Вор и Книга Демона - David Eddings

Огромная толпа разъяренных крестьян наводнила замерзшие поля Северного Перкуэйна и хлынула к мрачным стенам города Дейла. То тут, то там в толпе мелькали роскошные одежды: очевидно, среди добычи, захваченной в прибрежных городах, была и одежда всяких знатных господ.

Лицо экзарха Алейкона побледнело.

— Я не знал, что их так много, — сказал он с некоторой тревогой. — Эта толпа нескончаемая!

— Сейчас зима, Алейкон, — прохрипел Эмдаль. — Им больше нечего делать.

Сержант Халор глядел на людской океан, надвигавшийся на Дейл.

— По-моему, мы оказались в трудном положении, — печально сказал он. — Они не умеют воевать, и единственное, что их интересует, — это грабеж, и вместе с тем в восстании, похоже, участвуют все крестьяне Перкуэйна до единого. О том, чтобы воевать с этой толпой, не может быть и речи. Во всем Аруме не найдется столько профессиональных солдат, чтобы противопоставить их этой толпе, а среди вождей кланов нет таких глупцов, которые бы даже попытались это сделать. Аристократы, похоже, всегда забывают о том, как много существует на свете крестьян. Стоит только поднять крестьянство на бунт и указать им какую-то цель, их уже не остановить.

— Сдается мне, Алейкон, вы встали не на ту сторону, — Довольно бесцеремонно заметил Юдон. — У перкуэйнской знати в руках все деньги, но крестьяне давят своей численностью. На вашем месте я бы удирал со всех ног.

— Коман, — загадочно произнесла Лейта, — и Арган.

— Где? — спросил Бхейд.

— Вон там, впереди толпы, — ответила она, выглядывая в окно. — Там, — сказала она, указывая. — Они едут вон в той крестьянской повозке.

— Мы не могли бы немного приблизиться к ним, мэм? — спросил Халор у Двейи. — Мне кажется, нам не мешает послушать, что они говорят.

— Конечно, сержант, — согласилась она и сделала жест в сторону окна.

Пейзаж под ними на мгновение затуманился, а затем снова прояснился, и они оказались прямо над дребезжащей телегой, которая, трясясь и подпрыгивая, катилась по мерзлой земле; ее тащила пара изможденных волов, устало бредущих в сторону Дейла.

— Твои люди знают, что они должны делать? — спрашивал Арган у Комана.

Арган был одет в искусно залатанную красную рясу, к тому же он, похоже, несколько недель не брился.

— Ты напрасно так беспокоишься, — ответил Коман. — Я устроил все в точности так, как ты хочешь.

Коман был одет в лохмотья, кое-где подвязанные обрывками бечевки.

— Только задавай вопросы, Арган; ты получишь желаемые ответы. Мне кажется, тебе нужно немного подогреть этих грязных свиней. Их энтузиазм начинает угасать, а это бесконтрольное мародерство в прибрежных городах уже сокращает численность наших рядов. Крестьяне, которым нечего терять, пойдут за кем угодно, но крестьянин, который только что набил кошелек золотом, как правило, желает прожить подольше, чтобы иметь время его потратить.

— Я смогу их зажечь, старина, — доверительно ответил Арган. — Если захочу, я могу заговорить даже птиц, чтобы они упали с деревьев. Нет ли сейчас Генда где-нибудь поблизости?

Коман отрицательно покачал своей седеющей головой.

— Не так близко, чтобы я мог его обнаружить. По-моему, он все еще в Нагараше, пытается загладить свою вину в смерти Яхага. Хозяин недоволен.

— Какой ужас, — с язвительной усмешкой ответил Арган.

— Для нас все складывается неплохо, да? Как только мы преподнесем Хозяину в подарок храм Двейи, он, пожалуй, решит, что Генд и вовсе ему не нужен.

— Прежде чем праздновать, Арган, давай подождем, пока Магу будет у нас в руках, — ответил Коман. — Ты же знаешь, Альтал все еще на воле, а ему удавалось обхитрить Генда на каждом шагу. Чтобы взять храм в Магу, тебе нужно обмануть его, а я не уверен, что ты к этому готов.

— Похоже, у вас неплохая репутация в стане врага, Альтал, — хрипло произнес Эмдаль.

— Я неплох, — неодобрительно отозвался Альтал. — И всем это известно.

— Сверни в сторонку, Коман, — приказал Арган, когда их повозка была уже примерно в полумиле от ворот Дейла. — Давай поднимемся на вершину этого холма, чтобы все могли меня видеть.

— Хорошо, — согласился Коман.

— Сделай так, чтобы все могли меня слышать, — добавил Арган.

— Нет проблем, — сказал Коман, разворачивая усталых волов.

— Что-то я не совсем понимаю, — проскрипел экзарх Эмдаль. — Эта толпа простирается на много миль вокруг, и ни один человек не может говорить так громко, чтобы его услышали на таком расстоянии.

— Об этом позаботится Коман, ваше преосвященство, — сказала ему Лейта.

— Как?

Она пожала плечами.

— Я не совсем уверена, — призналась она.

— Это один из его трюков, Эмдаль, — сказал Альтал.

— А ты можешь такое сделать?

— Возможно, если очень захочу. Но мне понадобится спросить у Эмми соответствующее слово. Здесь замешаны Книги, и поэтому тут всегда все непросто.

— Значит, это какое-то чудо?

— Ну, можно сказать и так. Но лучше поговорим об этом в другой раз. Давайте послушаем, что скажет Арган.

Когда их тряская повозка добралась до вершины холма, светловолосый Арган натянул на голову рваный капюшон, чтобы скрыть лицо, и задумчиво встал в повозке, в то время как люди Комана успокаивали неуправляемую толпу. Когда некоторый порядок был установлен, Арган скинул капюшон и поднял голову с выражением благородного страдания на лице.

— Братья и сестры мои, — произнес он срывающимся от волнения голосом.

Толпа притихла.

— Братья и сестры мои, — повторил Арган. — Много страданий мы вынесли в наших поисках справедливости. Теперь уж самый разгар зимы, и холодный северный ветер терзает нашу плоть, а от замерзшей земли коченеют наши босые ноги. Необутые и полураздетые, мы с боями шли через весь Перкуэйн, а жестокая зима кружила над нами. Нас мучают голод и жажда, но утолить их не могут ни хлеб, ни вода. Наш голод и наша жажда гораздо глубже. Но что же это за недостижимая цель, которой мы жаждем?

— Справедливость! — громоподобным голосом проревел какой-то дородный крестьянин.

— Слово найдено верно, брат мой, — согласился Арган. — Да, справедливость. Но кто стоит поперек нашей дороги к простой справедливости?

— Знать! — крикнул другой крестьянин.

— О да, — согласился Арган, — те, кто называют себя благородными. Однако, по правде говоря, я не вижу особого благородства в том, что они творили с нами испокон веков. Благодатная земля Перкуэйна плодородна, она приносит нам пищу в изобилии, но какая доля той пищи достается нам?

— Ничего! — взвизгнула неряшливая женщина с нечесаными, спутанными волосами.