Собрание сочинений в 10 томах. Том 5 - Генри Райдер Хаггард

— Что значат эти крики? — спросил Одиссей, приподняв голову.

— Они приветствуют царицу Мериамон! — ответил ему Реи.

Мериамон, сойдя со своей колесницы, прошла сквозь ряды расступившихся перед нею солдат, склонявшихся перед ее царским величием, прошла к тому месту, где лежал умирающий Скиталец. Долго она стояла над ним в полном безмолвии. Наконец Одиссей поднял голову и проговорил слабым, угасающим голосом:

— Привет тебе, царица! Видишь, я исполнил поручение фараона: страна Кемет свободна от врагов. Где фараон, чтобы я мог отдать ему отчет во всем прежде, чем умру?

— Фараон умер, Одиссей, — отвечала царица, — а ты живи и будь сам фараоном!

— Ах, царица Мериамон, я знаю все! Да, фараон умер, умер от твоей руки, потому что ты желала овладеть мною, но мной овладела смерть. Тяжким гнетом ляжет на тебя кровь фараона в той стране, куда я теперь иду и куда и ты вскоре последуешь за мной. Ты хотела умертвить Елену, но злоба твоя оказалась бессильной против ее бессмертия. А я умираю, и вот конец всей этой любви и ненависти, борьбы и скитаний.

Мериамон стояла молча, сердце ее надорвалось от горя, она забыла даже свой гнев на Реи и Елену.

Тогда вместо нее заговорила Елена:

— Ты умираешь, Одиссей, но только на короткое время, ты придешь вновь и найдешь меня ожидающей тебя!

— И я тоже вернусь, Одиссей! — воскликнула царица. — И ты будешь любим, и под крылом у истины мы вновь встретимся с тобой.

— Там и в других местах мы будем вновь встречаться, а пока прощай, Елена! Я погрешил против тебя, но тебя одну я любил и люблю…

— Ты найдешь меня по ту сторону врат заката! — сказала Елена и, склонившись к нему, заключила его в свои объятия. Вдруг голова героя откинулась назад, и он умер, умер на груди у Мечты Мира. Так исполнилась клятва Идалийской Афродиты, и так возлежал наконец Одиссей в объятиях златокудрой Елены-аргивянки.

А царица Мериамон била себя в грудь, губы ее побелели от злобы. Но Елена поднялась и, стоя в головах у Скитальца, тогда как Мериамон стояла у него в ногах, сказала ласково и спокойно:

— Сестра моя, ты видишь, теперь конец всему. Тот, кого мы любили, потерян для нас. Что же ты выиграла всеми твоими преступлениями? Не смотри на меня так гневно! Ведь ты не можешь ничего предпринять против меня, как и я не могу, да и не хочу причинять тебе никакого зла. Но ты, ты вечно будешь ненавидеть меня, которая ненависти к тебе не питает. И так все будет до тех пор, пока ты не научишься любить меня, а до того преступление и грех будут твоим уделом!

Но Мериамон и на это не сказала ни слова. Тогда Елена обратилась к Реи и шепотом приказала ему что-то, и он в слезах пошел исполнять ее приказания. Вскоре он вернулся, и с ним множество воинов. Они принялись сооружать громаднейший костер из добычи, оставшейся после неприятеля. Когда все было готово, солдаты подняли тело Одиссея на руки и возложили его на вершину костра, а на грудь положили его большой черный лук, дар Эврита. Затем по слову Елены Реи взял факел и зажег костер. Мериамон стояла все время тут же, неподвижная и безмолвная, точно каменное изваяние.

Вот пламя охватило костер. Вдруг Мериамон, громко вскрикнув, сорвала золотую двуглавую змею, обхватывающую ее стан, и швырнула ее в огонь.

— Из огня ты явилось, Первородное Зло, — воскликнула она на языке мертвого народа, — и в огонь возвратись, ложный советник!

А Реи ответил на том же языке:

— Дурно ты поступила, царица, что отогрела змею у себя на груди. Теперь где будет змея, там будешь и ты!

При этих словах лицо Мериамон вдруг стало мертвенно-неподвижным, какая-то невидимая сила стала медленно притягивать ее к костру. Вот уже пламя коснулось ее, и с громким воплем отчаяния она упала в костер на грудь Одиссея. Змея ожила в огне и стала расти и обвилась своими мощными кольцами вокруг тела Мериамон и вокруг тела Скитальца и, подняв голову, злобно захохотала.

В тот же момент костер рухнул, царицу Мериамон, Скитальца и змею — всех поглотило пламя.

Еще долго златокудрая Елена стояла над костром, следя за умирающим огнем, затем опустила на лицо свое покров и, повернувшись, удалилась в пустыню, исчезнув во мраке ночи с тихой песней, еще долго звучащей людям издалека.

И так она будет бродить по пустыне до тех пор, пока не вернется Одиссей.

Вот то, что я, жрец Реи, должен был рассказать людям прежде, чем лягу и усну вечным сном в своей великолепной усыпальнице, которую я приготовил себе близ Фив. Пусть каждый мужчина прочтет и поймет эту повесть так, как ему хочется, и каждая женщина — так, как боги помогут ее разумению.