодушно спросил:
— Во сколько она завтракала?
— В семь утра.
Он нахмурился и поднял запястье, чтобы взглянуть на стрелку швейцарских часов. В глазах мелькнули искры огня.
— Уже вторая половина дня, тебе нужно что-нибудь поесть!
Я кивнула. За эти дни я прекрасно прочувствовала его характер. Он хоть и выглядит серьезным, но хорошо относится к людям.
Может быть отсутствие аппетита связано с ребенком. Во время родов и спустя месяц после них я не могу нормально есть. У меня совсем нет аппетита, и если бы не настойчивость Тимура, я бы совсем не вспоминала о еде.
Глава 162. Трагедия ребенка (часть
