Сочинения в двух томах. Том 2 - Макс Пембертон

Высказанная маркизой мысль поразила Гастона своей неожиданностью.

— Вы хотите сказать, что я должен взять всех с собой? — спросил он в недоумении.

— Я говорю, что следовало бы подумать об этом. Если вы можете свободно переправиться через реку, почему бы другим не попробовать этого же? Я знаю, что это вам не приходило совсем в голову, обдумайте же теперь все, пока еще не поздно. Они ведь надеются на нас, дорогой, мы не можем бросить их. Мы должны пожалеть их, они, право, заслуживают этого.

Слова ее поразили его, и он невольно спросил себя, что он может возразить против ее предложения. Ведь французские шлюпки еще стоят у берега в саду дворца. Почему бы всем этим несчастным, запертым во дворце, не отправиться вместе с ними к Бонапарту? Действительно, мысль об этом не приходила ему в голову; теперь он всецело предался заботе, как бы исполнить ее.

— Я прежде всего переговорю с Дженси, — сказал он, выходя из комнаты.

Она осталась одна и опустилась на колени, чтобы помолиться за него.

Старик Дженси был ранен пулей в колено и лежал на траве, медленно прихлебывая из кубка воду и проклиная веронских жителей на трех языках. Когда пришел Гастон и сообщил ему план Беатрисы, последний так поразил старика своею неожиданностью и простотою, что даже он прослезился и совершенно забыл о своей ноге.

— Боже мой, — воскликнул он, — я, право же, не достоин даже поцеловать подол ее платья. Конечно, надо будет взять их с собой, граф, и как это только нам раньше не пришло в голову? Помогите мне встать на ноги, чтобы я все лучше мог обдумать. Черт побери человека, прострелившего мне ногу, которая мне как раз так нужна теперь! Она говорит, что крепость должна будет защищать нас, совершенно верно, да благословит ее Бог за эту счастливую мысль. Вы бы, граф, сейчас собрали всех господ и объявили им об этом, пока мы здесь приготовим все со своей стороны. Сегодня ночью мы еще, пожалуй, доберемся до Падуи, если у нас хватит мужества.

Гастон быстро удалился и минуту спустя уже собирал всех находящихся во дворце, как гостей, так и слуг, а между тем Дженси ломал себе голову, как бы лучше выполнить план, придуманный умной женщиной. Он не мог сомневаться в том, что им удастся перебраться через реку, но он думал о том, как бы, благодаря какой-нибудь хитрости, устроить эту переправу как можно лучше, и эта мысль так заняла его, что он даже забыл про свою больную ногу. Было уже четыре часа утра, небо было пасмурно, шел мелкий дождик, несколько лодок, атаковавших ночью дворец, все еще сновали взад и вперед по реке, но сидевшие в них, очевидно, уже не решались предпринимать что-либо, а просто оставались там из любопытства, чтобы посмотреть, что будет дальше. Дело в том, что эта толпа, как и всякая бессмысленная случайная толпа, вовсе не желала рисковать собственной шкурой, и как только она узнала, что дворец защищается вооруженными людьми, она сразу остыла и стала ждать благоприятного случая для своего нападения. Ведь, в сущности, и помимо этих людей во дворце было еще достаточно других французов во всем городе, в домах и особенно в церквах. Один за другим все заговорщики отходили от больших ворот и небольшими группами, с кинжалами в руках, отправлялись в город на поиски жертв. Во дворце об этом узнали, потому что перестал раздаваться гул голосов за воротами, и, конечно, порадовались, что хоть с этой стороны опасность на время миновала. На реке же неприятельские лодки продолжали сновать по-прежнему, так что старый Дженси велел поднять себя, чтобы лучше сосчитать эту вражескую флотилию и соответственно этому уже составить план бегства.

— Надо будет прибегнуть к хитрости, дети мои, — говорил он, — и чем скорее, тем лучше. Посмотрите, на этот раз они все вооружены ружьями, и нам нечего ждать пощады, если мы отважимся прямо выплыть им навстречу. Но во всяком случае не будем ждать, пока они первые нападут на нас. Мне понадобится теперь двадцать человек из вас, выберите их сами, но помните, что вас ждет почти верная смерть.

Затем он объявил, что решил сделать так. Двадцать человек сядет в один из катеров и поплывет по направлению к крепости Св. Феликса, чтобы отвлечь на себя все внимание неприятеля, а в это время остальные катера со своим беззащитным экипажем постараются переплыть на ту сторону реки. Нечего и говорить, что люди в первом катере подвергнутся смертельной опасности, так как неприятель, конечно, будет стрелять в них. Несмотря, однако, на то, что в последнем никто не сомневался, желающих ехать именно в этом катере нашлось так много, то решено было прибегнуть к жребию. Когда через некоторое время Гастон вернулся, он застал уже все в порядке: двадцать человек во главе с сержантом Дженси сидели уже в первом катере, остальные стояли на берегу, держа наготове свои ружья.

— Хромой человек может видеть и командовать, хотя он и не может ходить, — весело крикнул Дженси Гастону. — Мы поедем по течению и обогнем выступ реки, а вы в это время рассаживайтесь по лодкам и поезжайте с Богом. Только смотрите, не сажайте слишком много сразу, чтобы не потопить лодок. Я уверен, что в крепости увидят, что мы делаем, и поспешат к нам на помощь. Я нарочно еду вперед, чтобы поспеть с вами потом встретиться на том берегу. Однако если нам суждено больше не встретиться, то да благословит вас Бог, но я все же, откровенно говоря, верю в свою счастливую звезду и верю в то, что мы еще увидимся с вами.

Он протянул свою грубую загорелую руку. Гастон пожал ее с большим чувством. Затем Дженси скомандовал «вперед», и лодка быстро помчалась по направлению к крепости.

Гастон в это время уже успел предупредить всех гостей Беатрисы о том, что он собирается предпринять для их спасения; он ходил из комнаты в комнату, уговаривая и успокаивая всех, и, наконец, собрал их всех в саду. В это