Типичная Практика (140 глав) - Александр Иванович Гуринов

Из этого состояния меня вывели только сообщением, что мы приближаемся к месту назначения. Зачем меня отвлекли стало ясно позже — гостья дирижабля последние дни, вскоре, после того, как мы загрузились на борт, впала в депрессию, лила слёзы и чуть ли не убить была готова всякого, кто отвлекаю её и пытался войти к ней в каюту.

Похоже, она нашла имя своей сестры в списках книг культа Избранной Крови.

С этой мыслью, я покинул Опасную Комнату и направился к ней в каюту.

Я не стучался, видел в будущем, что она все равно ничего не ответит, просто открыв дверь и войдя внутрь.

Ха Нин с дала посреди барака на стуле со сломанной спинкой, смотря в остатки разбитого зеркала. Вид у неё был… откровенно говоря, не очень. Весь перемятый красно-золотой халат, чуть съехавший на плече, не ровно обрезанные, растрепанные и лохматые волосы, опухшие веки и красные глаза, из которых до сих пор текли слезы по проторенным уже дорожкам меж потекшего аналога местной туши и подводки для глаз.

Даже в этом мире люди придумали косметику и не удивительно, что девушки и женщины облюбовали её в первую очередь. Хотя и многие мужчины, особенно в среде практиков, активно ею пользуются, не уступая женщинам и делают это действительно хорошо.

Ха Нин на моё появление, казалось, вообще не обратила внимания, размытый взглядом смотря в свое отражение.

— Судя по твоей внешности, ты узнала, что случилось с твоей сестрой и, сдаётся мне, там не было ничего хорошего.

— Ты знал… — сказала она едва слышимым шёпотом.

— О чём ты?

— Не строй из себя дурака. — Ровным голосом сказала она встала со стула, подойдя ко мне, однако не в злости своей или ярости — сейчас её эмоции как никогда были пусты, и не потому, что она снова поглотила их все.

Нет, сейчас, в эмпатическом плане, это было похоже на то, как мощнейший пожар прошёлся через густые леса и не оставил после себя ничего, кроме выжженной пустоши. Её чувства не были поглощены её техникой, они просто… перегорели.

— Прости, Ха Нин, я не понимаю о чем ты, — пожал я плечами, но тут же замер.

— Да… я права… — абсолютно равнодушно сказала она, смотря мне в лицо, глаза в глаза, не отводят взгляда. — Ты знал о моей сестре… ты каждый раз знал то, чего не мог знать… этого не объяснить техниками или особой чувствительностью. Тогда, в нашу первую встречу, ты встретил меня в первый раз, но подготовил формации, идеально подходящие для победы надо мной. Словно давно уже сражался со мной и знал меня, как облупленную. Знал все мои техники, приёмы, стили боя, характер и поведение. Ты всегда доводил меня до грани злости, но останавливался ровно тогда, когда я была готова сорваться. Я думала, что причина в твоей гениальности, что ты каким-то неведомым мне образом просчитываешь все наперёд. Просчитываешь своих врагов так, что всегда знаешь, как, куда и когда ударить, чтобы победить его. Ты всегда узнавал ответы на вопросы, которые даже не задавал, знал, что скажу в следующую секунду, что сделаю…

Внезапно её рука двинулись к моему лицу, готовая ударить меня, но я даже взгляда не бросил на летящую в не в лицо ладонь — та остановилась всего в паре миллиметров от моей кожи, только обдав меня ветерком.

— Даже сейчас, ты знал, был абсолютно уверен что я не ударю. Ты никогда не боялся подставлять мне спину, хотя мы с тобой начали, как смертельные враги, когда я хотела убить тебя. Но при этом, ты все равно предостерёг меня мстить тебе без твоего пригляда, чтобы я не напакостила тебе, пока ты об этом не узнал. И ты знаю, я уверена, что ты знал, что моя сестра мертва…

Глава 111

Глубоко вздохнув, я отвёл взгляд и осмотрел комнату — тут придётся долго наводить порядок, после чего отошёл в сторону и взмахом руки стряхнул с кровати Осколки зеркала, куски дерева от спинки стула, да ещё прочий мусор, и сам уселся на более менее чистое место.

Вновь посмотрев в красные, но пустые, без эмоциональные глаза Ха Нин, я снова вздохнул, даже эмпатическом не ощутив в ней никаких эмоций, а ведь раньше она буквально полыхала ими.

Я видел вариации ближайшего будущего и видел, что есть только два варианта, два пути, при котором вся эта выгоревшая пустошь не обратится внезапно пробудившимся вулканом.

Первый — убить Ха Нин. И это будет не сложно сделать — если я выберу этот путь, она даже сопротивляться не будет, когда я достану клинок из ножен и не спеша подойду к ней, чтобы срубить ей голову. Она все будет видеть, понимать, осознавать, но даже не шелохнется, не изменится в лице, в её чувствах не появится и тени эмоций. И даже когда её голова покатится по полу и последние искры жизни в ней будут затухать, она останется пустой оболочкой, в которой просто нечему гореть, чтобы распалять хотя бы зачатки эмоций.

Второй путь — противоположный. Поговорить. Искренне, без утаек, недомолвок.

Хотелось ли мне убивать Ха Нин? Нет. Мы не так давно знакомы и я не питаю к ней особых привязанностей, да и она уже дважды пыталась меня убить, но… вот так вот, оборвать жизнь пустой оболочки? Нет, только не так.

Я люблю сражаться, люблю ставить на кон свою жизнь, люблю испытывать азарт от борьбы за за свое выживание, когда мне нужно выкладывать изо всех сил! Как это было с заместителем основателя культа Избранной Крови! Мне и раньше это нравилось, а уж после того, как я начал практиковать технику секты Ха Нин, и подавно!

И вот так вот покончить с её жизнью…

Нет.

— Ха Нин… когда ты живёшь, ты узнаешь много нового. Каждая прожитая тобой доля времени обращается в твой опыт, твои воспоминания. Полезные и бесполезные, приятные и болезненные. Все это твой опыт и твоя память. Твои воспоминания. И главное правило твоих воспоминаний заключается в том, что они неизменным. Черты твоих воспоминаний, детали, могут сглаживаться, дополняться, затираться, но основа остаётся той же. Если изменить её, это будешь уже не ты, а друга ты. Они неизменным, потому что остались в прошлом и прошлое нельзя изменить, насколько мне известно. Именно неизменность прошлого делает тебя — тобой. Ты становишься такой, какая ты есть, проживаю настоящее