Собрание избранных рассказов и повестей в одном томе - Михаил Михайлович Зощенко

Так раньше жили люди. Смешно жили. Глупо жили. Читать противно.

А нынче и времена другие, и песни другие, и… цена другая. Цена, прямо скажем, за «девку» тридцать червонцев. Это по расценке Спасского уезда.

Сейчас объясним.

Недалеко от Владивостока в Спасском уезде жил некий дефективный папаша. Была у него дочка Нюрочка.

Вот папаша и думает:

«Отчего, – думает, – не продать мне Нюрочку, ежели деньги требуются?»

Так и сделал. Подыскал дефективного человека и продал ему дочку за тридцать червонцев.

Газета «Ленинградская правда» пишет:

«В Спасском уезде родители продали в жены за 300 рублей свою 16-летнюю дочь. Девушка была продана без ее ведома».

Очень торговались. Сам папаша в три ручья плакал.

– Ты, – говорит, – погляди, какая девка-то продается! Свободная, равноправная девка! Не жук нагадил. Прибавь немного.

На трехстах ударили по рукам.

Одним словом, дешево купил жених.

Однако, как говорится, дешево покупают, да домой не носят. Так и тут.

Сельсовет, обсудив этот вопрос совместно с ячейкой комсомола и женщинами-делегатками, взял девушку под свою защиту и аннулировал родительскую «сделку». Над родителями и женихом был устроен показательный суд.

Отдал ли дефективный папаша жениху назад деньги – покрыто мраком неизвестности. Ничего про это газета не говорит.

Да нас это и не интересует. Нас интересует: а какая, к примеру, цена на «девку» в других губерниях?

Не знаем. Вот насчет Псковской губернии знаем. Там «девок» не продают, а за них приплачивают. Смотря по достатку.

Сделка называется приданым.

А на наш ничтожный взгляд – хрен редьки не слаще.

Тараканы

Конечно, не такое сейчас время, чтоб про мелкие вещи писать. Тем более про тараканов. Гаврила признает, что про тараканов прямо даже неприлично сейчас писать. Тем не менее придется все-таки слегка коснуться этого мелкого насекомого.

Вниманья долго не задержим, потому много писать нет охоты – башка с непривычки к таким мелким сюжетам пухнет от напряжения.

Начнем прямо с материалов и фактов.

Вот выписка из протокола:

ПРОТОКОЛ № 1242

Заседания Пленума Заводского Комитета при заводе

«Красный Профинтерн», 5 января 1925 г.

Слушали: Охрана труда и жилищные условия.

Постановили: 2) Вторично предложить принять меры к уничтожению тараканов в общежитиях рабочих…

Теперь каждому мало-мальски сознательному читателю охота небось узнать, какая последовала резолюция управляющего заводами по поводу этого протокола.

Конечно, иной управляющий, идущий нога в ногу с наукой и техникой, вынес бы резолюцию – извести, например, тараканов по последнему слову техники – каким-нибудь мором, или ядом, или вообще специальным тараканьим средством.

Но не такой это человек наш герой управляющий…

Гаврила предполагает, что в душе этот управляющий – отсталый кустарь, идущий вразрез с научными достижениями. И в самом деле: он предпочитает ручной способ.

И резолюцию он поставил такую:

Резолюция: Предложить живущим перебить тараканов.

О чем довести до сведения завкома.

Теперь Гаврила сгорает от любопытства. Охота бы знать: перебили ли живущие всех тараканов или часть тараканов не поддалась ручному способу и продолжает резвиться в общежитии?

Сообщите, братцы! Помираем от любопытства!

А управляющему кланяйтесь и спросите его, много ли он сам передавил тараканов. И чем давил – рукой, ногой или еще чем.

А вообще говоря, тараканий мор продается в любой лавке.

О вреде грамотности

Председателя Ногинского сельсовета гражданина Захарова мы не хаем. Работник он чудный. Специальный работник. Орел прямо-таки.

И насчет денежных сумм – ни-ни. Не растратит. Вот разве только бумагу иной раз растрачивает зря. Такой уж у него, знаете ли, характер отчаянный. Чуть что – пишет. И все официальные бумаги пишет. Надо ему, например, стакан чаю принести – пишет. Стол передвинуть – опять пишет.

Газета «Рабочий край» сообщает:

«Ногинский сельсовет очень уж увлекается канцелярией. Даже пишет официальные отношения исполкомовской сторожихе. Сторожиха же, Павлова Клеопатра, живет тут же, через стенку».

В один прекрасный момент (а таких моментов было много!) она получает пакет.

А в пакете, дорогие граждане, черным по белому сказано:

«СССР Ногинский Сельский Совет крест. депут.

Ногин, в., Середу.

Гр. Павловой Клеопатре Ивановне.

Ногинский Сельсовет предлагает вам примыться в здании Исполкома в обоих комнатах завтра.

За неисполнение вами настоящего будут приняты меры к удалению из квартиры.

Пред. Захаров».

И хорошо, ежели Клеопатра Иванна – грамотная бабочка. Тогда полбеды. Прочтет бумажку, дескать, примыться требуется – пойдет и примоется.

А каково, если Клеопатра Иванна неграмотная?

Ну, получит бумажку – побежит к родственнику. Да хорошо, если родственник не надрался с утра, а сидит трезвый и хомут чинит. А ежели надрался? Куда бежать Клеопатре Иванне? К Гавриле не побежишь. К Гавриле пущай председатель бежит. Надо бы посмотреть, какой он с наружности.

Ну да, впрочем, председателя мы не хаем. Дорвался до бумаги, так и пущай пока пишет. Потому мы вполне понимаем, по каким причинам у него такая канцелярская блажь. Вот только нам Клеопатру Иванну ужас как жалко.

Ах, Клеопатра Иванна, Клеопатра Иванна! Трудно небось вам живется при вашей малограмотности у столь грамотного председателя.

А так все остальное хорошо и отлично. Дела идут, сельсовет пишет. И бумажный кризис изживается.

Белиберда

Вот и Пасха православная наступила. Верующий народ самосильно молится, свечечки ставит и к иконам прикладывается. И не знает, чего, например, в Святогорской церкви, что в Шуйской волости, произошло.

А в Святогорской церкви произошло такое, что хоть святых оттуда вон выноси. И, наверное, вынесут.

Верующие там в панике. Заместо, – говорят, – святых апостолов наши же мужики обнаружились.

Фу, дайте объяснить по порядку!

Сейчас мы, братцы, весь церковный фронт можем разгромить. Очень уж факт отчаянный. Газета вологодская «Красный Север» тоже про это написала. Только она мало знает, мы больше знаем.

А висела, значит, в Святогорской церкви иконка апостола Павла. Десять лет висела – ничего. На одиннадцатый год все и обнаружилось.

А пришла в церковь старая старуха Крутикова. Из деревни Пустошное. Пришла и говорит:

– Бросьте, – говорит, – вы, граждане, молиться и креститься вот этой иконе. Это, – говорит, – мой муж изображен.

Ну, народ к старухе.

– Как это? Почему такое? Говори, не то изувечим.

Вот старуха и начала каяться:

– Это, – говорит, – граждане, при царском еще режиме. Нарядили, – говорит, – моего мужа в одежду и на карточку сняли. А после на икону списали. И велели молчать… Я, – говорит, – десять лет молчала, а теперича помирать скоро… Охота покаяться… Извините меня, худую… А вон та, другая икона с Петром – это, опять же, Ваня Каретников нарисован… Извините