Играя в жизни. Полное издание - Мери Ли

с Гарретом готовились, чтобы отправиться внутрь. Естественно, мне пришлось попрощаться с плащом, с которым я уже практически срослась, таких ярких вещей на Синте просто–напросто не было, я оказалась бы бельмом в глазу каждого под куполом. Гаррет переоделся в черный спортивный костюм, я была в том, в чем была. Сменного гардероба у меня с собой не было, я вообще позабыла все, что стащила из предыдущей квартиры, оставила пожитки в Подполье Империи. Чейз подошел ко мне и взял за руку.

– Будь осторожна, я не смогу прийти к тебе на помощь. – Он посмотрел на Гаррета, потом снова на меня. – Не в этот раз.

– Чейз, все нормально, там мой дом и это, наверное, единственное место, правила которого я знаю как свои четыре пальца. Со мной все будет в порядке.

– Жених, – обратился Гаррет к Чейзу. – Как бы я тебя не презирал в данный момент времени, я сохраню твою девушку. Она не виновата, что ты убил Джо.

– Я не убивал ее.

Гаррет больше ничего не сказал Чейзу, подошел ко мне, взял за руку и повел в сторону купола. В последний раз обернувшись, я увидела, как Чейз стоял в ночи и с силой сжимал кулаки. И ему тоже нелегко было переварить присутствие Гаррета, не просто смириться с тем, что не он теперь тут главный. Хант вроде пережил подобный поворот, а вот Чейз пока нет.

Чем ближе мы подходили к куполу, тем сильнее его поле действовало на мои нервы. Когда до Синта осталось меньше метра, мы остановились. Я чувствовала себя мелкой по отношению к куполу, мизерная частичка, песчинка.

– Хочется сбежать, – сказала я.

– Ты не из трусливых, – ответил Гаррет и навел аппарат на купол, и тот стал двигаться, границы маленького круга расширились в человеческий рост, и мы вошли внутрь.

9. Ностальгия

В нос тут же ударил запах, с ощущением которого я жила бок о бок двадцать лет. Раньше я не замечала, что воздух на Синте вонял синтетиком, отравляющим всех жителей. А сейчас захотелось зажать нос, а еще лучше, развернуться и уйти, но я не могла этого сделать, Гаррет уже закрыл проход. И тем более я обещала Уорду быть здесь с ним и помогать.

Взорвать завод? Я только за.

Закрыть мэра и отдавать ему приказы? Вдвойне за.

Этот ублюдок убил невинного ребенка, Кэролайн не должна была умереть, но он, пытаясь прикрыть свою жопу, убил девочку. Уверена, мэр не думал, что когда–нибудь увидит меня вновь. Из Ристалища практически невозможно было выйти, а тем более сбежать.

Вы вошли недалеко от моего дома, в котором я жила, кажется, целую жизнь назад. Слева находилось кладбище, меня тянуло сходить туда и поздороваться с Мэри, но сейчас точно было неподходящее время. Хотелось скрыться с улицы, как можно скорее.

– Нужно спрятать рюкзак, – сказал Гаррет, убирая чудо–прибор, который в силах открывать проходы через поле купола.

– Я жила тут недалеко, можем проверить, если никто не занял квартиру, то спрячем рюкзак там, – предложила я, озираясь по сторонам.

– Отлично, показывай. Не будем лишний раз прогуливаться по Сектору с взрывчаткой в руках. Мало ли что.

Судя по влажности земли, недавно был дождь, хотя за пределами купола сухо и более тепло. Синт выглядел мертвым несмотря на то, что даже по окраине прохаживались люди. Их головы были опущены, руки безвольно болтались, ноги шаркали, практически не отрываясь от земли. Смотря на них, я чувствовала боль, в груди жгло и ныло. Жизнь ради нищенского существования. Я ведь была точно такой же. Существовала только с мыслями о том, чтобы не наложить на себя руки. Горечь такого существования осела на кончике языка. А моя семья другой жизни и не видела. Не зря все же Мэри верила в мамины сказки, Центр Столицы вполне походил на волшебное царство с изобилием еды и красивых одежд. Синт же был и остается дном.

– Нам нужно добраться до того здания, – сказала я, указав на свечу в сто этажей.

– Буду рад побывать у тебя в гостях.

Мы пошли, вдыхая вонь Синта. Кожа зудела, хотелось стереть с себя воспоминания об этих закоулках, сколько раз я прохаживалась по ним? Не счесть. Но была уверена, что больше никогда их не увижу. И была бы этому рада, хороших воспоминаний практически не осталось. Оно и к лучшему, я бы вообще хотела стереть себе память и обнулить жизнь. Начать с чистого листа. Жаль, что это невозможно.

Мимо проходили люди, всего мы встретили семерых, и ни один из них не посмотрел на нас, даже не поднял взгляда. Еще троих мы увидели в канавах.

– Живые, – сказал Гаррет, когда увидел двоих, мужчину и женщину. Он был со спущенными штанами, а она воткнута лицом в землю. – Слышу их сердце. Мужику осталось недолго.

– Скорее всего они под синтетиком, – объяснила я.

– Не берегут они себя.

Мы дошли до свечи, и я подняла голову вверх, на лицо упали первые капли дождя. Смахнув их, я ступила под обшарпанный козырек. Стоило нам войти в здание, как Гаррет спросил:

– Мне не стоит надеяться на лифт и консьержа?

– На лифт нет, на второе можешь надеяться, я не знаю, что это такое.

– На какой этаж?

– На сорок третий.

– Теперь понятно, почему у тебя подтянутая фигура.

– Это от былого голода, а не от ступеней.

Поднимались мы в полнейшем молчании, я шла настороженно, боялась, что кто–то может выйти из квартир и заметить нас, поднять переполох. Это было маловероятным, но нервозность никто не отменял. Мы дошли до нужной двери, я устала и запыхалась, жизнь взаперти дала свои плоды, я стала слабее, и показали мне это чертовы ступени. Гаррет был все так же бодр, аж бесил этим. Я приложила ухо к тонкому полотну, Гаррет сделал то же самое. Наши лица оказались слишком близко друг к другу.

– Я ничего не слышу, – прошептала я, смотря в его зеленые глаза.

Он ответил мне аналогичным шепотом:

– Потому что там никого нет. А если и есть, то он мертв.

– Мог сразу