Мясник - Мария Барышева

— Начинаешь соображать?

— Помаленьку, — она примерилась глазами к папке. Папка лежала довольно близко. — Хотите получить Чистову только для себя? Никому не отдавать, да? В опасные игры играете, дядя. А Виктору Валентиновичу это понравится?

Если Схимник и удивился, то ничем этого не показал.

— Желаешь спросить его об этом лично?

— Вы взрослый человек, а поверили в такую чушь!.. Вы, кстати, у него на какой должности? Зам по воспитательной работе?

— У тебя осталась минута, — сказал Схимник, глядя на Виту и в то же время куда-то мимо нее. — Ты можешь заполнить ее подобной глупой болтовней, а я послушаю, это даже занятно. Но когда минута кончится, я сломаю тебе шею и буду искать Чистову другими способами. И рано или поздно я ее найду. А тебя не будет.

Вита вздрогнула и уставилась в пол. Она понимала, что все будет именно так, как сказал Схимник, и никто не сможет ему помешать. А умирать не хотелось. Не хотелось. После всего, что произошло, она впервые настолько резко и отчаянно осознала — и не телом, а разумом — что отчаянно, как никогда, хочет жить. Никуда он ее, конечно, не отпустит — глупо даже надеяться на это. И отдавать Чистову нельзя — она просто не имеет на это права. Что же делать? Что?!

— Может, тебе помочь в принятии решения? — участливо спросил Схимник, но Вита не подняла на него глаза — было страшно. — А? Как насчет любительских пыток? Может отволочь тебя на кухню и грудью на плиту? Будешь амазонка.

— Хватит, — шепнула Вита и закрыла лицо ладонями, — довольно. Можете считать, что процесс запугивания состоялся. Хватит. Как вы меня отсюда выведете?

— Это не твоя забота.

— Да уж, — она всхлипнула, опустила руки и потерянно сказала: — Вы хотите честности, тогда получите и оцените. Я не знаю, где Чистова. Я правда не знаю. Мы так договорились. Я не знаю, где она, а она не знает, где я. Мы решили, что так будет безопасней для нас обоих, понимаете? Вы понимаете?!

Схимник кивнул.

— Примерно этого я и ожидал.

«Существует ли в этом мире что-то, чего ты не ожидаешь?!» — с ненавистью подумала Вита. Вслух же она сказала:

— Тогда чего же вы от меня хотите?

— Телефонного звонка. Ты ведь так держишь с ней связь. Позвони ей и спокойно договорись о встрече.

— Где? Здесь, в Волжанске?

— Ни в коем случае. Пусть сама назначит город, место, а мы с тобой туда поедем. Когда я ее увижу, ты можешь катиться на все четыре стороны. Можешь утешиться тем, что с ней ничего не случится.

— Еще бы! — заметила Вита с невольным ехидством. — Если с ней что-то случится, проку от нее будет мало! Но вы, думаю, уже убедились, что она далеко не дура! Она поймет, что что-то не так. Она не согласится.

— Согласится. Потому что ты скажешь ей, что знаешь, где Новиков. И скажешь ей, что это не телефонный разговор. Она согласится — она ведь ради него затеяла всю это возню, а не только для того, чтобы узнать о душевном состоянии своих клиентов.

— Так он все-таки жив? — резко спросила Вита. Перед ней встало лицо Наташи, холодная невыразительная улыбка, глаза, полные привидений — отчаянно одинокие глаза, надтреснутый больной голос…

Есть человек, которого я хочу видеть живым.

Конечно, Схимник прав. Она согласится. Она не сможет не согласиться. Потому что это чувство сильнее разума.

— Да, пока он жив, — произнес Схимник и быстро взглянул на часы. — А сколько он еще проживет, сейчас зависит только от меня. Ну, и от тебя тоже.

— Хорошо, — устало сказала Вита и провела ладонями по влажным, испачканным землей брюкам. — Я позвоню ей. Но может вы позволите мне все-таки переодеться. Я вся мокрая. Если я схвачу воспаление легких, толку от меня будет мало. Послушайте, я не убегу. Посмотрите на меня, как я убегу?! Да и куда?! Пожалуйста. Мне холодно.

Она заставила себя посмотреть ему в глаза. Он тоже смотрел на нее. Смотрел внимательно. Изучал. Анализировал. Просчитывал. Потом кивнул. Он сделал это почти сразу, но Вите показалось, что за это короткое мгновение он успел передумать и понять очень многое.

— Спасибо. Моя одежда в другой комнате. Я сейчас… — Вита начала вставать, но Схимник, слегка улыбнувшись, протянул руку куда-то в сторону, и, словно фокусник, вытащил из темноты на свет стопку сложенной одежды — ее короткая куртка, свитер, брюки, даже белье. Рядом он поставил Витины старые кроссовки.

— Одевайся.

— Все-то вы знаете, да?! — Вита не смогла сдержать злость, и возглас получился хриплым, низким, оскорбительным. Лицо Схимника неожиданно стало сонным.

— Всего никто не знает. Одевайся и поживее!

— Может, хоть отвернетесь?!

— Не много ли одолжений для одного вечера? Одевайся. Я не стеснительный. Я и раньше видел голых женщин.

— Да уж! — Вита презрительно фыркнула, схватила одежду и встала. — Как говаривал Азазелло в известном романе, я видел не только голых женщин, но и женщин с начисто содранной кожей!

Схимник усмехнулся, но ничего не сказал. Вита поставила сумку на диван, отвернулась, потянула вверх свитер, но тут же повернулась и резко спросила:

— Это ведь ты застрелил Кужавского?!

Схимник слегка нахмурился, но его лицо тут же разгладилось.

— Конечно, — просто ответил он. — Не тяни время!

— Нет, просто, — Вита снова опустилась на пол и слегка подалась к нему, — я все равно хочу тебя поблагодарить. Разумеется, я понимаю, что ты сделал это не потому, что тебе приглянулась моя милая мордашка или из какого-то праведного чувства. Но спасение жизни есть спасение жизни — от этого никуда не денешься. И моей жизни, и жизни той женщины. Так что все равно спасибо!

Она легко похлопала Схимника по тыльной стороне ладони, спокойно лежавшей на полу, почувствовав, как на мгновение напряглись его мускулы. Потом чужая ладонь выдернулась из-под ее пальцев и взметнулась в воздух. Схимник схватил Виту за шею и, слегка сжав, притянул к себе, так что их лица почти соприкоснулись.

— А ты и вправду славный хамелеон! — глухо сказал он, чуть прищурившись, и в его глазах загорелся пугающий звериный огонь. — Что надо! Не зря тебя держали в «Пандоре»! Но «Пандоры» больше нет! А если ты все еще не понимаешь, девочка, так я тебе объясню! Сидела б ты тихо… так ты полезла… так ты в особый мир влезла, понимаешь?! Так что живи, пока тебе это позволяют! Сейчас ты переоденешься — быстро и молча! Я хочу, чтоб ты переоделась, потому что в этих тряпках ты грязная, как свинья, и будешь привлекать внимание, ясно?! Мне наплевать на твое самочувствие, мне наплевать, как ты сдохнешь и когда! Но я подыхать не намерен! А если мы здесь застрянем, если кто-то увидит меня здесь с тобой, то хана будет нам обоим! Ты до сих пор жива только потому, что я существую! Ты жива только потому, что мне это выгодно! Ты жива, пока я жив!