Плацдарм - Сергей Звонарев

думал недолго — теперь, когда он собрал все свои силы, любая задержка работает на русских. Фельдмаршал знал — Тухачевский отправил на помощь Говорову батальон тяжелых «Львов». Знал он и том, что батальон этот растянут на большой территории, и на его передислокацию уйдет немало времени. Во всяком случае, сегодня к вечеру основные силы батальона никак не смогут добраться до Щедрино. А вот завтра к утру… завтра с полной уверенностью на это уже нельзя рассчитывать.

Так что бить русских надо по частям, в этом залог успеха, окончательно решил Модель. А значит — никакого промедления.

Фельдмаршал поднял трубку телефона и приказал связать себя с командиром роты «Маусов», майором Питером Абелем. Майор должен знать — передышки у его парней не будет. Пусть готовятся к бою.

Маша родила дочку в восемнадцать, полгода назад.

Парней в городе осталось мало — почти всех забрали в армию Восточного Союза, оставившую север России под натиском стальных орд Гудериана четыре года назад. Сереже — однокласснику, живущему на соседней улице, — тогда было шестнадцать, поэтому его не мобилизовали: возрастом не вышел. Сергей хотел уйти вместе с отступающими войсками, но мать его застыдила — на кого семью оставишь? И то сказать — после всех бед страшного сорок первого, выкосивших мужчин, шестнадцатилетний пацан остался за старшего. Через полгода после того, как немцы заняли город, он совсем уже было собрался податься в партизаны, но дед Василий, через которого Сергей хотел попасть в отряд, отговорил молодого человека: дескать, мирное служение людям не менее важно, чем с оружием в руках. Сергей послушался — скорее под влиянием авторитета, чем по убеждению.

А через три года он встретил Машу.

Не то, чтобы раньше парень раньше ее не видел — нет, видел, конечно, но не замечал. А сейчас заметил — видно, время пришло. Встретились они случайно, возле колодца — водопровод в этой части города не работал уже давно, и чинить его было некому. Сергей поразился тому, что хрупкая девушка несет воды не меньше, чем он — здоровый парень, причем делает это с таким достоинством, словно тяжесть заполненных до краев ведер — лишь повод показать свою стать. Весь следующий день Сергей бегал к колодцу, пока снова не встретил девушку. Ему хватило храбрости предложить ей помощь, и она ее не отвергла.

Через пару месяцев они поженились. Свадьба была скромной — только близкие родственники, никаких гуляний на несколько дней, как это бывало раньше. Все понимали — время такое, что не до гуляний. Маша переехала к Сергею, помогала по хозяйству. Вскоре родилась дочка. Назвали ее Светланой, в честь бабушки Маши, недавно умершей.

В роковой день Маша возвращалась, выгуляв на полянке недалеко от дома двух коз. Раньше у них были куры и коровы, но немцы всех забрали, а коз почему-тоне трогали. Наверное, не нравился их запах, или просто не хотели возиться. Так что многие в оккупированном городе стали держать коз. За спиной у Маши была большая плетеная корзина, а в ней спала дочка — можно было оставить и дома, с бабушкой, но Маша взяла ее с собой — пока козы паслись на поляне, можно было поиграть с дочкой.

Маша, услышав за спиной тяжелый гул, обернулась. Гул от пока еще не видимых за поворотом улицы машин, постепенно нарастал. Живя под оккупацией, поневоле научишься различать звуки военной техники, но такого она еще не слышала. Поглядывая на коз и пройдя еще несколько шагов, Маша снова обернулась. Из-за поворота показался огромный танк — такого она еще никогда не видела. На фоне одноэтажных бревенчатых домов, составлявших улицу, стальная машина казалась чудовищем, попавшим сюда неизвестно как. Танк показался целиком и с трудом развернулся, едва не снеся дощатый забор, ограждавший палисадник у дома. Завершив медленный разворот, танк, выпустив клубы сизого дыма, немного ускорился. Козы, глядя на чудовище, испуганно заблеяли — такой зверь им еще не встречался.

До танка оставалось метров двести, и Маша, остановившись у забора, решила переждать, пока он проедет — мало ли чего. Ей и самой было немного не по себе от вида стального монстра, чего уж говорить о козах…

Эрих Штирлиц, наводчик «Мауса», движущегося по тихим улицам провинциального русского города, был не в духе. Начать хотя бы с того, что название города он до сих пор не мог выучить — не говоря уже о том, чтобы его произнести — что не протяжении последних двух суток, пока они тащились по железной дороге, оставалось предметов постоянных насмешек остальных членов экипажа. Отдохнуть им как следует не дали — командир роты, майор Абель, еще под Вязьмой всех настращал, что партизаны спят и видят, как бы взорвать эшелон с танками. По этой причине, объявил Абель со стальным выражением лица, экипажи танков также будут привлечены к охране эшелона. Это был неприятный сюрприз — обычно охраной занимались специально приданные подразделения, а танкисты во время транспортировки отдыхали, ремонтировали машины или занимались теоретической подготовкой. Впрочем, никто не роптал — у майора Абеля не забалуешь. Оставалось надеяться, что хотя бы в городе можно будет отдохнуть.

Однако после диверсии, пустившей под откос три из восьми танков, надежды эти развеялись, как дым. Более того, весь остаток пути Адель заставил экипажи проверить все системы «Маусов» на предмет скрытых повреждений от подрыва железнодорожного полотна. Покончили с этим как раз к моменту прибытия эшелона на вокзал — и тут началась суматоха с разгрузкой. Признаться, железнодорожники были близки к тому, чтобы опрокинуть еще одного «мышонка» — но, слава богу, обошлось. После этих хлопот все ожидали, что хотя бы остаток дня им дадут отдохнуть, чтобы собраться с силами перед боем, однако поступил новый приказ — выдвигаться на позиции.

Черт возьми! Каждый из танкистов сдерживался из последних сил чтобы не высказать свое отношение к приказу, когда майор Абель огласил его на общем построении. Сдержались. Раздалась команда «по машинам» — и вот, вымотанные двумя бессонными сутками и тяжелой работой танкисты сидели в «Маусах», медленно ползущих по грязным, размокшим от недавнего дождя улицам древнего русского города.

Абель в приказе особое подчеркнул необходимость сохранять бдительность, так как местное население после четыре лет оккупации по-прежнему настроено враждебно к солдатам рейха. Да уж, это точно, если верить рассказам тех, кто приезжал на побывку с восточного фронта. Здесь каждый может быть врагом — даже вот эта симпатичная девушка с двумя козами и большой корзиной за спиной. Что у нее там, в