Очерки истории цивилизации - Герберт Уэллс

Повсюду в Европе происходило то же самое. Внизу, под королями и князьями были монархи более мелкие, владельцы частной собственности, дворянство, богатые граждане и им подобные, которые начинали теперь оказывать своему верховному правителю сопротивление, очень похожее на то, которое оказывали в Германии короли и правители своему императору. Они хотели ограничить налогообложение, так как оно ложилось на них тяжким бременем, они хотели быть свободными в своих собственных домах и имениях. А распространение книг, грамотности и международных связей давало этим малым монархам, этим монархам собственности возможность развивать общность идей и единство сопротивления, чего не было ни в одном из предыдущих периодов мировой истории. Они были настроены противостоять правителю везде, но не везде у них были одинаковые возможности для организованного сопротивления. Благодаря экономическим условиям и политическим традициям, Нидерланды и Англия оказались первыми странами, где актуальной стала проблема антагонизма между монархией и частной собственностью. Поначалу этой «общественности» XVII в., этому обществу собственников было мало дела до внешней политики. Они не понимали, каким образом она их затрагивает. Они не хотели ею тяготиться; они решили, что это дело королей и правителей. Поэтому они и не пытались контролировать сложные и запутанные иностранные дела. Но именно против прямых последствий внешнеполитических реалий они и восстали: они не соглашались с жестким налогообложением, с вмешательством в их торговлю, с правовым произволом, с монаршим контролем вероисповедания. В этих вопросах они стали резко расходиться с королевской властью.

Разрыв Нидерландов с абсолютизмом положил начало целому ряду подобных конфликтов на протяжении XVI и XVII вв. Они очень сильно различались в деталях благодаря местным и национальным особенностям, но по своей сути эти конфликты были восстаниями против идеи всевластного правителя, его религиозной и политической направленности.

В XII в. вся территория по Нижнему Рейну была распределена между несколькими мелкими правителями, а население состояло из германцев на кельтской основе, с более поздними датскими примесями; эта структура очень похожа на английскую. Юго-восточное ее крыло говорило на французских диалектах; основная часть — на фризском, голландском и других нижнегерманских языках. Важную роль для истории Нидерландов сыграли Крестовые походы. Годфрид Бульонский, который захватил Иерусалим (Первый крестовый поход), был бельгийцем, а основатель так называемой Латинской династии императоров в Константинополе (Четвертый крестовый поход) был Болдуин Фландрский (их называли латинскими императорами, потому что они были на стороне Римско-католической церкви).

В XIII и XIV вв. в Нидерландах возникли крупные города: Гент, Брюгге, Ипр, Утрехт, Лейден, Харлем и другие; в этих городах сформировались полунезависимые муниципальные правительства и класс просвещенных горожан. Мы не будем утомлять читателя рассказом о династических междоусобицах, которые оказывали обоюдное влияние на события в Нидерландах и Бургундии (Восточная Франция) и которые в конечном счете привели к тому, что верховная власть там была унаследована императором Карлом V. Именно при Карле протестантские доктрины, которые уже господствовали в Германии, распространились и в Нидерланды. Карл подвергал протестантов серьезным гонениям, но в 1556 г., как мы уже говорили, он передал выполнение этой задачи своему сыну Филиппу (Филипп II). Энергичная внешняя политика Филиппа — он вел войну с Францией — вскоре стала вторым источником проблем, возникших между ним и нидерландскими горожанами и дворянством, потому что ему приходилось обращаться к ним за помощью в снабжении войск. Знатные дворяне под предводительством Вильгельма Молчаливого, принца Оранского, а также графов Эгмонтских и Хорнских возглавили народное сопротивление, в котором протест против налогообложения тесно переплелся с протестом против религиозных преследований. Поначалу знатные дворяне не были протестантами — протестантами они становились по мере того, как. возрастала ярость борьбы. Простые люди уже давно были ярыми протестантами.

Филипп был решительно настроен и дальше управлять как собственностью, так и убеждениями своих подданных в Нидерландах. Он послал туда отборные испанские войска и назначил генерал-губернатором некоего дворянина по имени Альба — одного из тех безжалостных «сильных» людей, которые свергают правительства и монархии. Некоторое время тот правил страной железной рукой, однако железная рука вселяет железную душу в тело, которое она сжимает, и в 1567 г. в Нидерландах началась настоящая революция. Альба убивал, увольнял и устраивал резню — все тщетно. Графы Эгмонтский и Хорнский были казнены. Вильгельм Молчаливый стал великим предводителем голландцев, королем де-факто. Борьба за свободу продолжалась долго и сопровождалась многими трудностями; примечательно, что на протяжении всей этой борьбы восставшие продолжали считать Филиппа II своим королем — при условии, что он будет благоразумным королем с ограниченными правами. Но в то время идея ограниченной монархии была совершенно неприемлема для коронованных глав Европы, и наконец Филипп предоставил Соединенным провинциям, которые мы теперь называем Голландией, республиканскую форму правления. Именно Голландии, а не всем Нидерландам; юг Нидерландов — Бельгия, как мы теперь называем эту страну, — под конец борьбы так и остался католическим и продолжал быть испанским владением.

Осада Алкмара (1573), как ее описывает Мотли,[82] может служить характерным примером этого длительного и ужасного конфликта между маленьким голландским народом и все еще огромными ресурсами католического империализма.

«И теперь, когда перед глазами у них был разрушенный и опустошенный Харлем — возможно, пророческий призрак будущего, которое им угрожало, — горстка людей, окруженных в Алкмаре, приготовилась к наихудшему. Основную надежду они возлагали на море, которое могло им помочь. Всего в нескольких милях от них находилась разветвленная система шлюзов, с помощью которой можно было очень быстро осуществить затопление всей северной провинции. Открыв эти шлюзы и проломив несколько плотин, можно было сделать так, чтобы океан сражался на их стороне. Но для получения такого результата требовалось согласие жителей, поскольку уничтожение урожая в полях было бы неизбежным. Город был очень плотно окружен, поэтому трудно было найти исполнителя для такого опасного задания. Наконец городской плотник по имени Петер ван дер Мей решился на это рискованное предприятие..

Вскоре дела в осажденном городе приблизились к критической точке. У стен города происходили ежедневные стычки, не дававшие решительного перевеса ни одной из сторон. И вот, 18 сентября, после непрерывного обстрела, который продолжался около двенадцати часов, дон Фредерик,[83] в три часа пополудни, отдал приказ перейти в наступление. Несмотря на свой семимесячный опыт в Харлеме, он все еще не сомневался, что возьмет Алкмар штурмом. Наступление велось одновременно на Фризские ворота и на Красную башню с противоположной стороны. Атаку возглавляли отборные полки, недавно прибывшие из Ломбардии; убежденные в легкой победе, они наполняли воздух своими криками. Уверенности им придавала подавляющая мощь дисциплинированных войск. Однако эта атака, как никакая другая, даже в недавней истории Харлема, натолкнулась на невиданное бесстрашие защитников города. Каждый, кто мог, был на крепостных стенах. Штурмовые группы были встречены огнем из пушек, мушкетов, пистолей. Ежесекундно на них обрушивались кипяток, кипящие смола и масло, расплавленный свинец и негашеная известь. А как только кто-либо из захватчиков добирался до пролома в стене — их лицом к лицу встречали бюргеры, вооруженные мечами и кинжалами, и сбрасывали вниз в ров с водой…

Трижды наступление возобновлялось со всевозрастающим ожесточением — и трижды оно было отбито с непреклонной стойкостью. Штурм продолжался четыре часа подряд. За это время никто из оборонявшихся не покидал своей позиции, пока не падал раненый или убитый… Прозвучат сигнал отбоя, и испанцы, совершенно утратившие свой боевой дух, отступили от стен, оставив не менее тысячи убитых в траншеях, в то время как потери защитников города составили всего лишь тринадцать бюргеров и двадцать четыре солдата гарнизона…

А тем временем, после того как губернатор Соной открыл многие плотины, земля вокруг лагеря становилась вязкой и топкой, хотя ожидаемого затопления не произошло. Солдаты стали недовольными и непослушными. Доброволец-плотник зря времени не терял…»

Он возвращался с посланиями для города. Случайно или специально, когда пробирался в город, он эти тексты потерял, и они попали в руки Альбы. Послания содержали четкое обещание принца Оранского затопить страну, чтобы утопить всю испанскую армию. Конечно, при этом погибла бы также большая часть урожая и скота в Голландии. Однако Альба, прочитав эти бумаги, не стал ждать, пока будет открыто еще большее количество шлюзов. И вскоре испанцы начали разбирать свой лагерь и уходить под радостные возгласы и презрительные насмешки отважных жителей Алкмара.