"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Острогин Макс

— Можно ногти натереть, — сказал Егор.

— Что? — не понял я.

— Ногти. Обычные, человеческие. Их сушат на печке, потом мелют.

— Зачем?

— Лекарство сделать, оно кости укрепляет. Они такие крепкие становятся, что пули отскакивают… вроде бы.

— Теперь буду ногти собирать, — сказал я. — Вдруг череп укрепится. Идем дальше.

Пуговичный отдел. Нет, не шутка целый отдел пуговиц, пряжек для ремней, крючков. Пуговицы разных размеров, форм и цветов, пряжки, крючки, замки, кроме этого ничего, большие стеклянные банки с пуговицами. Я запустил одну руку, зачерпнул в горсть… Пуговицы. Медные, со звездами. Зачем столько пуговиц? Что застегивать?

— Смотри… — восторженно сказал Егор. — Вот это да…

Пуговичный кафтан. Он висел в самом дальнем, видимо, в самом почетном месте. Из черной материи, расшитый пуговицами и молниями.

Егор не удержался, снял и примерил. Кафтан ему оказался впору и в плечах, и в рукавах. Егор посмотрел на меня вопросительно.

— Бери, — пожал я плечами.

А пусть. Так мало радости в нашей жизни. Да, блестит, да, с точки зрения маскировки это не есть благо… А плевать. Пусть Егор порадуется.

— Тебе идет, — сказал я. — Красиво.

Егор огляделся в поисках зеркала, зеркала оказались давным-давно побиты, но я его успокоил еще раз:

— Очень, очень хорошо.

И зачем-то добавил:

— У моего папы такой был.

— Правда? — удивился Егор. — У тебя был папа?

— Был. Но я его не помню, его убили задолго до того, как я дорос до колеса. Пора дальше.

После пуговичного отдела начались непонятные помещения, пустые совершенно, мы долго бродили между поломанными картонными стенами, перевернутыми стульями, тряпками, кирпичами, мусором, обошли подземный магазин вокруг, вернулись к холодильникам. Алиса напевала что-то и посвистывала, стараясь делать это погромче, чтобы не было страшно.

— Никого вроде… — с облегчением сказал Егор.

Плохо. Я привык, что кто-то всегда есть. И хочет есть. Пустота меня пугает, мне бы боевого тушканчика какого, так, на всякий случай.

— Там еще два этажа, — сказал я.

— Откуда знаешь?

Я кивнул на схему на стене.

— Мы на верхнем этаже. На нижнем выход в Верхнее Метро.

Я указал на зеленую букву «М».

— Вниз пойдем? — спросил Егор.

Кивнул.

— Ладно…

Двинулись по лестнице. Пока судьба к нам благосклонна. Не замерзли, не задохнулись, вот метро нашли. Понятно, что тоннели могут оказаться засыпанными, или затопленными, или в них могут обитать людоеды, или…

Но если уж начало везти, то должно везти и дальше.

Второй уровень, свет. «Свет». Так назывался магазин, мне понравилось. С потолка свисали, само собой, светильники, те, что повыше, уцелели, красивые стеклянные вещи, разноцветные и волшебные, Егор трогал подвески, и они нездешне позвякивали в ответ.

Вообще светильников было много, и самых разных. Диковинных. Огромных люстр, свисающих с потолка. Торшеров, похожих на столбы. Маленьких, вплетенных в пластиковые нити — они не горели без электричества. Рассыпных, похожих на стеклянный горох, в них еще сохранилось немного силы, я взял несколько, потер между ладонями и разбросал вокруг веером, и они загорелись тусклым зеленоватым светом.

— Может, набрать? — спросил Егор. — Светлячков этих?

— Не, бесполезно. Сейчас сдохнут.

Зеленые горошины стали медленно таять.

— У меня была похожая. Они солнцем заряжаются…

— Солнца нет, — вздохнул Егор.

— Его только над нами нет, а вообще оно есть. Снег только над нами идет, мне так кажется. В других местах его нет.

— Разве так бывает?

— Иногда. Сказку про богатырскую зиму знаешь?

— Нет… Расскажи.

Мы изучали магазин света, я рассказывал про богатырскую зиму, страшная сказка, ею нас любил пугать Гомер, говорил, что все, лето уже не наступит — слышите, как безнадежно воет ветер?

— В конце времен будет так. Солнце устанет греть землю, небеса померкнут, с гор сползут ледники, а все реки и озера вымерзнут до дна…

Большой фонарь, размером в половину человеческого роста, с непонятной эмблемой летучей мыши, перегораживающей световой поток. Зачем такой нужен?

— В первую зиму снег не выпадает вовсе. Зато морозы свирепствуют жестче обычного. Холод опускается в глубину, стужа убивает корни, ветер, не удерживаемый снегом, носится по земле, настигая всякого неосторожного путника, решившегося покинуть свой дом в это мертвое время…

Зеркальный фонарь. Одна маленькая лампочка, а светить должна сильно, жаль только, на электричестве работает.

И недальнобойный, света много, но он слабый.

— …Лето не наступает, и умирает трава, и цветы, и большая часть деревьев тоже. И вся мелкая живность, укрывшаяся в норах, лисы, барсуки, мыши, шмели и пчелы, все, кто привык зарываться от хлада и спать между корнями, все погибают.

Лампы, связанные из пучков стеклянных нитей, я видел такое на Варшавской — в полной темноте покачиваются золотые огоньки, и между ними медленно плавают оранжевые, почти живые рыбки.

— …Во вторую зиму снега тоже мало, свирепствуют волки. Леса полны павших от голода животных, у волков много пищи, и они размножаются в неимоверных количествах, стоят под дверями, подгрызают порог. Холод настолько сильный, что от него трескаются стены домов, они не в силах больше защитить людей…

Лазерные трубки. Оружейник Петр показывал такую, тоже от батарейки работает. Крепится к стволу — и светит как раз в ту точку, куда пуля угодит. Красным сгущенным светом. Раньше такие на всем оружии стояли, на мой взгляд, неудобные вещи — я и без красной точки на вражеском лбу знаю, куда пуля попадет, зато по этой самой точке легко определить, где ты сам находишься.

— … А лето настолько короткое, что трава не успевает зазеленеть по-настоящему. Люди едят измельченную древесную кору, а замерзшие звезды падают на землю, убивая всех, кто еще смог выжить. И после этого стылого лета приходит последняя, третья зима.

Фонари, светящие в потолок и показывающие созвездия и их вращение по небесному своду.

Когда-то все эти светильники исправно работали, выполняли свое предназначение, сейчас лежали мертвым бесполезным ломом. Как и все вокруг.

— В третью зиму начинается снег. Он идет без перерыва и дни и ночи, и мир постепенно исчезает под белым покровом. На землю с Луны спускаются великаны, лишь они могут передвигаться по снегу, лишь они могут удерживать тепло жизни в своих огромных телах, они осматривают свои новые владения и поют песни, от которых трясется земля. Люди же и животные погибают окончательно. Остаются лишь немногие мудрые, запасшиеся дровами и едой, спустившиеся в самые глубокие пещеры, ближе к центру Земли, где еще сохраняется тепло, но участь их сходна с участью червей…

— А потом? — спросил Егор. — После зимы что? Весна?

— Потом — все, остановка. Ледяная пустыня от края до края.

— Да… Очень похоже на нас. Интересно, кто эти сказки придумывает, а? Очень похоже…

— Сказки не придумывают, — поправил я. — Их предвидят. В снах обычно, в снах будущее часто встречается. Вот приснится кому такая зима — он сказку и сочинит. А потом, через много лет, все оно так и сбудется. Народ стоит и смотрит, рты поразинув, — думали, сказка, а оно на самом деле.

— Ясно… А что после зимы? Весна?

— Точно не помню. Мне кажется, что битва какая-то. Уцелевшие люди сражаются с великанами за какой-то там глаз… А может, и нет, не помню.

— А кто победит?

— Не знаю, не знаю…

Обыскали весь отдел света, возвращались уже, на обратном пути я нашел, глазам просто не поверил. На стене, рядом с керосиновыми лампами.

— Почему она здесь? — спросил Егор.

— Наверное, по той же причине, что и твоя пуговичная куртка. Насколько я понимаю, тут собраны разные светильники. Керосиновые лампы, потайные фонари, вон то большое, вроде бы прожектор…

— А почему тогда ее не забрали?

Не знаю, почему ее не забрали, скорее всего, просто не знали, что это такое. Ацетиленовая лампа «Грот-2», лучший друг спелеолога, инструмент для исследователей подземных пещер и туннелей. Для диггеров. На витрине, новенькая, фабричного производства. Карбид в брикете.