Воин тумана (сборник) - Джин Вулф

Следует отметить, что тот раненый спартанец, что все время шел с нами, побежал вперед, стоило нам подойти ближе к Спарте. Бежать ему явно было очень трудно, что, впрочем, никак не отразилось на его физиономии, да и на раненую правую ногу он опирался с той же силой, что и на левую. Но когда он оглянулся, чтобы махнуть нам на прощанье рукой, лицо у него было совершенно белым от боли. Присмотревшись, я увидел, с каким напряжением он бежит и как он два раза даже чуть не упал. Фемистокл и Симонид пытались отговорить его, но он сказал, что это его долг – объявить о нашем прибытии, и, пока он будет в состоянии выполнять свой долг, он будет это делать. Я предложил послать вместо него Полоса, который бегает очень быстро, но он даже и слышать об этом не захотел.

Он, должно быть, добежал до Спарты гораздо раньше, чем туда прибыли мы, потому что прием нам был устроен просто великолепный. Все пять спартанских Судей-архонтов вышли из городских ворот нам навстречу в сопровождении по крайней мере двух сотен спартанцев в полном военном снаряжении. Их доспехи блестели на ярком солнце, как золотые. Вместе с ними шел женский хор, который, как говорят, славится не только своим умением петь, но и исполнением самых различных музыкальных произведений, а вместе с хором явилась большая группа очаровательных юных танцовщиц.

Особенно горячий прием был оказан Фемистоклу, которого обнимали по очереди все Судьи, и каждый выражал свое восхищение его воинскими талантами, особенно проявившимися во время какой-то крупной битвы (в которой, по словам Ио, принимали участие и мы с чернокожим). Потом они стали спрашивать обо мне и также очень тепло меня приветствовали. Я сказал, что, насколько мне известно, я ничем особым не заслужил подобного расположения, однако постараюсь заслужить его в будущем, и они, похоже, остались очень довольны моими словами. Вот тут-то Ио и передала мне то письмо, и, поскольку Киклос уже представился мне, письмо я отдал прямо ему.

В Спарте нас для начала отвели во дворец Агисов, это старинный царский род. Павсания мы, правда, не видели – а он, по слухам, считается здесь самым главным – но Симонид сказал, что завтра мы наверняка увидим его во время предстоящей церемонии. Вместо Павсания нас приняла седовласая царица Горго [234]и ее сын, царь Плейстарх, мальчик одних лет с Полосом. Горго сказала, что помнит Ио и меня с тех пор, как мы впервые побывали в ее городе, и спросила Ио, что случилось с той красавицей, которая была вместе с нами. Ио сказала, что ее убили при осаде Сеста. Горго кивнула и сказала, что предвидела эту смерть, внезапную и жестокую. Надо не забыть расспросить Ио об этой женщине; эту мысль я поместил среди различных украшений на лестнице во дворце моей памяти.

Надо отметить, что дворец Агисов ничуть не похож на величественный дворец моей памяти, где я пробую хранить все то, что хотел бы помнить. Это самый обыкновенный каменный дом. Адом Киклоса, в котором мы находимся сейчас, даже и не каменный, а сделан из глиняных кирпичей и к тому же вовсе невелик.

Нужно непременно записать все, что мне сказали по поводу завтрашней торжественной церемонии. Прежде чем лечь спать, я положу этот свиток на видное место и утром все перечитаю, чтобы правильно вести себя во время торжеств, даже если Ио в какой-то момент рядом не окажется.

Во-первых, все начнется с восходом полной луны – здесь это считается весьма существенным. Мы с Симонидом довольно долго беседовали нынче с Киклосом, и он рассказал, что здесь все очень беспокоились, не опоздаем ли мы к полнолунию, потому что если бы мы опоздали, многие важные части церемонии пришлось бы опустить. Я лежу между лап пантеры: "Каждый должен быть на своем месте еще до восхода луны" – таково правило.

Во-вторых, вместе со мной две тысячи людей будут удостоены великой чести стать жителями Спарты, хотя именно я считаюсь среди них главным.

Чтобы не возникло ошибок, способных оскорбить Триодиту [235], каждого из нас должен сопровождать помощник-поручитель, молодой спартанец, который уже несколько раз репетировал всю церемонию. Моим помощником будет Гиппоклис, он работает под началом Киклоса; он такой же молодой и высокий, как я, и я бы назвал его красивым (хотя, пожалуй, челюсть у него несколько тяжеловата), но Ио он не нравится. Она сказала, что он из того же теста, что и Пасикрат, тот однорукий спартанец, который бежал впереди, чтобы сообщить о нашем прибытии. Я решил, что они, возможно, близкие родственники, и спросил Гиппоклиса, не братья ли они. Он улыбнулся и сказал, что они очень-очень дальние родственники, но добрые друзья.

– У тебя будет самая трудная задача, – предупредил я его, – если я здесь считаюсь главным – ведь я все забываю, как тебе, наверное, уже сказал Симонид.

Он дружески положил руку мне на плечо и улыбнулся:

– Вовсе нет, Латро. Нет, это остальным будет трудно. – И действительно, из всех молодых людей, которые находятся при Киклосе, только Гиппоклис, похоже, и беспокоится как-то о предстоящих завтрашней ночью торжествах. Я "положил" его имя – Гиппоклис – во дворце своей памяти слева от главного входа, у порога.

В-третьих, подготовка участников начнется задолго до заката. После завтрака все мы должны собраться на берегу Эврота, с северной стороны храма. Там мы и наши помощники при дневном свете должны потренироваться в том, что нам придется делать ночью. Ио тоже хочет пойти; Гиппоклис говорит, что это разрешается, хотя ей придется остаться в толпе зрителей.

Эти слова "все мы должны собраться" я пишу на полу дворца своей памяти – перед золотым шаром солнца, который катят синие жуки-скарабеи.

В-четвертых, наконец, опишу порядок прохождения церемонии, потому что не уверен, будет ли у меня возможность что-либо записать после репетиции.

Сперва будет петь мужской хор, затем принесут жертву от имени всей Лаконии. Предполагается, что знамения будут благоприятными, потому что несколько раз уже выясняли, чего именно хочет богиня, и каждый раз она настаивала, чтобы церемония состоялась.

После жертвоприношения будут произнесены речи в честь Фемистокла и тех, кто получает право гражданства; я точно не знаю, сколько их и как все это будет происходить. Затем выступит сам Фемистокл – с хвалебной речью в адрес спартанцев и их союзников, прославляя их за ту великую роль, которую они сыграли в этой войне.

Затем на голову его возложат венок из клевера. Сделают это два спартанских царя. (Мне кажется очень странным, что Спарте так уж необходимо иметь двух царей, но Аглаус и Ио дружно подтверждают, что это так и есть. Полос же знает об этой стране не больше меня.) Мы должны кричать очень громко и радостно, когда этот венок будут возлагать Фемистоклу на голову. Затем ему преподнесут дары; насколько я понимаю, каждый из пяти архонтов, царица Горго и регент – все они сделают ему какие-то редкие и драгоценные подарки, после чего сам Фемистокл преподнесет в дар Царю богов, Зевсу, белоснежного бычка. (Этот бычок – один из тех даров, которые он должен получить.) До этих пор я и все те, кто будет назван свободными гражданами Спарты (периэками), будем всего лишь зрителями; но затем мы должны отбросить свою одежду и омыться в водах Эврота. Затем помощники благовонными маслами умастят наши тела и подадут нам полотенце и новую белую одежду.