История России в рассказах для детей - Александра Ишимова

Мы уже знаем, что Английский король был одним из противников Наполеона еще в то время, когда Бонапарт был только первым консулом Французской республики. Может быть, он был главнейшим из них, может быть, многие только следовали его внушениям, так как Наполеон с того момента, как овладел верховной властью во Франции, всеми силами стремился к уничтожению всего, что вредило могуществу страны, вознесшей его на такую блистательную высоту, а Англичане всегда были первыми врагами Французов. Их успехи на поприще славы страшили первого консула. Оскорбления, наносимые их флотом кораблям всех других наций, приводили в негодование того, кто, восстанавливая порядок в ужасной Французской республике, должен был подавать пример правосудия и беспристрастия. Такое отношение Бонапарта к Англии и потребность в сильной помощи для сокрушения ее могущества, а также для своих собственных успехов на пути к Французскому трону заставили первого консула искать благосклонности сильнейшего из Европейских государей — императора Павла I. Павел уважал великие заслуги, оказанные первым консулом Франции, и сам был исполнен негодования на несправедливые действия Английского флота. Полностью соглашаясь с Бонапартом в необходимости остановить своевольство Англичан на море, император уже возобновил знаменитое учреждение своей родительницы — вооруженный нейтралитет и заключил союз с Францией.

Сражение при Фридланде (в настоящее время город Правдинск) 14 июня 1807 г. закончилось разгромом союзных Русско-Прусских войск. Это поражение стоило Русской армии еще 15 тысяч солдат и офицеров. После такого поражения военные действия продолжаться не могли. Русский император вынужден был пойти на соглашение с торжествующим Наполеоном.

Кончина Павла, последовавшая вскоре, отменила эти страшные для Англии распоряжения: его молодой наследник боялся новой войны, нового кровопролития, сильно опустошавших Европу в конце минувшего столетия, и прислушался к убеждениям Англичан, обещавших исправить все несправедливости, совершенные ими на морях. Между тем Бонапарт, быстро возвышаясь, вскоре уже не имел нужды искать чужой помощи: Англичане уже не казались страшны императору Франции, и он думал теперь не о том, чтобы защитить себя от них, а о том, чтобы и их покорить своей власти, лишить выгодной торговли, так сильно возвышавшей Англию над другими государствами. Для этого ему была нужна помощь Русского государя, который вместе с Австрией был против нового императора. Мы уже видели, что победы Наполеона заставили Австрию изменить свое отношение к Франции, но Россия, хотя и была союзницей Австрии, все еще оставалась твердой, все еще не признавала Наполеона государем Франции и, чтобы противостоять ему, объединилась теперь с Пруссией. Мы знаем, что и Пруссию постигла общая участь Европейских государств, что и ее отборное войско стало жертвой ненасытного честолюбия Бонапарта. Наконец, дошла очередь и до России. Но для победы над ней нужно было много усилий, тем более что в союзе с ней была теперь жестокая противница Французов — Англия.

Изобретательный ум завоевателя нашел способ и здесь достичь своей цели: он проанализировал отношения России и Турции и в соответствии с этим разработал свой план. В 1806 году в Константинополь приехал Французский посланник Себастьяни, искусный политик, который легко смог внушить Турецкому султану Селиму III, что Русский император имеет неприязненные намерения по отношению к Турции, что Англия согласилась помогать ему и что император Французов, будучи другом султана, советует ему принять все меры предосторожности и даже предлагает ему свою помощь против его соперниц. Султан легкомысленно поверил всему, что говорил ему Себастьяни, сумевший в короткое время снискать его полное доверие, и начал войну с Россией в то самое время, когда большая часть Русских войск сражалась в Пруссии против Французов. Разделив таким образом силы России, Наполеон уже мог рассчитывать на свою победу над Русскими войсками, тем более, что Англия не всегда была им верной помощницей, а чаще общему делу предпочитала свои торговые выгоды.

Таково было положение дел в главных Европейских государствах в то время, когда важная победа, одержанная Наполеоном над союзной Прусско-Русской армией при Фридланде, вознесла его еще выше в честолюбивых мечтах и осложнила еще больше положение его неприятелей. Почти все Прусское королевство было уже в его власти, значит, сопротивление со стороны Фридриха-Вильгельма было невозможно. Русский император стоял с армией, утомленной походами и сражениями, на границе своих владений и не мог подкрепить ее свежими войсками, потому что они были нужны на обширном пространстве его границ с Турцией. Итак, необходимость и его заставляла кончить войну. Сам император Французов, несмотря на свои счастливые успехи, желал мира: его армия много потеряла из-за отчаянной храбрости Русских и Пруссаков.

Одним словом, все предвещало мир, и переговоры о нем начались через несколько дней после Фридландского сражения, в том самом Тильзите, рассказ о котором прервал наше повествование. Мы говорили о встрече императоров и обещали нашим читателям рассказать несколько любопытных подробностей о ней. Эта встреча проходила спустя три дня после перемирия, заключенного на месяц, в течение которого положено было рассуждать об условиях окончательного мира, и происходила она на реке Неман, разделявшей обе армии. Мы уже сказали, что Русско-Прусская армия после Фридландского сражения переправилась на правый берег этой реки, а Французская армия стояла напротив нее — на левом берегу, в городе Тильзите. Так как демаркационная линия[513], то есть та линия, которая должна была разделять армии, проходила посередине Немана, эта середина и была назначена местом встречи. Для этого на ней на двух плотах построили два павильона: один просторнее и лучше — для императоров, другой — для их свиты. Две большие, но обыкновенные лодки были приготовлены на обоих берегах для того, чтобы привезти в одно и то же время к плотам императоров. Но как бы точно ни старались выполнить это условие, все же лодка Наполеона успела коснуться плота на несколько секунд раньше, так что Французский император успел быстро пройти павильон[514] и встретить Русского императора при его входе на плот.

Государи обнялись — и это было предвестием мира для их войск, смотревших с обоих берегов на эту любопытную встречу своих монархов и сопровождавших радостными восклицаниями их первое объятие. Оно было в то же время залогом того взаимного расположения, которое оба императора почувствовали друг к другу. Александр, умный от природы, тонко образованный, не мог не отдавать должной справедливости великим делам Наполеона в качестве восстановителя разрушенной Франции. Наполеон не мог не уважать высоких качеств Александра, не мог не плениться очаровательностью его обращения, слывшего неподражаемым, наконец, не мог не стараться получить расположение государя, с помощью которого он вернее всего мог подчинить своему влиянию последних, оставшихся у него врагов — Англичан.

Французский император не ошибся в своем ожидании: Александр был недоволен Англией, не исполнившей и половины обещаний, данных ею России как своей союзнице, и вопрос о разрыве с ней был решен почти в самом начале встречи императоров. Разговор продолжался два часа. По его окончании свиты государей были позваны к ним в большой павильон, и здесь-то многие увидели на тесном пространстве плота и осенявшей его палатки тех двух великих монархов, от воли которых зависела участь всей Европы. Они рассказывали еще несколько интересных подробностей, которые, наверное, заинтересуют моих читателей. Хотите ли вы знать, например, как был одет император Александр? Он был в Преображенском мундире покроя того времени, в коротких ботфортах[515], на правом плече — аксельбант[516], через плечо — Андреевская лента*, без эполет[517],потому что их тогда не носили. Шляпа высокая; по ее краям был заметен белый плюмаж[518], наверху — черный султан*. Перчатки белые, лосиные* и гораздо длиннее нынешних. Император Французов был в мундире старой гвардии, в ленте Почетного легиона* и в маленькой шляпе, которую, наверное, все вы видели на его портретах и гипсовых изображениях. Очевидцы говорят, что он был очень похож на эти известные всем изображения; что, подъезжая к павильону, он даже стоял в лодке со сложенными на груди руками, как его представляют.