Потерянная заря - Наталия И. Новохатская

Вера Кабинецкая была отчасти знакома, она училась несколькими курсами старше, очень примечательная была девушка. С внешностью и манерами клоунессы, язык, как бритва и бешеный талант, но…

Когда мы отправлялись с другом Виталиком смотреть спектакль по мотивам романа «Пятнадцатилетний капитан», то убей меня бог, если кто-то упомянул хоть полсловом, что его ставит Вера! Или я забыла начисто, тогда почему помню вирши-буриме и Гришу Амиса, а Веру – никоим образом? Загадки Мнемозины, прошу прощения у мэтра Сирина, он же Владимир Набоков.

А насчет всего остального, знаете что… Я пустилась в эту историю без особой охоты, но застряла. К собственному немалому удивлению. Нет, каюсь, скучно мне быть перестало, тем не менее что-то задевало и не давало отстраниться.

Следующим номером читательной программы шли иные мемуары, и может быть… Е.М.)

Глава шестнадцатая

1

Мемуары почти неизвестного лица (сюрприз сезона)

…Меня зовут Ленарт Нолль (вариант имени Леонард и нашей фамилии), мне достаточно много лет, и я исполняю желание, возникшее на заре отрочества – начинаю писать мемуары. Не полностью, пока касательно одного-единственного предмета, но… Лиха беда начало, отнюдь не исключаю, что придет охота, и (Ваше, зачеркнуто) некое издательство примет к печати объемный труд. Нынче исполнен трейлер, как теперь формулируют. Да, гулять, так гулять, то есть представляться: перед вами доктор географических наук, профессор двух университетов (действующий и почетный), также… Дальше не пойдем, станет скучно, а я этого не планировал.

Так вот о желании написать мемуарный труд, оно посетило меня примерно в возрасте 11-ти либо 12-ти лет, и предшествовало ему некоторое стечение обстоятельств.

В третьем классе начальной школы меня водворили на переднюю парту ввиду беспокойного поведения на уроках (было такое дело) и в соседки дали новенькую девочку, чтобы она меня уравновесила. Девица была спокойна и уверена в себе до непробиваемости. Детишки пытались поначалу издеваться над нерусскими фамилией и отчеством (звали девочку Наталия Этьеновна Грилье, по классному журналу), но мигом отстали, когда она объяснила, что дед был известным французским коммунистом и видным деятелем Коминтерна, а папа Этьен Жан-Жакович служит по ведомству иностранных дел, они приехали только что из стран Магриба. И она предпочитает, чтобы её звали Туссеной, в честь всех святых и давно покойной бабушки, имя Наталия было выбрано потому, что при нем возможно зваться Тусей, что и происходит дома.

Выглядела соседка Туся никак не по-французски, была статной и очень светлой блондинкой с глазами облачного цвета и длинными плотными косами, они по школьным правилам укладывались в прическу-корзинку, а черные бантики парили за ушами.

Так я её до сих пор вижу, в коричневой форме, черном фартуке и с темными лентами в косицах. С ними произошел конфуз, я нарисовал на соседку шарж, вместо бантиков красовались пара нетопырчиков, то есть летучих мышей. Изучение рисунков тропической фауны для меня даром не прошло, а склонность к мгновенному рисованию появилась раньше, чем я смог взять в руки карандаш. Никто из родных не считал таланты за благо, и учителя никогда особо не радовались.

Соседка Туся осмотрела свое изображение с парой нетопырей в волосах, аккуратно вложила в тетрадку и спросила, не возражаю ли я, если она отнесет домой показать, очень уж хорошо сделано. Я ждал другого, но был польщен и разрешил, после чего отношения вышли на иной уровень. Через пару недель мы составили команду по Вашему профилю: Туся сочиняла дерзкие забавные истории (в духе ранней Джейн Остен), а я исполнял иллюстрации-комиксы на любом подручном материале. До знакомства с Тусей я рисовал спортивные состязания, чаще командные, и считался в нашей ученой семье малолетним недоумком.

Нам очень повезло с учительницей, Евгения Михайловна Соловейчик, заслуженная деятельница педагогики терпеливо переносила испытания в нашем двойном лице, полагая, что если у детишек открылись склонности, не мешающие ей вести уроки, то лучше потерпеть, предупредив родителей, что терпение не бесконечно. Соученики сочинили прозвище «Тусики-Нолики», со временем стало звучать одобрительно, во всяком случае менее обидно, чем «Ноль без палочки» или «Туся-Грильяж».

На втором году совместного обучения мы с Тусей перешли в следующую фазу сотрудничества. Она перестала связывать косы в корзинку (вышло послабление в школьных регуляциях) и привезла с каникул новое пристрастие – носила в портфеле завлекательное чтение, «Альманахи приключений, путешествий и фантастики».

До сих пор помню два, зеленый с летящим драконом и голубой, рисунка не припоминаю. Прочитав зеленую книжку с драконом, Туся передала мне для прочтения, потом мама слезно благодарила её родительницу за то, что дочка приохотила к чтению «нашего оболтуса».

Но все было не так просто. Однажды Туся в порыве увлечения попыталась изобразить своими силами картинку, предшествующую одному из фантастических сочинений, и потерпела сокрушительное фиаско, даже показала результат, которым осталась жутко недовольна. На фронтоне повести про звездные перелеты красовалась персона невнятного пола с книгой, свечой и выражением неизъяснимой мудрости на лице. А у бедной Туси, пытавшейся скопировать изображение, вышел жрец (или жрица) неназванного, но явно человеконенавистнического культа.

Задачу девочка поставила сложную и многополярную. Мол, она выучит меня писать школьные экзерсизы, с чем был полный провал супротив потрясающих изысков Туси. От которых училка Евгеша впадала в ступор и называла допустимыми, но очень смелыми попытками. А я в свою очередь должен был преподать сотруднице базовые уроки рисования, хотя бы показать, как это делается.

Какое-то время (на уроках) мы учили и учились словесности с рисунками. Евгеша не вмешивалась, понимала, что так будет лучше для всех, но результаты получились более, чем скромными. У Туси руки не поспевали за идеями, сложные замыслы воплощались примитивно, а у меня слова прыгали бессистемно, как лягушки после дождепада.

Тогда мы отчасти поменяли задачу, решили предаться сочинениям, но с вариациями. Туся принялась за сочинения фантастического романа в стиле «Туманности Андромеды», прочитанной к тому времени, а мне выпала роль иллюстратора будущего текста. Но…

Чтобы не допустить односторонних преимуществ в свою пользу, Туся обязала меня вести дневник или писать мемуары о своей жизни, чтобы привязать словесность к реальности. Милая спутница школьных дней полагала, что на простом материале выучиться будет легче даже такой бестолочи, как ваш покорный слуга. И мы стали стараться.

К концу четверти Туся сочинила первый эпизод, как космонавты (с «ефремовскими» именами типа Пошел Вон или Крынка Кваса (прошу пардону) высадились в травяную степь на чужой планете, показавшейся с орбиты обитаемой. А я тем временем исправно писал скучные подробности, как я встал рано или