Во имя надежды - Илья Никулин

обо мне и о тебе, то…, то…, я даже не знаю что он с нами сделает?”

Крепко ухватив её за плечи, Евгений успокаивающим голом старается говорить ей: “Эй, эй, эй, тихо, успокойся. Сейчас, всё хорошо. Если ты так этого боишься, то мы можем сказать, что ничего абсолютно между нами не было. Я по своей дурости ушёл в лес, но ты сумела меня остановить и успокоить. Тебе всё ясно?”

Сделав пару глубоких выходов, Элайза всё таки с некой неуверенностью отвечает: “Да, да, хорошо.”

“Отлично. А сейчас, мы вернёмся обратно, но только ты обещаешь мне, что абсолютно никому не расскажешь мою тайну? Я могу на тебя положиться.”

Уже полностью придя в чувства, она спокойно произносит: “Да, да. Я обещаю”

“Отлично. А теперь пойдём.” — с улыбкой на лице сказал Евгений, после вместе с Элайзой отправились обратно к родителям, находясь под лучами солнца притязательного заката.

Выйдя из леса, им на глаза тут же попались родители Элайзы, которые при виде детей, моментально бросились к ним на встречу. Перелезав забор, они со всех ног помчались к ним на встречу, пока Евгений со стыдом думал, чтобы сказать отцу Элайзы за свою откровенную грубость. Как только они подошли к ним буквально на расстоянии метра, Евгений неб всякой команды стал с сожаление говорить:

“Хайер. Майер. Я хочу сказать…”

“Нет, это я хочу сказать” — перебив его сказал Стефан. “Я…, тебе хотел сказать, что мы оба… Ай” — сказал он получив подзатыльник от своей жены. “То есть…, я, действительно наговорил тебе много лишнего. Ты, на самом деле очень умный, талантливый, интеллигентный, и просто замечательный парень. И мне как отцу, будет просто за счастье, если моя дочь, продолжит находиться рядом с тобой.”

“То есть, ты мне разрешаешь…” — с лёгким недоумением спрашивала Элайза не успев договорить.

“Да милая, я тебе разрешаю быть для него тем, кем ты сама только пожелаешь” — с лёгкой улыбкой заявил ей отец.

В тот момент, её просто переполняло удивление, чувство неожиданности, изумление, но самое главное, счастья. Не став сдерживать себя, она набросилась в объятия к Евгению с боковой стороны, от чего сам ушёл аж на целый метр в сторону, но также как и она, был очень рад услышанной новости. В сам Стефан, видя всё это, отчётливо и прекрасно понимал, что между ними есть нечто большее, чем просто обыкновенная дружба, но пытаться противиться этому, он так и не стал. Лишь на последок, в шутливо-строгой форме заявил ему: “Только, смотри у меня” — и бросил суровый взгляд в его сторону.

“Да, конечно” — испуганно ответил Женя.

“Ну хорошо” — с улыбкой ответил ему Стефан. “Ладно, а теперь пойдёмте до собираем эту треклятую бруснику и поедем домой, а я что-то уже устал.”

“Эх, старый дед. Устал он.”

“Эй, да не такой уж я и старый!” — с шутливым возмущением ответил Стефан своей жене, после пойдя собирать плоды из последней плантации.

За пятнадцать минут завершив сбор на плантации брусники, нашим героям оставалось только загрузить машину частью всех собранных продуктов, и отправиться в дорогу обратно к дому.

На протяжении первых двадцати минут дороги, они весело и приятно общались на тему прошедших за сегодня событий, пока Женя с Элайзой, не уснули на задних сиденьях автомобиля.

Когда они вновь открыли глаза, их машина находилась уже в городе, прямо возле частной клиники Стефана.

“Я прошу прощения, но мне необходимо зайти и забрать кое-какие документы. Милая, не поможешь мне их донести?”

“Да, конечно” — с энтузиазмом ответила ему Элайза.

“Может, и моя помощь понадобиться?” — спросил их Евгений.

“Да нет, там не много.” — добавила она, затем с отцом уйдя в больницу, пока Евгений с матерью стали дожидаться их в машине.

Глядя из стороны в сторону, не зная чем себя занять, после пяти минут сидения, в окне он на удивление увидал уверенного и довольного Юргена, который со своими ребятами, с самодовольной улыбкой направлялся прямо ко входу в больницу.

Увидев его, Евгений задаётся подозрительным вопросом: “А что же он тут забыл?”, и надеяться, как бы всё закончилось без лишних проблем.

Войдя в кабинет закрыв двери, Элайза спрашивает своего отца: “Папа, а почему ты вдруг так категорично изменил своё мнение касательно Евгения”

“Твоя мать. Именно твоя мать заставила меня изменить мнение касательно твоего нового друга.” — чётко и внятно ответил Стефан

“Но, как?”

“А ты вспомни, кем она у тебя работает. Хотел бы я сказать, что она спокойно и доходчиво всё разъяснила, но…”

“Она на тебя опять страшно накричала”

“Она опять на меня страшно накричала. Кричала, чтобы я завязал со своими “тоталитарными” правилами, позволил тебе с ним общаться, и дал добро на дальнейшее развитие ваших дружеских отношений. Только, ведь дружеских?”

“Да. Ничего, кроме дружески-деловых отношений у нас быть и не может.” — немного волнительно сказала Элайза.

“Чтож, ладно. Он, в действительности очень умный, и что не мало важно, трудоспособный человек. Именно это, я и ценю в людях. И…, если бы ты вдруг, решила быть для него больше чем другом, я бы определённо не стал вам мешать, потому как он, в действительности тебя достоин.”

“Ну, ладно” — ответила про себя она, на самом деле про себя удивлённо говорив: “Невероятно!!!”

“А вот, нашёл.”

“Папа”

“Да?”

“Я, понимаю, все эти правила, они были для меня только во благо, но, я как-то думала на днях перед сном: “А, то, как ты воспитывал меня, тебя родители также готовили ко взрослой жизни?””

“И в кого ты такая умная?”

“В тебя наверное”

“И впервые в жизни, я об этом пожалел”

“Ну так, почему?”

Протерев лоб платком с тяжёлым протяжным выдохом, Стефан с неохотой начинает этот разговор:

“Ладно. Раз у нас уже зашёл такой день масштабных изменений, то пора бы и тебе узнать, почему на самом деле, я устанавливал для тебя такие ограничения.

На самом деле, я…” — начал разговор Стефан, но не успел он закончить из-за трёх стуков прямо ему в дверь.

“Занято” — кричит он гостям.

Но не смотря на восклицания, дверь всё таки открывается, и в комнату заходят Ганс, Йохан и Юрген, последний из которых, зашёл с самонадеянной и ехидной улыбкой.

“Стефан.”

“Юрген. Какими судьбами занесло тебя ко мне сегодня? На вид ты совершенно здоров. Небось опять меня будешь обвинять в том, чего я не совершал.”

“Тебя? Что ты? Определённо нет.