Равные звездам - Евгений Валерьевич Лотош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он резко осекся.
– После воспоминания, – ровно произнес он. – Шаху, – он бросил взгляд на с интересом наблюдающего за сценой Шаттаха, – как настроение?
– Как и с утра. Не волнуйся, Рис, мы не передумали, – тот широко ухмыльнулся. – В конце концов, такая возможность для профита открывается! Торгаш вроде меня за нее удавится.
– Только поаккуратнее с рекламными акциями, – хмыкнул в ответ Панариши. – Ну что, великолепные момбацу самы, двинулись на площадь?
– Двинулись, – согласилась Цукка. – Кара, хочешь, я тебе в ухо нашептывать стану? А то ты опять чего-нибудь не то скажешь.
– Сама скажу, – буркнула Карина. Веселье ушло так же внезапно, как и нахлынуло, и теперь в животе у нее медленно собирался холодный тяжелый комок. Пойти наперекор общественному мнению, пусть даже заведомо неправому… Или правому? На свой манер? В конце концов, в Княжествах, да и в Северном поясе представления о приличиях от катонийских заметно отличаются. Почему здесь правила не могут соблюдаться иначе?
Нет. Приличия – одно. Унижение, превращающее женщину в безликую безголосую фигуру, совершенно иное. Если подумать, то сокрытие лица может играть защитную роль в примитивных обществах, где сильный самец всегда может отобрать привлекательную самку у слабого. Но что за общество, в котором приходится прибегать к таким мерам? Если она хочет сделать из Муммы приличное место…
А она хочет?
Максимум через пару недель их с Цуккой судьба решится – или их убьют, или отпустят домой. В предположении, конечно, что сумасшедший Шай не соврал и не передумает. В любом случае ее здесь не станет – а местным здесь жить и дальше. Не случится ли так, что изменения, которые случатся из-за нее, только ухудшат их положение? И потом, какое у нее вообще есть право что-то менять? Она здесь всего лишь временный гость, не понимающий и сотой доли обычаев и привычек. Местные пути неведомы для нее, и, пытаясь спрямить кажущуюся кривой тропку, она рискует угодить в непролазную топь.
Еще не поздно отказаться. Она потеряет лицо – ну и что? Какое ей дело до того, что о ней подумают? Она не знает аборигенов, они не знают ее, и когда она исчезнет из их жизни, останется только изустно передаваемая история, в которой все равно все переврут до неузнаваемости. Какое ей дело до их мнения?
А Панариши? А Шаттах? А Тамша, бесправная, до срока увядшая дорея, которой так никогда и не суждено выйти замуж? Бездомная ничейная Тэйсэй, которой через два-три года предстоит спрятать тихую застенчивую улыбку под бесформенным капюшоном женского платья? Они ей тоже безразличны?
– Кара! – встревоженная Цукка потрясла ее за плечо. – Ау! Ты с нами? Где ты мыслями витаешь? Может, ну ее, твою идею? Серьезно, если раздумала, не надо.
– Рис, – Карина в упор посмотрела на шамана. – А что ты думаешь по этому поводу? Должна ли я заставлять местных женщин избавляться от кубал? Ты здесь родился, ты лучше знаешь местные привычки. Все действительно так плохо?
– Каждый поступок имеет свои корни и свои плоды, Кара, – серьезно сказал шаман. – Корни твоего я вижу отчетливо. Плоды… пока нет. Я родился не в здешних краях, на моей родине женщины лицо не скрывали. Я вижу, что ты начала сомневаться. Сомнение – очень полезная вещь, оно предостерегает нас от ошибок. Но ты не должна позволять ему стать главным чувством в своей жизни. Время сомнений рано или поздно проходит, и наступает время Та, когда следует принимать окончательное решение и следовать ему без раздумий. Как я уже говорил тебе, бежать от ответственности нельзя. Другие в конце концов примут решение за тебя, и не факт, что оно тебе понравится. Ты – сильная мира сего, нравится оно тебе или нет, и ты не имеешь права прятаться от окружающих проблем. Решай и действуй.
– Время Та… – пробормотала Карина, вздрогнув от звуков донесшегося с площади гонга. – Ты следуешь Пути безмятежного духа, Рис?
– Я знаю о Пути немало. Хотя, как напоминает белая лента, даже Ведущий по Пути – всего лишь ученик. Так и быть, я дам тебе опору, пусть и не очень надежную, – в его глазах снова блеснули искорки сдерживаемого юмора. – Знай: сейчас ты просто не в состоянии совершить непоправимую ошибку. Выставить себя взбалмошной самодуркой можешь, а добиться чего-то сверх того – нет. Успокоил?
– Сверх всякой меры, – Карина поежилась. – Ну ладно, тогда пришло время выставлять себя взбалмошной самодуркой. Пойдемте на площадь.
Когда она, сопровождаемая Цуккой и Панариши, вышла к своему новому дому (который, как она поклялась про себя, все равно пойдет под стационар, и точка!), деревенскую площадь уже заполнил народ. При ее появлении ропот голосов резко смолк, словно кто-то выключил звук. Люди подались назад, освобождая место, и она, решительно ступая, вышла в самый центр свободной площадки. Она чувствовала, как взгляды собравшихся почти физически давят на нее, пригибая к земле.
– Слушайте меня, – громко сказала она, тщательно изгоняя из голоса даже намек на нерешительность и колебания. Несколько голосов в толпе забормотали, переводя ее слова. – Вы все меня знаете. Я – Карина Мураций из далекой заморской страны Катония. Я лечу вас от болезней и спасла вас в ту ночь, когда гремел подземный гром. А еще многие называют меня Избранной Дочерью.
Все, кто я такая, я напомнила – словно кто-то мог забыть. Как бы теперь сделать плавный логический переход к теме выступления? А, наплевать на логику!
– В моей стране женщины свободны. Они имеют те же права, что и мужчины, и ни один мужчина не может принудить женщину ни к чему, если она того не хочет. Никто не может купить женщину в жены, брак – всегда дело добровольное, требующее согласия и жены, и мужа. Я знаю, что у вас свои традиции, свои привычки, позволяющие выживать посреди дикой природы. Но бесправие женщин к таким полезным обычаям не относится. Именами всех богов приказываю: с сего дня женщина больше не бессловесная вещь! Женщины имеют право ходить с открытой головой… и вообще голыми, если захотят!..
Что я говорю? Как меня занесло в тему общей эмансипации? Я же хотела только про кубалы сказать!..
– …и никто не имеет права
