Пещера Черного Льда - Джулия Джонс

После слов об Ангусе они с Аш почти не разговаривали. Теперь они спустились на добрых двести футов ниже горного луга, и страх перед холодом и высотной болезнью немного отступил. Кроме того, склон изобиловал водяными ямами и мокрым льдом, и дорога отнимала все мысли.

Райф ни на мгновение не спускал глаз с Аш. Ее плащ заиндевел, мех на шапке стал совсем белым. От ветра ее покачивало, и Райф то и дело поддерживал ее, делая вид, будто просто помогает ей не сбиться с тропы. К концу спуска ноги под ней начали подгибаться, и Райф, обняв за плечи, почти нес ее на себе.

Когда они добрались до реки, из-за морозной дымки ничего не стало видно на несколько футов вперед. Воздух был холоднее черной маслянистой воды, и река всю ночь дымилась. Райф не нашел в себе сил поискать настоящее убежище и остановился на первом же утесе, как-то укрывавшем от ветра. Пока он рубил сухую, убитую морозом иву, Аш то впадала в беспамятство, то приходила в себя. Единственным, что не давало Райфу бросить работу и заняться ею, была железная уверенность, что огонь ей нужнее, чем какие бы то ни было слова утешения.

Костер разгорался целую вечность. Райф, сложив ковшом дрожащие руки, дул на сосновые иглы. Когда яркие пальцы света побежали наконец по веткам, он поставил таять снег и посмотрел на Аш. Она спала, завернувшись в толстую лошадиную попону, положив голову в шапке на гладкий базальтовый валун. Надо было ее разбудить, чтобы она поела, сняла сапоги, выбила лед из чулок, воротника и шапки. Но Райф почему-то ее не разбудил. Она спала так сладко, и ее лицо впервые за день стало спокойным. Райф стал устраиваться на ночь, зная, что костер скоро согреет Аш.

Через некоторое время он закутался во второе одеяло и лег спать.

Когда он разбудил Аш утром, она не узнала его. Глаза у нее были тусклыми, как серая глина, кожа вокруг рта шелушилась, желтизна перекинулась на язык и десны.

Райф, охваченный страхом, потряс ее.

— Аш!

Ее глаза слабо блеснули. Райф, поборов желание потрясти ее посильнее, взял ее за плечи и сказал твердо:

— Собирайся, нам пора. Мы должны идти на север, к Поточной горе.

Пересохшие губы сложились в слово «Поточная».

Райф испустил тихий вздох. Аш держалась на ногах — придется довольствоваться этим. Поддерживая ее одной рукой, он нашарил теплую миску с натаянным снегом.

— Попей.

Она взяла миску и выпила все до дна. Вода текла у нее по подбородку, но Аш не замечала этого, а потом не стала утираться.

— Постой тут, пока я сверну одеяла и уложу котомку. — Райф прислонил ее к валуну, у которого она спала, чувствуя жар ее тела сквозь двойной слой шерсти. — Если захочешь облегчиться, сделай это тут, где тепло. — Его щеки тоже залил жар, только иного рода. — Я не буду смотреть.

Он не знал, понимает ли она его. Ее глаза смотрели куда-то в пространство. Собрав вещи и закидав снегом костер, он снова подошел к ней. Она сидела, уронив подбородок на грудь, бессильно опустив руки со скрюченными в варежках пальцами. Райф взял ее за руку.

— Аш, нам надо идти, ты помнишь?

Это было все равно что вызывать призрак из могилы.

День начался так же, как кончился предыдущий, — с реки полз морозный туман, окрашенный солнцем в багровый цвет. Ветер, резкий, но терпимый, колыхал шугу на реке и гонял туман между деревьями. В воздухе пахло снегом. Райф поглядывал на хмурые тучи — буря была им совсем не с руки.

То, что делала Аш, лишь отдаленно напоминало ходьбу. Ее трясло, и она больше не могла бороться с непроизвольными движениями, но как-то еще передвигала ноги. Райф обнимал ее за талию и принимал на себя как можно больше ее веса, но только собственная воля удерживала его на ногах.

Райф не знал, насколько она сознает окружающее. Он говорил с ней, но она не отвечала, заглядывал ей в глаза, но движущиеся там тени заставляли его отвернуться.

Час после снятия лагеря они провели в обществе реки, своей верной спутницы. Черные воды текли на запад, к морю, где ледяные дамбы каждую весну образовывали дельту. Райфу жаль было уходить от Волчьей, но их дорога вела на север, и время не оставляло места для грусти при расставании с рекой, известной в кланах как Мать Всех Потоков.

Туман понемногу уходил, открывая черные базальтовые скалы, заснеженные долины, забитые льдом протоки и высохшие сосны, ушедшие наполовину в землю, как выброшенные на берег киты. Кровавое дерево так далеко на севере не росло, а если и росло, то ничем не напоминало тех гордых великанов, что ценились в кланах дороже, чем скот. Здешние деревья ветер поставил на колени, их стволы блестели, как отполированные, и омела опутывала их ветви, бледно мерцая опаловыми, ядовитыми для человека плодами.

На восточном и северном горизонте вставали гранитные горы, и взгляд Райфа переходил от вершины к вершине, ища сдавленную ледником Поточную. Ветер вышибал слезы из глаз, и руки в перчатках нестерпимо болели. По словам Ангуса и Геритаса Канта, Полая река протекает у подножия Поточной. По весне она так раздувается от тающих снегов и льдов, что ломает горы, но неизвестно, в каком состоянии она находится сейчас. Реки, питаемые единственным источником, зимой часто перемерзают или пересыхают, но так далеко на севере ни в чем нельзя быть уверенным. Река может не замерзнуть и до весны из-за внезапных перемен погоды, горячих ключей или быстрого течения.

Райф снял перчатки и растер руки. От холода ему было трудно переводить взгляд от дальних гор на пальцы. Он совсем измотался. Прилечь бы хоть ненадолго... поспать...

Он пришел в себя внезапно, осознав, что не чувствует больше тяжести Аш. Она соскользнула вниз и теперь стояла на коленях в снегу. Райф проклял себя за слабость. Как он мог быть так глуп, чтобы закрыть глаза хотя бы на миг? Злясь на себя, он яростно натянул перчатки на руки, ставшие серовато-желтыми от ранней стадии обморожения.

— Аш, — произнес он пересохшим горлом.

Она была холодной и жесткой, как чум во время бури. Райфа тоже проняло холодом. Он присел и прижал ее голову к своей. Глаза Аш были закрыты, мышцы на горле содрогались, и от нее, как спиртом, пахло колдовством.

Холодность ее кожи медленно сменялась чем-то другим. Райф слышал гул голосов: «Протяни руки, госпожа. Здесь так темно, так холодно. Протяни».

Он непроизвольно отшатнулся. В клановом языке не было слова для звука этих голосов. Они шипели, как безумные. Что же это за люди, что за существа обитают в Провале? Геритас Кант говорил о тенях и прочих неопределенных вещах, но Райфу казалось, что тот слишком о многом умолчал. Тень не может взять меч и убить человека — почему же Кант думает, что они могут?

Но Райф не мог думать об этом сейчас. Роясь закоченелыми руками в котомке, он искал какой-нибудь кляп. Ветер выл, и плащ девушки, вздуваясь, хлестал ее по спине. От скал и деревьев по снегу, как живые, протянулись тени. Аш приоткрыла рот, и субстанция у нее на языке превращала день в ночь.